насколько это можно было. Я почувствовала, что его тело затвердело, росло твердым счастьем от того, что он держал меня в своих объятиях. Не знаю, смогли бы мы уединиться ненадолго в спальне перед обедом, но из одной из спален появился Касвин, и вдруг мое счастливое состояние исчезло.
Не потому, что он не был прекрасен, нет, он был красивым, высоким, стройным и мускулистым, как большинство воинов-сидхе воинов, но облако печали, которое цеплялось за него, вызывало у меня боль в сердце. Он был младшим дворянином при Неблагом Дворе. Его волосы были прямыми и черными, как у Кабодуа или даже как у Королевы Андаис. Его кожа была столь же бледная, как и моя или Холода. Его глаза состояли из трех кругов - красного, красно-оранжевого и наконец огненно-оранжевого, словно в его глазах притаился огонь. Андаис укротила этот огонь пыткой, которую она устроила ему в ночь смерти ее сына и нашего бегства из волшебной страны. Касвина привезли нам завернутого в женский плащ, хозяйка которого только сказала, что разум Касвина не сможет больше выдержать милосердия Королевы. Только не думаю, что его изломанный пытками разум можно как-то восстановить. Но поскольку Касвин стал мальчиком для битья для гнева Андаис из-за нас, мы приняли его. Его тело зажило, потому что он был сидхе, но его разум и сердце были более хрупкими.
Он вошел в прихожую, как призрак с волосами цвета воронова крыла белой рубашке, великоватой для него, и в паре слаксов кремового цвета. Одежда явно была чужой, рубашка точно была Холода и на прошлой неделе сидела на Касвине гораздо лучше. Он все еще не ест?
Он подошел прямо ко мне, как будто Рис не держал меня. Рис отодвинулся в сторону так, чтобы я смогла обнять Касвина. Он обернулся вокруг меня со вздохом, который скорее напоминал всхлип. Я держала его и позволила его свирепому объятию окутать меня. Он цеплялся за меня и стал слишком эмоциональным, с тех пор как его спасли от кровавой постели королевы. Она замучила его, вместо того, чтобы наказать меня, и потому что мои возлюбленные были вне ее досягаемости. Она выбрала его наугад. Он никогда не был для меня ни другом, ни врагом. Касвин был столь же нейтральным как суды, и столетия его нейтралитета разбились о безумие Андаис. Дворянка, привезшая его нам, сказала: 'королева позвала его в свою постель, а так как он не был одним из ее стражей и не был обязан соглашаться, то он вежливо отказался. Отказ Касвина стал последней каплей, и она потеряла здравомыслие. Она превратила его в кровавое месиво на своих простынях и на ее листах и сделала все, чтобы я увидела это зрелище, в одном из разговоров с ней по зеркалу, которое заменяет нам видеотелефоны, которые придумали для себя люди. Когда я впервые видела его там, он был настолько изувечен, что я подумала, что он был кем-то, о ком я заботилась.
Когда она сказала мне, кто это был, я была озадачена. Он был никем для меня. Я все еще слышала голос Андаис:
- Тебя не волнует, что я делаю с ним?
Я не знала, что ей ответить на это, но наконец сказала:
- Он - дворянин Неблагого Двора и заслуживает защиты своей королевы.
- Ты отказалась от короны, Мередит, и Королева говорит, что он не заслужил ничего за все столетия своего нейтралитета. Он - ничей враг и ничей друг. Я всегда ненавидела это в нем. - Она схватила его за волосы и заставила его молить о пощаде, пока мы все это наблюдали.
- Я сотру его в порошок.
- Почему? - Спросила я.
- Потому что я это могу.
Я сказала ему приехать к нам, если он сможет. Несколько дней спустя с помощью сидхе, которая не захотела быть узнанной, он приехал. Я не отвечала за действия своей тети. Это было ее зло, я же была просто предлогом, чтобы ее жестокость и ее демоны освободились. Думаю, и со мной согласен Дойл, Андаис пытается заставить дворян убить ее. Это была ее версия 'самоубийства'.
