и «худых» достаточно.
В землянке кроме самого Никифорова, находился особист из полка майора Запашного лейтенант госбезопасности Кирилов, тоже в форме политрука.
— Проходи, садись, — указал мне на стул Никифоров. Стоящий у полок с книгами Кирилов, обернувшись, посмотрел на меня, потом вернулся к своему занятию.
«Во дает. Из трех книг никак не может выбрать нужную», — мысленно восхитился я, устраиваясь поудобнее.
— Неплохая идея на счет истребительной группы жестко ориентированной на сопровождение бомбардировщиков, я сразу оценил ее. А теперь давай поговорим о переводе…
Выйдя из землянки особиста, я стряхнул пилотку, одел ее, и посмотрев на звездное небо направился к себе. Допоздна мы с парнями обсуждали тактику и стратегию воздушных боев. Я больше слушал, приглядываясь к парням, кого-то из них я должен был выбрать своим ведомым, да и выяснить общий уровень знаний тоже следовало. Как я заметил, Сомин занимался тем же.
Утром после зарядки, мы пришли в «класс» и начали заниматься. Ведущее слово взял я, остальные были учениками, даже Сомин. Так что начало было положено.
Часам к десяти был вылет, я продолжал сопровождать бомбардировщики, как будто ничего не было. Сомин с ребятами остались на земле, раз за разом повторяя то что я им говорил. Уроки я вел для боев на «ишачках», объяснив Никифорову заинтересовавшемуся этим вопросом, что понял его возможности, пока летел из немецкого тыла, да и учитель-француз, тоже о них упоминал.
Вылет был обычным, слетали, отбомбились, и вернулись. Никаких эксцессов. А вот второй вылет, часов в шесть вечера, чуть не закончился для меня трагически. Я проглядел пару охотников, что атаковали меня снизу.
Спас меня радист комиссара Тарасова, успев крикнуть:
— «Малой», немцы снизу!!!
Как только я успел дернуть штурвал в сторону как по левой плоскости как будто дятел прошелся. Настолько она оказалось в многочисленных дырках, и торчащих кусков обшивки.
После атаки немцы не спешили сближаться, наблюдая за мной со стороны.
«Ах вы суки. Значит смотрите поврежден я или нет! Ну получите!!»
— «Сокол-2», я «Малой». Я подбит не могу удержать машину, иду на вынужденную.
Одновременно играя управлением, из-за чего казалось что «ястребком» управляет пьяный, заодно проверяя, повредили они что-нибудь или нет. Как я и думал, радист немцев слушал нашу волну, и передал охотникам, что им было нужно. Чтобы подстегнуть их, я стал потихоньку опускать нос, как будто собираюсь планировать, это поторопило их и они с левым разворотом пошли ко мне.
— «Малой», я «Сокол-2» планируй к нам, прикроем, — услышал я тревожный голос радиста.
— Не могу, управления совсем нет…
«Три! Два! Один! Старт!!!» — мысленно заорал я, и выпустив закрылки, пропуская мимо, и очереди немцев, и их самих, открывая огонь на поражение. Пистолетная дистанция не подвела, оставляя черный дымный хвост, ведомый понесся к земле.
— «Малой» Приказываю двигаться ко мне.
— Я «Малой» со мной все в порядке, брал на живца. Наблюдайте за воздухом, пока я вторым занимаюсь.
— …устрою ему живца, дай только на аэро… — мелькнул в эфире голос комиссара.
Немец ушел от меня на вертикале, с досадой посмотрев на него, я развернулся и поспешил к своим подопечным, стараясь особо не напрягать самолет, кто его знает что за повреждения я получил.
На подлете я как всегда занял позицию прикрытия, ожидая окончания посадки, и получив разрешение по рации, повел «ястребок» вниз, нажимая на кнопку выпуска шасси, как услышал вызов штаба полка:
— «Малой», я «Липа» посадку запрещаю! Как слышишь меня? Запрещаю!!! У тебя не вышло одно шасси!
