оврагов. Воздух сделался влажным и густо-серым. Все вокруг — кусты и деревья, старые гнезда и пни, — ускользая от лунного света, теряли свои очертания и старались примериться к призрачной жизни.
Вместе с туманом нарастала тревога: еще немного — и Ковард тоже растворится в тумане. Они никогда не дойдут, никогда, никогда…
— Сынок, осталось недолго. Скоро выйдем на тракт. Хочешь, давай поболтаем. О чем-нибудь интересном.
Ковард с сомнением взглянул на слепого: Мирче вроде бы улыбается?
— Не веришь? А зря. Я знаю много историй.
Они помолчали немного. Но молчание помогало тревоге. И Ковард решился:
— Мирче, ты правда знал моего отца?
— Не только отца, но и маму. Я ж тебе говорил. Знаешь, Ковард, да ты чуть не стал моим сыном! — Мирче рассмеялся и хлопнул Коварда по спине.
Тот передернул плечами. Мирче засмеялся громче.
— Веренея сделала так же. Предпочла твоего отца доброму старому другу. Смотри-ка, тропинка пошла под уклон. Мы можем прибавить шагу. Знаешь, чем взял твой отец? Сказал: «Посмотри, Веренея! У меня большая усадьба. Ты будешь жить богато и безопасно. Сможешь выращивать травы — все, какие захочешь. Это будет остров внутри Лосиного острова. Остров редких растений». Ну, не хитрец, скажи? И она согласилась.
Ковард подумал: хлебом его не корми, этого Мирче, дай подколоть отца.
— Нет, сынок, это ты напрасно. Мы с Моховником очень дружили. Это потом нас жизнь развела: я же ушел на Север. А в саду Веренеи каких только травок не было! Ты представить себе не можешь. Был даже синий цветочек под названьем «геркалe». «Геркале» по-кейрэкски — «желание умирающего». А у нас его называли «цветок Веренеи». Очень редкий цветок. Он, считали кейрэки, помогает исправить ошибки.
— Цветок?
Мирче кивнул:
— Кейрэки-охотники умели считать зверей. Умели сказать себе «нет». Но и они ошибались. К примеру, охотник бьет белок. И вдруг понимает: много, слишком много убил. Когда такому охотнику придет черед умирать, для него в Лесу отыщут цветок Веренеи. Отнесут охотника в Лес и оставят рядом с цветочком. Глядя на геркале, охотник должен сказать: «Я убил много белок. Не хочу, чтобы Леса убыло. Я заменю ему белку!»
— И что?
— Геркале исполнял желание умирающего.
— Мирче, и ты в это веришь?
Мирче сделал вид, что не понял:
— Верю? Во что?
— В цветочек.
— Ну, на себе я не пробовал. Видишь ли, я еще жив, — Мирче опять рассмеялся, но потом стал серьезен. — Тело такого охотника исчезало бесследно. Лес принимал его выкуп в искупленье вины. Но среди большеглазых охотников слишком мало таких, кто признал вину перед Лесом. Может, цветок Веренеи поэтому и исчез: в нем никто не нуждался.
Так вот почему отец снимал перед Лесом шляпу! Признавал себя виноватым.
— Ты правильно понял, сынок. Моховник верил преданиям. Верил кейрэкским сказкам. В этом они с Веренеей были очень похожи.
— Да уж, теперь в сказки мало кто верит. Разве сверхмастер Вальюс… Мирче, это все-таки странно. Он же сын древоруба! Откуда сын древоруба знает преданья кейрэков? Кто ему рассказал?
— Я.
— Ты? Ты рассказывал сказки сверхмастеру?
— Не сверхмастеру, нет, конечно! Но Вальюс, насколько я знаю, не родился сверхмастером. Ты же сам говорил: сначала он был древорубом — маленьким и чумазым. И у него топор то и дело валился из рук. Забавный такой мальчишка. Слышал, как стонут деревья.