Такие моменты не были редкостью для Королевы Андаис, моей тети, и это было одной из причин, что многие из стражей согласились на ссылку, лишь бы не остаться с нею, как только у них появился такой выбор. Большинству из них нравилось в постели связывание-подчинение, но и у них была какая-то черта, которую немногие пересекут охотно. Андаис же не была доминантом в современном понимании связывания-подчинения. Она была доминантом в старом смысле власти, дающей право быть абсолютным монархом. Старую поговорку 'власть развращает, и неограниченная власть развращает абсолютно' можно отнести к обоим моим родственникам, занимающим троны в обоих дворах. То, что я не предвидела, что свою идею совмещения боли и секса она решит распространить и за пределы ее личной стражи, или что дворяне будут терпеть ее злоупотребления. Почему никто не попытался ее убить? Почему они не сопротивлялись?
- Я думал, что ты ушла, - сказал Касвин. - Я думал, что тебе причинили боль, или еще хуже - мы это сделали.
- Дойл и Холод этого бы не допустили, - сказал Рис.
Касвин посмотрел на него, все еще пытаясь устроить все свои шесть с лишним футов роста вокруг меня.
- И как бы они спасли Принцессу Мередит от лопнувшего стекла? Владение оружием и храбрость остановят далеко не каждую угрозу. Даже Мрак Королевы и Смертельный Холод не могут остановить опасности современной жизни как это искусственный стекло. Их бы тоже порезало, как и принцессу.
Он был прав. Стекло, изготовленное по старым технологиям из естественных веществ и в жаре, могло падать дождем на моих стражей хоть весь день и не повредило бы им, но с искусственными добавками, или металлом, порежет их так же, как и меня.
Дойл шел к нам через комнату и говорил:
- Ты прав, Вин, но мы бы закрыли ее тело нашими. Мередит осталась бы невредимой независимо от того, что могло случиться с нами. - Мы начали называть его Вином, потому что моя тетя шептала его полное имя, превращая его в кровавое месиво.
Я мягко оттолкнулась от груди Вина, чтобы он чуть ослабил объятие и не наклонялся ко мне так сильно. Я не могла выдержать такое объятие долго, чтобы мне не стало больно. И шея выгнулась под неудобным углом.
- Кроме того, магазинчик принадлежит одной из кузин моей бабушки, брауни по имени Матильда. Она бы меня спасла.
Вин немного ослабил обхват, чтобы мои руки скользнули ему на талию. Так я смогу выдержать часы, а ему, казалось, было необходимо дотрагиваться до меня. Он был шестифутовым мускулистым воином, но королева действительно его сломала. Его тело зажило, как у любого сидхе, но он, казалось, чувствовал себя в безопасности только когда бывал со мной, Дойлом, Холодом, Баринтусом, Рисом, или любого из тех, кого он считал способным обеспечить ему безопасность. Другие его пугали, как будто он боялся, что Андаис опять заберет его, если он не будет с кем-то сильным.
- Одного брауни не достаточно для защиты, - сказал он тем неуверенным голосом, который появился у него с момента приезда к нам. Он никогда не был самым смелым из мужчин, но теперь его страх всегда дрожал под кожей, как будто бежал теперь по его крови так, что казалось он пропитан страхом.
Я улыбнулась ему, стараясь заставить его улыбаться в ответ.
- Брауни намного более крепче, чем выглядят.
Он не улыбнулся, наоборот, он выглядел испуганным.
- О, Принцесса, прости меня. - Он упал на колено и склонил голову, его волосы пролились вокруг его тела. - Я забыл, что ты частично брауни. Я не имел в виду, что ты не сильная. - Все это он говорил со склоненной головой, уставившись в пол, нет, глядя на мои босоножки.
- Встань, Вин. Мне нечего прощать.
Он поклонился еще ниже, почти касаясь руками пола около моих ног. Его волосы закрывали лицо, и все, что мне оставалось, это слышать в его голосе ужас.
- Пожалуйста, Ваше величество, я не хотел обидеть.
- Вин, я же сказала, что ты ничего не сделал.
- Пожалуйста, пожалуйста, я не хотел обидеть...
Рис становился на колени им.
- Ты слышал, что сказала Мерри, Вин? Она не злится на тебя.
Он уперся лбом в ладони на полу, согнувшись в позе унижения. И все твердил и твердил:
