Психология мужества

обладанию целым, без разделения на части. В этом преимущество причастности. Приведём примеры.

Чем можно завладеть? Частью земли, частью общего богатства, часть пирога отхватить, знакомства завести с частью людей «полезных» и т. д. Здесь налицо низкое, корыстное понимание счастья. Душевной радости оно не даёт, а приносит лишь временное удовлетворение успехом. В самой идее разделения содержится зло.

Любая измена, блуд, неверность, даже в слове, ведут к потере целомудрия, к нарушению цельности человека. Зло состоит в непрерывном делении. Начиная с жадного окрика «моё!» и заканчивая отнятием души от тела, после чего труп сразу начинает разлагаться. Формула правящих злодеев: «разделяй и властвуй». Лозунг всех негодяев: «после нас хоть потоп». Но тот, кто отнимает у других, сам не бывает счастлив. Его удовольствия состоят из рефлексов добычи (как у зверя). Схватил, урвал, проглотил. Насытился, передохнул, проголодался и снова «на охоту». Увидел нечто у соседа — позавидовал, начал мечтать, потерял покой. Не удалось добыть — разозлился, стал ревновать, мстить. Крупно не повезло — отчаялся. Такое счастьем не назовёшь. Да и мужеством тут не пахнет.

Другое дело — причастность к разумному, доброму, вечному. Здесь человек перестаёт бояться за свою самость, познаёт радость единства с подобными себе. «Любовь, — по Платону, — это жажда целостности», стремление к соединению частей. Порядочность означает любовь к порядку. В порядочном обществе всем хорошо, но надо и самому быть порядочным. Надо иметь совесть, уметь жертвовать своим ради общего. Поведение порядочных людей отличается культурой, вежливой заботой об окружающих. Целомудренный не только себя не разменивает, но и вокруг ничего не разрушает, бережёт природу, ценит чужой труд, уважает закон. В результате, насыщенность интересов, широта взглядов, отсутствие потребительской озабоченности делают жизнь культурных людей куда более радостной, чем «престижное» прозябание «добытчиков». Но и это ещё не предел.

Высшее духовное значение счастья состоит в причастности к Источнику бессмертия, в соединении человека с Богом. Покаяние готовит верующего к встрече. А в самом Таинстве Святого Причастия православные христиане соединяются с воскресшим Христом, вкушают Хлеб жизни вечной. Что может быть радостнее обладания такой частью бытия?

Кто боится творить зло, тот имеет «страх Божий», который есть «начало премудрости» (Пс. 110, 10). Тот, стало быть, и мудр, ибо свободен от страха смерти, а с ним — и от всех прочих страхов. Тот, значит, и богоподобен, то есть — человечен вполне. Но это же и есть счастье — жить, не боясь никого, кроме Бога! В этом и мужество совершенное. И всё так просто!

В раю первые люди страха не ведали. Они были бессмертны и счастливы, пока не познали зло, пока верили Богу и исполняли Его заповедь — не прикасаться к запретным плодам познания. Поверив змею- искусителю, они утратили веру истинную, самовольно нарушили спасительную заповедь и приобщились к злу. Тогда они вкусили смерть и лишились райского блаженства. Потеряв страх Божий, стали бояться всего остального. И тогда, ради спасения заблудших, смертному человечеству была дарована добродетель мужества. Она, как изнутри, так и извне защищает нас от порабощения тьмой. Но и приобретается мужество не иначе, как при сознательном отречении от зла. В причастности к добру.

Вместе со всеми

Молодёжь особенно остро переживает всякое отчуждение, стремится к причастности, ищет общения, нуждается в любви и заботе. Однако нередко в поисках друзей мальчишки прибиваются к сомнительным компаниям, где получают не менее сомнительные удовольствия, не подозревая о настоящем человеческом счастье.

Группируясь вокруг отрицательных лидеров (вожаков), так называемые делинквентные подростки противопоставляют себя миру нормальных людей, и в качестве протеста, как говорят, «хиппуют». Их «компанейское счастье» ничтожно, зато нравственные потери огромны. В итоге — общая отсталость в развитии, страх перед сильными, унижение, лживость, вороватость, беспринципность и, конечно, дешёвый гонор для прикрытия малодушия. Вне сборища («тусовки») такие ребята выглядят, прямо скажем, не очень браво. Энергичными и «смелыми» они становятся лишь в толпе, когда на каком-нибудь рок-концерте, подражая общему беснованию, начинают скандировать: «Мы вместе! Мы вместе!»