Синее Солнце взобралось на верхушки высоких елей и протянуло лучи навстречу озябшей Земле, подбадривая, лаская. Туман тут же съежился и поспешил убраться, отметив листву и траву следами предутренней влаги. Лес наполнился птичьими голосами и звуками утренней жизни. Ковард повеселел.
В жизни все так забавно: раньше он старался держаться подальше от знахаря. Знахарь среди охотников казался нелепым, жалким и от этого — неприятным. Но в последнее время, из-за болезни Найи, многое изменилось. Теперь рядом с Мирче Коварду хорошо. Так хорошо ему было только с отцом. Но отец погиб на охоте. Стечение обстоятельств! Так говорили Коварду, так объясняла Сьяна: охота — опасное дело. Всякое может случиться. Отец сорвался в пропасть, преследуя дичь в предгорьях. Сьяна ему как сестра. И такая разумная. Раньше Ковард считал, что Сьяна всегда права.
— Мирче! Я хотел спросить… Про то, как погиб отец. Сверхмастер Вальюс сказал, это не был несчастный случай.
— Сверхмастера Вальюса никто не тянул за язык. — Мирче придержал лошадь. — Ласточка, передохни. Мы пройдемся пешочком.
— Он сказал, Моховник покончил с собой. Это правда?
— Точно никто не знает. Но на несчастный случай это не очень похоже. Твой отец не мог простить себе смерть Веренеи. И было еще кое-что. Твой род, Ковард, очень древний. (Ковард кивнул: его род вписан в Книгу Основ.) Твой прадед был другом кейрэков и учился у них. Кейрэки его посвятили в секреты охоты. Так вот, я тебе говорил, Моховник считал охотников наследниками кейрэков. Когда же в силу вступил Закон о лосиной охоте, появились такие люди…
— Отщепенцы! Я знаю. Они усомнились в разумности членов Совета. Они призывали не подчиняться Закону и были за это наказаны. Но их уже не осталось.
— Это правда. Почти никого, — Мирче вдруг сразу замкнулся.
— Мирче! Меня так учили… — что-то смутило Коварда в поведении Мирче. — Мне говорили, что Закон превыше всего. Кто против Закона — тот враг. Отщепенцы — против Закона.
— Люди, которых Совет объявил отщепенцами, всего лишь хотели сказать: Закон о лосиной охоте нарушает заветы кейрэков. Но кто-то вдруг сделал вывод: кейрэки — враги охотников. Что кейрэкам не нравились охотники из большеглазых. Не нравилось, что они появились в Долине Лосей. Это ложь. Но ее почему-то не стали оспаривать. Может, из-за того, что Совет в это время осудил отщепенцев. А может, решили: пусть! Кейрэки живут далеко и ничего не узнают. В общем, все это приняли — как изначальную истину. Из молодых охотников никто не видел кейрэков. Но ненависть к узкоглазым стала вроде охотничьей шляпы — обязательным признаком доблести. Вот тогда твой отец уехал. Все думали, на охоту. Но он не вернулся домой. Спустя восемь смен светил его отыскали в предгорьях, на дне небольшого ущелья, — далеко от тех мест, где он обычно охотился. И было еще кое-что. Собираясь на ту охоту, он оставил дома свою охотничью шляпу.
Мирче запнулся и натянул узду. Его лошадь заржала.
Что-то случилось? Ну да, эти птицы, они кричат слишком громко и мешают рассказывать.
— Ковард, взгляни наверх! Что ты видишь?
Мирче стоял, запрокинув голову, развернув лицо к небу.
— Ковард, скорей! Что ты видишь?
Ковард всмотрелся:
— Птицы. И они высоко.
— Ковард, лучше смотри! Что за птицы?
— Это ворланы.
— Ворланы живут в предгорьях. Почему они здесь, над лесом? Что они делают?
— Громко кричат.
— Чтобы это услышать, глаза не нужны. Почему они так кричат?
— Не знаю. Там есть один — очень неровно летит. Того и гляди, упадет. Падает! Мирче, он
