которыми с трудом пробивались редкие лучи дневного светила.
Вскоре погасли и они, на помрачневшем горизонте заплясали сполохи молний, то и дело выхватывавшие из темноты далекий силуэт горы Айронмаунтен.
Через некоторое время гнетущая тишина сменилась жуткой симфонией завываний ветра и раскатов грома. При этом на землю не упало ни единой капли дождя. Зато поднялся ветер, настолько сильный, что лошадей начало сдувать с дороги вместе со всадниками. Единственным укрытием от непогоды была гряда скал, нависавших над дорогой в двухстах ярдах по ходу движения. Перекрывая голосом шум бури, Андрей приказал всем держать направление на каменную гряду. Не успели они отъехать и десятка футов, как небо озарила яркая вспышка, и в то место, где они только что находились, ударила молния. Но после этого ураган стих так же внезапно, как начался.
В наступившей тишине раздались мерный стук копыт и какое-то странное гудение. Латы показавшегося из-за скалы рыцаря сверкали так, будто их сработали из жидкого металла. Кираса его была утыкана многочисленными шипами, шлем венчал острый, как лезвие меча, гребень. Глаза отливали холодным металлическим блеском. Правая рука гируда покоилась на эфесе меча с необычайно широким клинком.
Конь, подобно всаднику, тоже был закован в ощетинившиеся шипами доспехи. Он и наездник составляли единое целое и очень походили на монумент, целиком отлитый из металла. Гудение издавали шесть звезд, которые образовывали полукруг над головой всадника и вращались с бешеной скоростью. Судя по блеску, они тоже были металлическими.
От темного всадника исходило столько ненависти и злобы, что сердце Брюсова сжалось в предчувствиибеды. Весь облик гируда говорил о том, что он не знает себе равных и обладает безграничной властью над всем, что его окружает.
Вслед за первым рыцарем появились еще трое конных латников. От своего предводителя они отличались вооружением и менее гордой осанкой. Вместо мечей у них были тяжелые копья, которые они держали вертикально, уперев их пятами в подвешенные к стременам башмаки. Острые, похожие на ланцеты наконечники копий сияли внутренним светом.
Предводительствующий латниками гируд уже заметил людей. Он даже не потрудился пришпорить жеребца, а продолжал движение с той же неспешной, величавой медлительностью. Очевидно, он был уверен в том, что нарушители границы не смогут скрыться.
—Лунная гвардия! — потерянно шепнул Ригглер. — Спаси нас, Пресвятая Дева, и сохрани...
Андрей уже и сам понял, что перед ним не просто ожившие мертвецы. Если простые обращенцы больше походили на неловких марионеток, то лунные гвардейцы отличались особой статью и военной выправкой. Они сидели в седлах, словно влитые, и выглядели, как очень опасные противники. Сердце Брюсова бешено забилось в предчувствии близкой схватки. Рука сама потянулась к мечу, но он так и не вытащил его из ножен, вспомнив, что у него имеется более действенное оружие. Он выставил в направлении гирудов открытую ладонь, ожидая появления в ней внутреннего жара и внешнего света. Однако ничего этого не произошло. То ли он еще не научился как следует управлять Печатью Саламандры, то ли слишком волновался, но Саламандра так и не пробудилась.
Все кончено. В лучшем случае их убьют на месте, в худшем — обратят в мертвых кровососов. Андрей чуть было не завыл от досады. И тут у него изо рта вырвалось облачко пара. Оно начало быстро расти, и через несколько мгновений сначала самого Брюсова, а потом и его спутников окутал густой туман, в котором все они бесследно исчезли.
Жеребец начальствующего гируда вдруг захрапел и попытался встать на дыбы, но властный всадник шенкелями и плетью усмирил испуганное животное.
—Откуда этот туман? — произнес он густым басом. — Где люди? Клянусь твердостью стали, они только что были здесь!
—Колдовство! Магия! Эти смертные — чародеи! — наперебой закричали черные латники. — Туман дело их рук!
Всадники кружили рядом с Андреем и его друзьями, но их не замечали. Брюсов начал понимать, что происходит. Завеса сфумато скрыла их от глаз гирудов. Он действительно каким-то непостижимым образом овладел умением наводить магический туман.
