общественной нравственности вытаскивают вкуснятину из наших защечных мешков и запихивают их в свои. Нам это не нравится и временами мы их весело, с шутками и прибаутками, вешаем на фонарях. Это тоже безнравственно, но уж больно хочется. Как бы то ни было – наебать представителя власти – дело чести, доблести и геройства для каждого гражданина Российской империи во все времена. Потому что очень неправильно, знаете ли, когда ебало лоснится не у нас, а у тех, кому положено. Если бы эти уроды несли добро в казну – мы, может быть и стали бы жить по закону. Но эти уроды тащат добро мимо казны, и это не может не привести к необратимым генетическим изменениям в коре головного мозга.
Бизнес по-русски – это песня. Музыка, то есть, интуиция, подкожные вибрации и все такое. Расчет, страховка, бизнес-, блядь, план – кому это все здесь нужно? Природная находчивость и всеобщее распиздяйство приводят к тому, что вся страна, в едином порыве, решает, что есть вещи, на которые можно положить необыкновенно толстый и узловатый хуй.
Пиздоболить об этих вещах можно бесконечно, но лично я останавливаюсь на сфере компьютерной и дальше никуда не иду, потому что, например, в балете я не разбираюсь. А в программном обеспечении – даже очень.
Бизнес по-русски с другими национальными бизнесами имеет одно немаловажное сходство – все делопроизводство ведется на компьютерах. В некоторых областях компьютеры вообще – орудия труда не только бухгалтеров. На этом сходство кончается и начинается принципиальная разница.
На Западе компьютер состоит из двух частей – харда и софта. Для артистов того же балета объясняю – аппаратной части и программного обеспечения.
За хард мистер платит 1 доллар. Условно. А за софт – 5. Это в лучшем случае. Бывает, и 20.
На Востоке, а конкретно – в России, компьютер состоит из тех же двух частей.
За хард товарищ платит тот же доллар. А вот за софт не платит нихуя. Потому как, купив компьютер, товарищ надолго садится на хлеб и водку, не желая больше ничего покупать. Обратно ж – компьютер – железяка вполне осязаемая. А некие виртуальные нули и единицы внутри него ни одна пизда не видела, и видеть не собирается. Товарищ свято помнит, что материальная реальность дана, ептыть, в ощущениях. Кирпич вот, стакан, два батона. Это понятно. А Windows XP в защечные мешки в чистом виде не запихаешь. Ну, не видно его. Ибо – информация. Взвесить нельзя, отрезать тоже. В общем – мистика – не ебаться. А поскольку после наступления эры капитализма все вообще излишне были религиозны – страна решила, что на нее снизошел в таком вот цифровом виде святой дух, и никак иначе. А куда, спрашивается, было деваться? Пизженные у Билли Мастдаи стояли в больницах, магазинах, во всех, без исключения, офисах, заводах, производствах, науке, а также в царских палатах. В смысле – органах власти. Как, блядь, исполнительной, так, в рот ее, и законодательной. А когда улыбающаяся власть вносит тебя в свои глючные базы данных и пользуется при этом пизженным софтом – становится как-то весело жить.
Потому что с этого момента ты с ней одно целое, и невольно вспоминаются планы партии равно планы народа.
Конечно, официально власть была против. Но, сдается мне, через лет 50-100, когда вскроются очередные архивы, мы узнаем, что это была политика. Для меня это откровением не будет. Потому что я прекрасно представляю впечатляющие объемы того, что спиздили граждане моего государства у граждан других государств. Без высочайшего одобрения такая хуйня не прокатила бы.
Не судимы. Да не… Судимы. Будете.
Знаки препинания…
Знаки жизни.
Когда-нибудь быть пиратом будет плохо.
На что тогда страна положит толстый и узловатый хуй?
