что мы ничем не могли помочь уважаемым партнерам, потому что сами не сохраняли результатов наших работ из-за их эксклюзивности и по договору после окончания оных форматировали диски к ебени матери. Фитиль, кстати, пошлявшись по длиннющему коридору нашего этажа и наведя некоторые знакомства, как-то вернулся радостный и тут же сляпал два агромадных договора на консультационные услуги. Это воздух оказался еще более пьянящим.
Комната, в которой теперь сидели флибустьеры, вообще-то, состояла из двух. Только одна была за символической перегородкой, там стоял радостный сервер и сидел не менее радостный сисадмин Хрипатый. Там же хранилось резервное железо и эксклюзивный контент на внешних, редко подключаемых дисках, и компактах с надписями красным фломастером «брак». Это была военная хитрость. «Браком» теперь назывался страшно дефицитный или опасный софт.
В большой сидели Бочарик, Бригадир, редко появлявшийся Фитиль и новый сотрудник по фамилии Огурцов-Стоянский – орясина длиной с Фитиля, возрастом с Бочарика и наглостью с Бригадира. Звали этот комплекс полноценности Артем.
Гусь теперь сидел в секретном помещении. Дело в том, что, кроме стандартных кабинетов, на этажах были всяческие закутки типа вентиляторных, щитовых и подсобных. В советское время там обычно копилась ненужная наглядная агитация и прочие прелести эпохи. Во время военного же капитализма эти помещения приобрели коммерческую ценность. Там стало выгодно держать, например, левый товар. Или левые агрегаты. Или сотрудников с малопонятным прозвищем «зомби».
Зомби бывают трех типов. Просто зомби. Продвинутые зомби. И зомби без ограничений. Объясняю.
Подавляющее большинство сотрудников имеют базовые права по посещению рабочего места. То есть, они могут находиться на нем с 8:00 до 20:00 и не ебёт, что там отдельно взятый сотрудник по этому поводу думает. Простой зомби может находиться с 6:00 до 24:00, продвинутый – плюс к тому, по выходным и праздникам. Зомби без ограничений может вообще не выходить из корпуса месяцами. У него разрешение на круглосуточное пребывание в стенах заведения и уже его не ебёт, кто там что по этому поводу думает. Таких зомби немного. Обычно это сисадмины, всякие электрики, диспетчеры, сервисные служаки, прочие привидения. Гусь относился к ним. Его помещение в плане напоминало сильно вытянутую букву «Г». В ноге этой «Г» с трудом размещался диван, холодильник и электроплитка. В перекладине этой «Г» находился сам Гусь со своим убойным компьютером и амбициями. На его амбиции мало кто покушался. Но вот диван и холодильник использовали часто для пива и попиздеть.
Собственно, на этом преамбула заканчивается и начинается, собственно, повествование из нескольких, иногда связанных, а иногда нет, эпизодов.
Спасение рядового спайдера
Корпоративная дисциплина существовала в России и раньше. Только называлась по-другому и на деле выражалась общеизвестной фразой «я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак. В разгар перестройки все офисы были оклеены стандартным плакатиком А4, на котором под бравым канцеляристом красовалась выдержка из знаменитого указа Петра 1 от 09.12.1709 г.: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство».
Невольно вспоминается старосоветский анекдот про рабочего. Сидит, значит, классический гегемон в приемной директора и мнет свою кепку. Наконец, обращает на него внимание секретарша и спрашивает: «Чё сидим»? «Ну, эта… слушать будут!», – говорит гегемон. На что длинноногое создание со знанием дела отвечает: «Ты чё, соловей, чтоб тебя слушать? Ебать будут!». В этом коротком анекдоте глубокий метафизический смысл и модель абсолютно всех служебных отношений в России.
Но все изменилось с приходом проклятых капиталистов. Конторы стали называться офисами, а секретарши – офис-менеджерами, отчего ебать их меньше не стали, но потребовали не только работы, но и выполнения некоторых правил, написанных, в основном, идиотами.
