Наконец, к сознанию вновь стали пробиваться слова Муфа.
-- ...злые языки болтают всякое: мол, Давсен-Лямбам постарался. Хотел прибрать к рукам место и имущество батюшки... ваше добро, господин. Можно ли верить - не знаю. Одно точно - хозяйничает сейчас там он. Вы бы, господин, с дороги отдохнули. А я поброжу по городу, узнаю, что где слыхать. Заодно, -- чего пожевать, да и винца... Господин, очнитесь, у вас пары монет не найдется? Шибко плохо мне...
* * *
'Власт! Когда ты будешь читать эти строки - уже многое тайное станет явным. И все же, прошу, еще раз, может быть последний, послушайся моего совета.
Я отбыл по вызову Филиппа, который попал в Лотширии в беду и просит помощи. Однако боюсь, что его рукой водила известная тебе Салма де Гиньон. Да, да - именно та Салма, что величает себя Розой Трехглавого. С острова Скорби ее освободил Мартин Макрели. Думаю, он же, пристроил к Филиппу. В этом случае ничего хорошего ждать не приходится. Ему не устоять... И тем не мене, не поехать я не могу.
Кроме тебя - написал герцогу Альвену, барону Френсису де Мо и Николя де Гиньону. Думаю, последний вскоре к тебе присоединится.
Если Филипп предал, и Макрели меня пленит - не мешкая, переходи границу Лотшириии. В твоем распоряжении четыре тысячи отборного войска, мои верные боевые друзья Люсьен де Веляно и Бармин де Сузе. Тысячу оставь для защиты Межгорья, чтобы под шумок не сунулись имперские легионы. С 'огненными ядрами Корнелиуса' этого вполне достаточно.
Думаю, что войска Макрели отведет к границе Торинии, потому вернуть Лотширию будет не сложно. Постарайся сходу взять Лот. Но в Торинию ни в коем случае не вступай! Слышишь! Ни в коем!
Прислушивайся к мнению Люсьена. Он руководит моей тайной службой и хорошо знает положение дел в маркграфстве. Салмой пусть занимается Николя де Гиньон. Без особой необходимости не вмешивайся, но коль попадется в руки - живой не выпускай! Но сделай это так, чтобы не знал Николя. Не простит! Наживешь смертельного врага. Не забудь надеть амулет 'холодного сердца', иначе пропадешь!
О Филиппе ничего не пишу. Нить его жизни тесно переплетена с моей. И оборвутся они вместе...
На столе найдешь указ о назначении командующим войсками Межгорья и мой меч.
Имя ему - Ratriz. Сам знаешь, что кроме меня он признает лишь тебя. Это щедрый, но страшный дар. Великая сила и тяжкое бремя. Постарайся не стать его рабом. Верю в тебя. Пройдет немного времени и в твоей власти окажется не только Лотширия.
Да, еще! Помни стихи отца Дафния, те, что он читал вам в доме Корнелиуса...
Посредниками в мирных переговорах с Торинией должен быть Ягур - равных ему в этом деле нет.
На том прощаюсь!
Да поможет тебе Создатель.
Леон Барель'.
Власт еще раз прочел похожее на завещание письмо Леона, спасшего их с Филиппом в Лотширии, защитившего и воспитавшего в Дактонии.
В отличие от брата, он был благодарен Леону и, наверное, где-то в глубине души, любил. Конечно, не так, как Оливия, считавшая Светлого Рыцаря своим приемным отцом. Для нее пленение графа Сакского станет тяжелым ударом. Она и без того не выносила Филиппа не меньше, чем ее супруг, герцог Дактонии и правитель дактонско-фракийского союза Альвен, а теперь, и вовсе возненавидит.
Присев в кресло Бареля, Власт погрузился в тяжкие думы. Их бремя свалилось ему на плечи сразу после приезда по срочному вызову в Сак.
И так, Филипп, после двух неудачных попыток взять Лот, окончательно разгромлен и взят в плен. Жизнь свою купил ценой подлого предательства - сдал в руки злейшего врага Мартина Макрели своего спасителя и воспитателя. Что теперь ждет Леона - представить не сложно. Люди Люсьена де Веляно доносят, что граф Макрели отводит войска к границам Торинии, оставив гарнизон де Фовера в Лоте. Сам же, вместе и Филиппом и Салмой везут Бареля в Тор.
Все происходит так, как и предвидел Светлый Рыцарь. Лучшего момента вернуть Лотширию не представится.
Власт с восхищением и опаской посмотрел на драгоценный Ratriz. Волшебный меч эльфов! Верно служивший Баррелю семнадцать лет! Теперь он принадлежит ему!
И вдруг , услышав внутренний зов, взял меч в руки, вытянул из ножен.
Лезвие угрожающе сверкнуло:
'Крови! Я давно не пил крови! Напои меня человеческой кровью!'
В голове зашумело, в жилах взбурлила кровь.
Превозмогая зов, Власт швырнул Ratriz на стол. Сам же, схватившись за голову, отшатнулся. Почему он молчал раньше? Ведь я столько раз к нему прикасался. Почувствовал нового хозяина,.. или раба?
Рука сама непроизвольно тянулась к мечу...
На глаза вновь попалось письмо Бареля. Сейчас Власт видел в нем лишь слова: '...постарайся не стать его рабом...'
Серебряный звон вернул в реальность. В кабинет вошел Люсьен де Веляно.
-- Ваша светлость, все готово.
Собрав волю в кулак, Власт с деланым спокойствием взял в руку присмиревший на время Ratriz.
У де Веляно глаза полезли на лоб.
Власт, почти как Барель, печально улыбнулся.
-- Спасибо, Люсьен. Надеюсь, Вы будете моим советником и другом. Вот письмо графа Сакского, я хотел бы, чтобы Вы его прочли.
Пока граф де Веляно внимательно читал, Власт убрал меч в ножны, и просмотрел указ о передаче ему командования над войсками Межгорья.
-- Все предвидел,.. -- едва слышно, глядя в никуда, прошептал Люсьен.
-- Что вы сказали? Ваша светлость?
-- Я сказал - все готово! Пора выступать!
* * *
Леон прожил у Муфа почти неделю. За это время он немного пришел в себя. Но случившееся несчастье наложило тяжелую печать. Юноша еще больше похудел, глаза ввалились, вокруг них темнели синяки. Одевшись в нищенские лохмотья, не особо утруждая себя мытьем и гребнем, он стал как две капли воды похож на прочий пригородный люд.
Муф напивался каждый день. Утро начиналось со слов:
-- Господин, не найдется монетки? Пройдусь по рынку, узнаю, нет ли работы, да и чего болтают... Шибко плохо мне...
Леон тоже выходил в город, в торговые ряды, приглядывался к Лямбляму, хозяйничавшему в его доме.
Для себя он уже все решил: будет жить в Торе до тех пор, пока не узнает, жива ли мать и не отомстит торговцу.
Но планы рухнули в единый миг. Вернувшийся к вечеру в дребедень пьяный Муф, заплетающимся языком пробормотал:
-- Ик..., Лен... Леона Бареля... таки выловил Макрели Бареля. Привезли вчера в кандалах,.. говорят... ик,.. сдал старшой покойного Гюстава - Филипп...
Промочив глотку неимоверной кислятиной из кувшина, продолжил:
-- Судят... ие,.. хе... судят,.. а на лобном месте... хе,.. помост новый, хоть и благородный, а повесят... Тоже мне... ик... Светлый Рыцарь Создателя... Что с Вами, господин? Лица нет...
Леон утратил дар речи. Мысли неслись, опережая одна другую: 'Муф обожрался вина... Неужто отец в