Хм…
И все же жаль, что я давно гудка не слышал заводского…
Второй курс закончился как-то вдруг, и так же вдруг всплыла необходимость отбыть трудовую повинность в виде практики. Надо сказать, папа уже давно пытался меня заполучить в качестве компьютерщика в свою наикрутейшую контору с пятью аж Селеронами. Зная же досконально, что там за супержелезо, мне туда не хотелось. А хотелось мне чего-то более актуального. И дело даже не в папиных ультракомпьютерах. Уж больно не желал я под его крыло. Он и так в доме начальник, не хватало его еще в качестве босса заполучить. Поэтому вчера я сбегал к нему в офис, быстренько прооперировал все системные блоки, вытряхнул из них тараканов, пропылесосил внутренности, смазал, где надо, вентиляторы, протянул, где болтались, винты и сказал, что больше я тут не нужен полгода. Папа возражал. Он долго доказывал мне, что все тормозит и надо переставлять системы, потом гоняться за вирусами, потом сканировать порты на предмет гнусных пакетов, потом обезглавливать троянов, а еще – провести ликбез сотрудников, а то они не въезжают, куда тыкать.
Я тоже возражал.
Потому как тормозило, в основном, железо, а это, значится, по 200 баксов на комп. Баксы, как таковые, у бати водились. Но свободной штуки не было, ибо свободной штуки не бывает вообще. По себе знаю. Вот не хватает штуки – это сплошь и рядом. А свободной – не-а…
Чтобы батя не слишком раздумывал, я позвонил в компьютерный салон, перечислил чего надо и попросил прислать счет по факсу. Через 10 минут на стол генерального директора ООО «Цирконий» легла бумага уже с двумя штуками баксов внизу справа. Батя почесал затылок примерно в том же месте и сказал: «А меньше нельзя»?
На меньшее потенциальный эникейщик фирмы никак не соглашался. Мало того, неразумное дитя еще и зарплату попросило несколько неприличную. К концу дня батя сдался. Но сказал, что если что у него заглючит, то вызовет меня непременно.
Вот тут я не возражал, выпил кофею с булками и поехал к пиратам.
За то время, пока я грыз базальт науки, у флибустьеров кое-что изменилось.
Съемную квартиру банда пиратов покинула год назад. Они бережно перенесли сервер в бортовую «Газель», несколько менее нежно зашвырнули туда же остальные компьютеры и любимый боевой диван с холодильником. Через 20 минут автомобиль остановился у здания с фантастической архитектурой. Ну, то есть, архитектура, как таковая, отсутствовала. В совершенно непритязательном параллелепипеде было семь этажей сверху, и военная тайна – сколько – снизу. Официально это называлось администрация завода. Номер завода ни о чем никому не говорил. Смысл этого числа не знала даже сама администрация – не ее собачье дело.
Когда-то мощнейший и таинственнейший монстр военного машиностроения рухнул в считанные дни после развала Советского Союза. Сначала перестали платить, потом сказали – делать ничего больше не надо, потом сказали – а пошли вы все, однако, в жопу. И пошли ветераны паяльника и штангенциркуля, впервые в жизни ощутив полнейшую ненужность для такой любимой, но такой непредсказуемой страны.
Осталась на своих креслах только, собственно, администрация, охрана и некий, никому не подчиняющийся отдел, находящийся прямо посреди территории в неприметном корпусе стального, незамысловатого цвета. На лицах сотрудников этого отдела читалась с этого момента одна мысль, но зато вечная: «Из искры возгорится пламя».
Где-то с год администрация отчаянно бедствовала. Огромный завод только одной электроэнергии жрал, как приличный город, а еще вода, отопление и прочие расходы, о которых в советское время задумываться было в падлу. Не в падлу это стало при военном, так сказать, переходном, мягко выражаясь, капитализме. Денег не было. А их требовали, потеряв все понятие о том, кто в койке хозяин, наглые монополисты энергии, воды и отопления. Было даже время – отрубали весь завод ото всех прелестей цивилизации начисто. Но только не таинственный, стального цвета корпус прямо посредине территории. Там, несмотря даже на капитализм, называли друг друга «товарищ», и с удовольствием козыряли.
Когда администрация была готова уже рассосаться как интимная спайка или там – не шибко важный рудиментарный орган, из Москвы пришло разрешение сдавать не поддающуюся учету площадь в аренду