На нашем этаже было несколько загашников, получившихся в результате работы изрядно похмелившихся в далеком году архитекторов. Загашники сплошь и рядом использовались как места для курения. Рядом с нами такое место еще и откровенно бравировало развесистой пальмой неизвестной породы. На ее кадке красовалось старательно затертое, но неистребимое слово «хуй». Курили в нашем родимом загашнике непосредственно мы и группа никотиноманов из компании «Спайдер инкорпорейтед». Спайдеры сидели через пресловутый загашник от нас и занимали три комнаты. Одну большую – сарай, фактически, в котором насмотревшись американских фильмов и наслушавшись главного спайдермена, управляющий приказал снести все перегородки, посадил себя в стеклянный кубик на самом видном месте, а остальных опездолов рассадил там и сям, причем скрыться от взгляда не было никакой, даже теоретической возможности. Спайдерам вместо того, чтобы чатиться-хуячиться и смотреть свежее порно, приходилось работать, работать и еще два раза работать, желательно – выразительно. Термин «работать выразительно» означал, что программер, например, не просто должен был тупо писать код, а делать это с удовольствием и выражением оргазма, который вот-вот наступит.
Оставшиеся две комнаты были распределены главным спайдермэном таким вот образом. В одну он сел сам, а в другую был навечно заточен сисадмин вместе с сервером. Погодите за него радоваться. Он все равно не мог там:
1. Курить.
2. Есть.
3. Смотреть фильмы.
4. Слушать музыку.
5. Пить главный напиток всех системных администраторов.
6. Не работать.
7. Спать.
8. Ебаться.
Потому как в его, примыкающей к большому залу, комнате прорубили гнусное отверстие, вставили туда пластиковое окно два на два и превратили сисадмина в террариумное существо. Когда, измученный вниманием сисадмин выходил покурить в загашник на лице его ясно проступало желание убить нежно, то есть – не сразу.
Да, еще у спайдеров была кухня – закуток, бывшее техпомещение. Там стояли два офисных диванчика и длинный столик – для типа пить кофе из чашечек с корпоративным логитопом в виде стилизованного паука. Туда сотрудники ходили ровно в 11:30 и 15:30. Редкостно, однако, регулярное чувство жажды.
Спайдермэн у них был личностью загадочной. Так сказать – эмигрант взад. Пошлявшись по Калифорниям, он выпил в ихнем кабаке родимой водки, спел известную песню: «Ах, как хочется вернуться…», и приперся обратно с идеей стать звездой Интернета. Уродов с деньгами в Америке он нашел. Они дали ему задание организовать непосредственно в России IT-компанию по разработке всякого сетевого софта. Получалось, что разумнее всего это было сделать в Новосибирске. Программер в Москве за штуку баксов работать не хотел в принципе, а кодер в поселке Новоебуново на берегу Тихого океана – не умел в принципе. Так что где-то посередине страны это все и срослось. Выпускники НГУ и НГТУ мгновенно прибежали и расселись за компьютеры, прокручивая в голове, куда эту штуку баксов они будут тратить.
Разочарование не замедлило появиться. Спайдермэн привез с собой не только ностальгию, но и научную организацию труда. Причем, слив ее с чисто русской привычкой не платить налоги никогда никому нипочем ни разу в жизни, он получил солидную экономию наивно отпущенных за океаном средств. Уроды, правда, пролетали мимо кассы. Бывает.
Спайдеры нас поначалу сторонились. Потому как пираты были начисто лишены такого важного компонента научной организации труда, как корпоративная дисциплина. Выходили мы к пальме в разном количестве, в каком попало состоянии и в любое понравившееся время.
Иное дело – спайдеры. Ровно в пять минут каждого часа, ровно на эти же пять минут, выходили ровно четыре курящих сотрудника в черных костюмах с белыми рубашками и в галстуках. Это зимой. Летом они