А что значит вместе? Если вместе с бандитами «на дело» пойти, то и отвечать вместе придётся. Таков закон не только нравственный, но и уголовный. Поговорка гласит: «с кем поведёшься, от того и наберёшься». От хороших людей наберёшься добра, от плохих — зла. Причастность- то ведь тоже не любая хороша.

И если ты хочешь поступить по совести и знаешь, что прав, то совсем не обязательно ради причастности следовать за неправым большинством товарищей. Приведём пример.

В некотором школьном классе двое наглецов, иначе не назовёшь, упорно расписывают стены всякими гадостями. Ребята не выдают их из чувства детской солидарности; учителя же, не находя виновных, заставляют весь класс на деньги родителей в очередной раз красить стены заново. Платят и работают все, кроме самих пакостников, а те ещё и посмеиваются. Нормальным ребятам обидно, и хотелось бы положить конец беспределу. Однако никто не желает выступить первым, опасаясь, что будет всеми осуждён как «ябеда» и «плохой товарищ».

Ребята, очевидно, не знают, кто такой настоящий ябеда и предатель. Настоящий ябеда не обличает зло при всех. Он доносит подло и тайно, не ради справедливости, но из желания нагадить, позлорадствовать при наказании виновного, а то ещё и невинных. Доносит он всегда с какой-нибудь корыстной целью или из мести. Именно так поступил в своё время евангельский Иуда, предавший Христа, и имя Иуды стало с тех пор нарицательным.

Во всем мире «иудами» зовут предателей и продажных людей, но не обличителей беззакония. Правду замалчивать так же подло, как и предавать невиновных. И всё-таки многие считают своим «моральным долгом» покрывать злодеев. Происходит это от того, что одни люди, чья совесть не вполне чиста (в том числе и дети), дабы скрыть свои собственные проступки, придумывают всякие условности, обязывающие остальных умалчивать о содеянном ими зле. Другие же в силу моральной апатии легко соглашаются на совместную ложь.

Укрывательство по закону считается соучастием в преступлении.

Но оно ещё и соучастие в малодушии. Ведь это же форменное унизительное рабство — покорно красить стены, изгаженные хулиганами, вместо того, чтобы взять виновников и ткнуть носом в их собственные безобразия. При круговой поруке — «делай, как все» — получается, что все боятся. А чего боятся, сами не знают. Прорвать порочный круг может тот, кто, вступившись за всех, пойдёт против общего мнения. Это мужественно!

Вначале обличитель зла, возможно, и будет осуждён, но в душе каждый останется ему благодарен, ибо произвол хулиганов всё-таки прекратится. А если защитник правды ещё и потерпит от них нападение, да никто из одноклассников сразу за него не заступится, тогда уж точно у большинства ребят возникнут угрызения совести. И тогда многие, протянув ему руку дружбы, начнут объединяться против зла. Сильная личность центрирует общество, а отрицательные лидеры (вожаки-неформалы) таких ребят боятся больше всего.

Когда знаешь точно, что ты прав, веришь в святость того, чему ты служишь, и совесть зовёт тебя в общий строй, тогда шагать в ногу со всеми легко и приятно. Тогда ощущение причастности воодушевляет, и в бой не страшно вступать. Но когда неправое большинство малодушно идёт на поводу у негодяев, нечего тащиться вслед толпе. Надо подавить в себе стадное чувство, что само по себе требует мужества, и поступать по совести.

Человек в беде

Пример, взятый нами из школьной практики, по существу относится к детскому варианту гражданского мужества. Сократ, как мы помним, после дел военных и опасностей на море отметил мужество «в болезнях, бедности или в государственных делах». Всё это, включая стойкость перед соблазнами, можно отнести к мужеству мирному (житейскому и гражданскому), и мы сейчас рассмотрим их особенности, начав с описания тех случаев, когда в дом наш приходит беда.