Часы показывали почти девять, а Димки все не было. Зато пришла Наталья с альбомом и выражением лица человека, перегревшегося на солнце. Причина выяснилась тут же. Закормленную подругу, принявшую на днях решение после восемнадцати ноль-ноль не есть, действительно ждал готовый ужин. Наташке следовало испытывать чувство благодарности. Муж и сын с готовностью лакеев стояли по обе стороны стола, за которым она сидела с полной тарелкой белков, жиров и углеводов, приправленных сплошным холестерином. Ждали проявления этого самого чувства.
– Сама напросилась, – признала свою вину подруга. – Мне бы приветствие с другого начать – с того, например, что жутко устала, кусок в горло не пойдет. А я сдуру, как только порог переступила, съехидничала: ужин, конечно, не готов? Если не возражаешь, пойдем в комнату, меня от запаха еды мутит.
Я не возражала – сочувствовала. В комнате Наталья тоже не находила себе места. Ее напугала «Книга о вкусной и здоровой пище», случайно выигранная Аленой в книжной лотерее. Кончилось тем, что подруга, оставив альбом с фотографиями на мое попечение, отправилась домой с намерением затаиться где-нибудь в уголке до утра.
Фотографии в альбоме были датированы и сопровождены краткими комментариями. Елизавета Семеновна до замужества была Калининой и отличалась явной любовью к шляпкам. Каждая была произведением искусства и удивительно шла ей. Почти на всех фотографиях Лиза смеялась. Сохранилось даже несколько детских фотографий. Стриженная под мальчика хорошенькая девочка крепко обнимает за шею своих родителей… Много было снимков студенческой поры.
Нужный мне снимок я нашла довольно быстро. Он запечатлел веселую компанию из пяти человек, хохочущую над последствиями неудачно открытой бутылки шампанского. В тысяча девятьсот тридцать девятом году Лиза гостила у Ларисы и ее родителей в Ленинграде. Не хотелось думать, что всех этих жизнерадостных людей уже нет в живых. Кроме Ларисы…
На обороте фотографии красивым учительским почерком было написано: «Ленинград. 28 июля 1939 г. Мы отмечаем мой день рождения. Справа налево – я, Лялечка и Сергей Гаранины, Лялечкины родители – Решетниковы Леокадия Львовна и Никифор Васильевич. Фотографирует Рудик Альтлерер».
Открылась еще одна тайна. Начнем с того, что дочь Ларисы и Сергея Гараниных совсем не горела желанием использовать полученные в процессе обучения знания на благо Родины. Да и неизвестно – закончила ли она вообще Плехановский институт. А в школе усвоила только один урок – у нее хорошие способности, но положение мамы – решающий фактор. Оно спасало не раз. Бывали случаи, когда учителя оценки натягивали. Она привыкла быть лучшей и не собиралась покидать свой пьедестал. Такое удовольствие – пускать оттуда пыль в глаза окружающим. Софья предпочитала устроить свою жизнь так, чтобы не было мучительно больно за сносное материальное положение, отсутствие домработницы, невозможности выехать за границу. По-видимому, в институте выяснилось, что она обыкновенная девушка. Далеко не семи пядей во лбу, как считала мама. И там спуску не будет. Еще вопрос – как она туда поступила. Наверняка ехала с направлением и ходатайством из сельской школы. Поразмыслив, что профессия педагога не сулит особых благ, Софья кардинально меняет профиль обучения. Каким образом она перевелась в Плехановский – тоже вопрос. Но, очевидно, там тоже все шло не так, как ей хотелось, и она решила сделать головокружительную карьеру красивой, умной и образованной жены крупного ученого, партийного или государственного деятеля. Здесь, правда, была одна загвоздка: все они были почтенного возраста и женаты. Конечно, деятели не прочь урвать несколько часов, а то и дней, чтобы отдохнуть от семейной рутины в обществе молодой обольстительной девушки. Но в конце концов они возвращались домой. Разводиться не собирались. Скандала по партийной и общественной линии никто не хотел. А в том, что жены непременно побегут в партком и профком, Софья не сомневалась. Кто ж из этих разжиревших дармоедок добровольно отдаст готового ученого мужа и лишится своего привилегированного положения?
