— Ну у тебя и шуточки, — засмеялась Женя, приняв абсурдное утверждение Татьяны за розыгрыш.
— Женя! Я не шучу. Это правда! — Татьяна в упор смотрела на непонятливую подругу, пытаясь заставить ее поверить в невероятную информацию.
— Откуда? — Женя потрясла головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение и вернуться в реальность.
— От верблюда! — популярно объяснила Татьяна Сергеевна.
— А… ошибки быть не может? — ухватилась Женя за спасительную соломинку.
— Я что, по-твоему, первый день работаю? Не ты первая, не ты последняя. Но в любом случае УЗИ надо сделать. Вот прямо сейчас и сделаем. Я с тобой пойду, не волнуйся. Все будет хорошо, — оптимистично подвела итог Татьяна. — Пошли!
В коридоре у окна нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Оксанка. Женя совсем забыла о ней. Все волнения и сомнения, связанные с сыном и его девочкой, мигом вылетели у Жени из головы, уступив место ужасной, внезапно свалившейся новости.
— Подожди меня здесь, — сухо обронила Женя, не вдаваясь в подробности, поскольку сил на объяснения, улыбки и прочие реверансы у нее не было.
Лежа на жесткой кушетке в кабинете функциональной диагностики, сквозь ощущения скольжения датчика по ее вымазанному какой-то липкой дрянью животу, Женя замерла в оцепенении.
Волны ледяного ужаса накатывали на нее, но она старательно отгоняла обрывочные мысли, судорожно пытаясь придумать, что же теперь делать. В глубине души она надеялась, что сейчас выяснится ошибка, и даже представляла себе, как Татьяна и сердитый доктор, сосредоточенно вглядывающийся в экран монитора, облегченно вздохнут, засмеются и скажут, что все в порядке. И нет никакого плода. Татьяне это только показалось. Потому что это невозможно! Этого просто не может быть!
Ошибки не было. Татьяна Сергеевна оказалась права.
Женя сидела перед ней, опустив голову, словно провинившаяся школьница, и тупо, как сквозь вату, слушала монотонно журчащий голос подруги, сопровождающийся равномерным падением капель воды из плохо закрытого крана.
И только назойливым рефреном, как некстати привязавшаяся мелодия, в висок стучала одна фраза: «двадцать недель, двадцать недель, двадцать недель…».
9
Эй! Мы так не договаривались! Перестань меня качать! Аж голова закружилась. Тошнит прямо.
Мне так не нравится. Больно!
Фу, какая гадость! Откуда этот мерзкий туман? Ползет по трубке прямо в меня. Дышать нечем. Сердце стучит сильно-сильно. И думать трудно. Мысли стали тягучие-ползучие.
Уберите этот дым! Мне плохо!
И страшно. Страх тоже вползает по трубке. Его слишком много для меня. Он уже во мне не помещается и лезет, и лезет.
Надо бежать! Спасаться!
Стенка. И тут стенка. Тут тоже стенка.
Выпусти меня! Ты что, не слышишь? Я тут умру!
ОНА не слышит… Как же ЕЙ подать сигнал?
Эй! Я ТУТ!
«Не раскисать. Спокойно все обдумать и не раскисать», — приказала себе Женя, садясь за руль. Отточенные навыки управления машиной вернули ей чувство реальности, рассеяв глухую одурь. Странным образом поворот ключа в замке зажигания включил способность хладнокровно рассуждать. В машине ей всегда хорошо думалось. Послушные ноги и руки сами делали то, что надо, в доли секунды успевая выжать сцепление, переключить скорость, прибавить газу или затормозить, повернуть руль именно настолько, насколько надо, включить поворотник, — тысячи мелких движений, отдельными нотами сплетающихся в симфонию виртуозного вождения. Какие бы неприятности у Жени ни случались, машина была надежным, испытанным, универсальным средством лечения.
Павел часто шутил, что из Женьки мог получиться неплохой гонщик, если бы она не занялась бизнесом. В чем-то он был прав: ведь именно она настояла на покупке машины с коробкой передач, дающей больше возможностей по сравнению с гидромуфтой, в то время как почти все женщины и большинство мужчин оценили комфорт управления машинами на автомате.
На полпути к цеху она сбавила скорость, съехала на обочину и остановилась. В открытое окно лились теплые летние сумерки. Мимо жужжащими тяжелыми шмелями молниеносно летели машины, взвихривая потоки воздуха, а Женя сидела, безвольно бросив руки на руль.
К разговору с мужем она была не готова. Вначале нужно было собраться с мыслями и определиться в дальнейших поступках. И как она могла ничего не заметить? Сложив события последних месяцев, словно целостную картинку из мозаики, она поставила на место и внезапные приступы слабости, и одуряющую тошноту, особенно по утрам, и немотивированные вспышки раздражения, и необъяснимые желания немедленно съесть что-нибудь необычное.
Она осторожно дотронулась до своей налитой груди и в ответ ощутила слабые, едва заметные толчки внизу живота. Женя плотно прижала руки к этому месту, непроизвольно стараясь заглушить движения в своем теле, возникающие независимо от ее желания, уговаривая себя в том, что это ей почудилось. И тут она вспомнила, что точно так же толкался Мишка, поначалу робко, еле ощутимо, а она вслушивалась в боязливые переборы, счастливо замирая и с надеждой ожидая новых тайных сигналов от своего ребенка.
Но тот был желанным. А этот… Этот никому не нужен. Ей, Жене, не нужен. Потому что сейчас он будет только помехой. Обузой. Разрушит все тщательно выверенные планы.
И если Женя его не хочет, значит, его нет?
Да, конечно, его действительно нет. А есть лишь балласт внутри Жени, от которого надо непременно избавиться. Как от опухоли: чик — и нету! Для этого и существуют врачи. А время идет. Инородное тело в Жене растет. Поэтому нужно срочно действовать!
Женя принялась лихорадочно нажимать на кнопки мобильника, но непослушные пальцы не могли справиться, дрожали и соскальзывали. С третьей попытки ей удалось набрать номер мужа.
— Паша! Паша, привет! Как ты там? — Женя изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно. Совершенно незачем понапрасну волновать Павла.
— Нормально! Ты скоро будешь? — ответил Павел, и от его родного, самого любимого на свете голоса у Жени потеплело на сердце.
— Пашенька, я сегодня не приеду, — с полувопросительной интонацией сказала она. — Мне очень надо. Я завтра приеду.
— Что-то случилось? — встревожился Павел.
Ну вот. Почувствовал все-таки. Как Женя ни старалась изображать безмятежность, Павла не проведешь. У него настолько сильно развита интуиция по отношению к Жене и Мишке, что скрыть от него что-либо просто невозможно, но до сегодняшнего дня в тайнах не было никакой необходимости. И Женя обязательно расскажет ему о катастрофе, которая ворвалась в их жизнь, но только не сегодня. Завтра.
— Пашенька, ничего не случилось. Просто устала.
— Знаешь, по-моему, тебе надо пойти к врачу. Ты постоянно жалуешься на усталость, — озабоченно произнес Павел.
— Обязательно пойду. Это я тебе обещаю, — с горькой иронией ответила Женя. — Ну все. Целую тебя.
— Давай, пока! Не гоняй там сильно.