Но хотя предводитель гирудов не видел людей, он чувствовал их присутствие.
— Они здесь! — Гируд наклонился в седле и уставился прямо на невидимого Андрея. — Надеются обмануть меня своим дешевым кунштюком. Не выйдет!
Звезды над головой гируда на мгновение замерли, а затем со свистом метнулись к месту, где прятались люди. Андрей успел заслонить собой Эсквилину, а Тритемий — распластаться на земле. Но Ригглер замешкался, и острая кромка звезды вспорола ему кожу на щеке. Гируд услышал его протяжный стон и выхватил меч из ножен. Брюсов понял, что медлить нельзя.
Ему оставалось только одно — использовать временное преимущество. В два прыжка он оказался за спиной гируда, схватил его за плащ и дернул что было сил. Гируд откинулся на спину. Какое-то время он держался в седле благодаря стременам. Однако вороной скакун, громко заржав, встал на дыбы и сбросил с себя всадника. При падении от удара лопнули завязки шлема, и он откатился в сторону. Брюсов увидел искаженное яростью ромбовидное, морщинистое лицо. Он вдруг почувствовал, что внутри у него находится нечто такое, что делает его сильнее этого существа.
—Ты умрешь в страшных муках, смертный! — прохрипел гируд, впиваясь ненавидящим взглядом в лицо противника.
—Только после тебя!
Андрей поднял меч, намереваясь вонзить его в шею гируда, и с ужасом понял, что не может совладать с оружием. Клинок словно наткнулся на невидимую преград из сгустившегося воздуха. В глазах гируда вспыхнуло торжество. Брюсов сжал зубы. Он чувствовал, как немеет от напряжения рука, еще немного, и он не сможет удержать меч. Гируд ощерился в злобной улыбке, изо рта его выдвинулись острые клыки. Он начал вставать... И тут дала знать о себе Саламандра. Тепло руки Андрея перешло в меч, в считаные мгновения разогрев его добела. Раскаленный клинок с такой силой вонзился в шею гируда, что до половины ушел в землю. Следующим взмахом Брюсов отделил голову гируда от шеи. Дымящееся тело еще билось в агонии, когда Андрей повернулся лицом к другим гирудам. Теперь они видели его и успели взять копья на изготовку, явно собираясь поквитаться за убийство предводителя.
—Убирайтесь прочь! — Брюсов вскинул правую руку так, чтобы гируды заметили Печать Саламандры. — Передайте императору, что я иду за Платом Маргариты и уничтожу любого, кто встанет у меня на пути!
Однако гордость и высокомерие, свойственные высшей касте гирудов, не позволили им ретироваться столь бесславно. Тогда Андрей отдал мысленный приказ Саламандре. На этот раз он был услышан. Ладонь охватил жар. Вырвавшимся из нее пламенем Брюсов прочертил огненную линию между собой и гирудами. Увидев стену огня, вороные жеребцы Лунных воинов захрапели, попятились. Они перестали подчиняться всадникам. На лошадей не действовали ни натянутые поводья, ни острые шпоры. Они покружили на месте, развернулись и пустились во весь опор в обратную сторону. Тьма тут же поглотила дозор Лунной гвардии. Когда затих стук копыт, Брюсов повернулся к притихшим спутникам:
—Нужно ехать дальше. Я бы на их месте вернулся с подкреплением. В следующий раз мы легко не отделаемся.
Тритемий Гиннес передал посох Эсквилине, выступил вперед и почтительно поклонился Андрею:
—Я говорил тебе, Эндрю, что твое появление в Уайтроузе отнюдь не случайность. Тебя послало само Провидение. Ты можешь все, но если ты по-прежнему нуждаешься в моих советах, то заверши начатое. Гируд еще не уничтожен.
Андрей посмотрел на тело гируда. Тритемий был прав, руки обезглавленного трупа скребли землю, а туловище изгибалось, словно он силился подняться на ноги.
Тритемий приблизился к гируду, опустился на колени. Морщась от отвращения, расстегнул ремни кирасы с выбитой на ней розой.
—В сердце, Эндрю. Пробей его черное сердце!
Брюсов, держа меч клинком вниз, поднял его обеими руками над головой и с неистовой силой вонзил