Оставался один выход – найти перспективного молодого человека, убедить его в том, что она нужна ему, как воздух и средство достижения дерзких, но вполне осуществимых планов. И вырастить из этого полуфабриката крупного ученого, партийного или государственного деятеля – что получится. Ради конечной цели можно и потерпеть пару лет. Софья панически боялась одного – вернуться туда, где выросла. Не зря же она упрекала мать в том, что та лишила ее возможности быть падчерицей какого-нибудь козырного московского туза. Настоящие матери в первую очередь думают о детях. А ее собственная, имея таких перспективных родителей, мужа, геройски погибшего при обороне Севастополя, палец о палец не ударила, чтобы сделать судьбу дочери счастливой. Они бы ужаснулись, узнав, что мамочка обрекла ее на прозябание в глухой провинции. Возможно, кое-что подсказало странное сочетание имен бабушки и дедушки. «Леокадия Львовна» говорило о чем-то исконно благополучном, богатом и устойчивом. От имени Никифора Васильевича несло тем самым селом, в котором она, Софья, выросла. Тем не менее именно дед был крупным ученым-биологом. Значит, бабушка, а может, и ее родители своевременно определили перспективность будущей знаменитости.
По-видимому, Ларису Никифоровну всерьез обеспокоили поведение и кое-какие высказывания дочери. Поэтому она попросила помощи у подруги. Та без колебаний пошла навстречу и, как вскоре выяснилось, пригрела и выпестовала на груди змею.
Сначала Софья не воспринимала всерьез сына Елизаветы Семеновны. Она достаточно хорошо знала его с детских лет и не верила, что из него будет толк. Скорее всего, они вообще недолюбливали друг друга. «Царевна Софья» – не очень лестное прозвище. Не думаю, что ей нравилось жить у них в семье. Но побег грозил перекрытием источника финансирования. Лариса Никифоровна наверняка поставила определенные условия… Так что ради претворения в жизнь грандиозных планов приходилось мириться со всеми бытовыми неурядицами.
Постепенно Софья изменила отношение к Юрочке. Он определенно был умен, талантлив и честолюбив. Аспирантура светила защитой кандидатской и вкупе с упорной многочасовой работой Юрия по вечерам, невзирая на вопли маленьких детей, вселяла в Сонечку определенные надежды. Жена и дети Юру раздражали, поскольку мешали работать. И Софья решила прекратить поиски кандидатов в мужья, остановив свой выбор на Юрии. Скандал в счастливом семействе ее не пугал. Настасья – редкостная дура и клуша. Вместо того чтобы сначала сделать из мужа человека, обзавелась детьми. Возится с пеленками и получает удовольствие от бессмысленных глупых улыбок этих маленьких уродцев. Главная тема дня – как они покушали и покакали. Помимо всего, собирается довершить свое высшее образование и стать равной мужу. Она его и не видит почти, так что вполне переживет потерю – ей есть чем утешиться.
Сложнее с Елизаветой Семеновной, воспитанной на позициях марксизма-ленинизма. Стать для нее такой же родной, как Настька, не получится. А внучек Елизавета любила еще больше, чем сына. Это говорило о том, что им с Юрой придется съезжать с квартиры. Следовало признать как факт, что выжить Анастасию с детьми не удастся. Можно, конечно, потребовать размена квартиры, но здесь следовало проявить благородство. Развод грозил определенными осложнениями в положении будущего светилы науки. Не следует их усугублять. Придется временно подыскать комнату.
Как шел процесс обольщения – догадатся нетрудно. У женщин свои секреты. Только не все этим женским достоянием пользуются. В силу порядочности, легкомыслия, тупости, наконец. А может, просто потому, что на фиг не надо.
Со временем Софья помогла Юрочке осознать его исключительность и великое предназначение, понять, какие кандалы сдерживают его продвижение к заветной цели. Кончилось тем, что он возненавидел тех, кто стоял у него на пути. Жене даже в голову не приходило оценивать по достоинству его амбиции. Более того, она всеми силами пыталась заставить его полюбить тот маленький мещанский мирок, в котором жила сама. Иногда набиралась наглости упрекать его в невнимании к детям. Он, будущее светило науки, вынужден существовать в таких невыносимых условиях! И если бы не Софья, которую ошибочно считал никчемной и вздорной девицей, Юрий давно уже сломался бы. Сонька не один раз помогала ему, засиживаясь с ним за одним столом допоздна. Поддерживала в нем моральные и физические силы. Ни жене, ни матери в голову не пришло бы в час ночи кормить его поздним ужином…
Скорее всего, вопрос с наймом комнаты Софья решила сама. И сама определила момент развязки. Юрочка был счастлив избежать длительных объяснений с родными. Эти объяснения Софья взяла на себя. Умело надавила на гордость Анастасии или на что там еще – не знаю. Анастасия, во всяком случае, никуда жаловаться не побежала. Удачно преодолела сложности с Елизаветой Семеновной. Та вообще отказалась от