Чиркнув одним колесом взлетно-посадочную полосу, я ревя мотором стал набирать высоту.
«Черт, точно! Лампочка о невыходе мигает! Не заметил!» — подумал я делая круг над аэродромом. Индикатор расхода бензина, уже не мигал, просто горел, показывая, что времени у меня осталось очень мало.
«Что делать? Прыгать…?» — метались мысли в голове, и почти сразу, вторя моим мыслям, Никитин приказал по рации подняться на высоту и прыгать.
— Хорошо, поднимаюсь! — не успел я сказать это, как на миг заглохнув, снова стал работать мотор.
«Нужно быстрее подняться», — понял я и приподняв нос дал газу, однако на десятой секунде мотор застучал и заглох. Посмотрев на замершую лопасть, потом на высотомер, понял, придется садиться. До земли было всего двести метров.
— «Липа», я «Малой», закончилось горючее, видимо был поврежден бак, сажусь на пузо, — сказал я, и стал через левое крыло планировать по большому кругу. Стараясь чтобы в нижней части выйти как раз на полосу.
«Главное, чтобы пары вытекшего бензина не вспыхнули» — подумал я управляя «планером».
Шасси я убрал еще на взлете, так что под самолетом было чисто, когда я стал планировать на ВПП.
«Есть касание!» — подумал я, и меня затрясло на неровностях почвы. Вдруг с хрустом отлетела часть поврежденного крыла, оставшись за хвостом.
«Все. Амба! Хрен его теперь отремонтируешь!» — зло подумал я.
Как только мой разбитый «ястребок» замер, я расстегнул ремни, и с трудом откинув слегка заевший фонарь назад, стал вылезать. Ко мне уже бежали со всех сторон. Ревя мотором подлетела полуторка, в кабине которой сидела Мариночка.
— Цел? — не успев вылезти из кабины машины, крикнула она.
— Нормально. Хорошо плюхнулся, — ответил я, расстегивая парашют. Потом стал обходить и осматривать машину. Как я и думал — только на запчасти, фюзеляж «ушел».
— Цел? Жив? — захлестнула меня волна служащих аэродрома.
— Норма, — смеясь, ответил я. Хотя хотелось не смеяться, а плакать. «Ястребок» было жалко до слез.
— А ну разойдись!! — вдруг рявкнул кто-то. Люди расступились, и я увидел рядом с полуторкой, чужую эмку. Она была точна не наша, у Никитина была прострелена крыша, а это чужая.
«Это еще кто?» — мысленно подумал я, сердце сжалось от нехороших предчувствий.
Рядом с машиной стояли трое командиров, в форме НКВД.
— Младший лейтенант Суворов? — спросил старший по званию, капитан. Двое других, лейтенант и старший лейтенант, молчали.
— Да, это я, — ответил я несколько растерянно, кинув взгляд на слегка бледного Никифорова. Кириллов был тут же, и тоже молчал. Видимо документы у приезжих были на «уровне».
— Вы проедете с нами. Сдайте оружие.
Толпа ахнула. В военное время это значило одно, что я уже не вернусь обратно.
— Есть сдать… — я стал снимать ремешок с кобурой, но тут мне пришла мысль побарахтаться. Просто какое-то наваждение.
— Товарищ капитан, а можно ваше удостоверение посмотреть? — твердо сказал я, прекратив снимать оружие.
— Вы что, лейтенант, не поняли? Сдать оружие! — выпятив челюсть, резко приказал он.
— Кому? — нагло спросил я. Меня уже отпустило от неожиданности, и я ответил тоже довольно резко.
— Мне!
— А вы кто?
— Лейтенант, вы издеваетесь. Я уже предъявлял удостоверение вашему командиру и особисту, — кивнул капитан на Никифорова, и стоящего рядом Никитина.
— Удостоверение личности, пожалуйста, — протянул я руку, сделав два шага вперед.
