его ждало разочарование. Она стояла перед большим столом, глядя на него широко открытыми глазами, и вид у нее был такой, словно ей хотелось убежать, а не броситься к нему.
— Привет. — Ред закрыл за собой дверь, отметив, что глаза Джуди следят за его движениями. Ей хотелось, чтоб он оставил дверь открытой. Комок подкатил к горлу.
— Привет. — Ее взгляд блуждал по комнате, не останавливаясь на нем.
— Как дела? — Он остался стоять у двери, чувствуя, что менее всего ей хочется, чтобы он приблизился.
— Хорошо.
Обычный ответ явно не соответствовал действительности. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что ничего хорошего не было. Она похудела, скулы обтянуты очень бледной кожей. Черная спортивная рубашка лишь оттеняла ее бледность. Волосы зачесаны назад в хвост, и это еще больше подчеркивало ее впалые щеки.
— Как отец?
— Парализован, — в ее бесстрастном ответе слышалась невыносимая боль. Ред сжал кулаки, с трудом удерживаясь, чтобы не обнять ее. Но было видно, она не хочет, чтобы до нее дотрагивались.
— Я очень сожалею, — просто сказал он, стараясь найти правильные слова и как-то облегчить ее боль.
— Я тоже, — устало произнесла она. И вдруг застывшая на лице маска исчезла, и он увидел страдание. — Это так ужасно, Ред, — видеть, как он лежит там, и знать, что он никогда больше не сможет ходить.
Реду так хотелось подойти заключить ее в объятия, но она сжалась в комок, и лицо ее вновь застыло. Ред замер на месте, чувствуя, как на него опускается потолок.
Он не сказал ей ничего, что принято говорить в таких случаях об инвалидах, живущих полнокровной, плодотворной жизнью. Сейчас это было не нужно. Ее могло бы оживить лишь известие, что отец снова сможет ходить, но именно этого-то никто ей сказать не мог.
— Я старался связаться с тобой, — произнес наконец Ред, когда молчание слишком затянулось.
— Знаю. — Она слегка пожала плечами. — Просто мне не хотелось ни с кем разговаривать.
Ни с кем. Разве он был кем-то, одним из многих, ищущих расположения? Комок вновь подступил к горлу, он испытующе посмотрел ей в лицо, стараясь найти хоть отблеск минувшего. Неужели она не помнит о своем признании в любви? Но этой ночи как будто никогда не было.
— Я не могу больше с тобой встречаться! — резко сказала она. Глаза пробежали по его лицу и остановились на календаре, висевшем на стене. — Ты был прав, когда говорил, что у нас ничего не получится, а я была слишком упрямой, чтобы признать это.
— Думаю, что как раз все получается, — медленно сказал Ред, стараясь не замечать застывшего выражения ее лица.
— Нет, ты говорил, что я слишком молода, и ты был прав. Я значительно повзрослела за последние две недели и смогла понять, что ты был прав с самого начала.
Джуди, ты чувствуешь себя виноватой из-за несчастья, случившегося с твоим отцом, но это вовсе не твоя вина.
— Я знаю, — Джуди попыталась слабо улыбнуться. У нее было достаточно времени, чтобы предугадать его реакцию. Естественно, он почувствует себя обязанным возражать против ее решения. Несмотря на свою репутацию скандалиста, Ред, она знала, серьезно относился к своим обязанностям. Он счел бы своим долгом оспаривать ее решение, даже если бы ощутил тайное облегчение. — Это не имеет отношение к несчастью, случившемуся с моим отцом, — солгала она, — хотя именно оно заставило меня понять правду.
— Но ты была совершенно уверена в своих чувствах тогда ночью. — При упоминании той ночи она поморщилась, как от боли, но попыталась скрыть это.
— Я где-то читала, что женщины иногда смешивают любовь с сексом.
— Так это был просто секс, — спросил Ред, — и ничего больше?
— Да. Только это.
Она заставила себя с безразличным выражением лица выдержать его вопросительный взгляд. На секунду показалось, что в его глазах промелькнула обида, но она знала, что это лишь игра ее воображения. Чтобы почувствовать боль, он должен действительно любить ее, а это невозможно.
— Джуди…
— Я больше не хочу говорить об этом, Ред, — прервала она. — Нельзя воскресить то, чего не было.
Нужно поскорей уйти, пока она не наделала глупостей, пока не бросилась к нему и не стала умолять его сказать, как он любит ее. Она должна искупить свою вину, пусть и такой ценой.
— Нам надо поговорить, — сказал Ред.
— Нам больше не о чем говорить. — Она пошла к двери, и, поколебавшись одно мгновение, Ред отошел в сторону, давая ей дорогу.
— Ты уверена, что хочешь именно этого? — произнес он, когда она уже держалась за дверную ручку.
Конечно, она хотела, чтобы все было так, как две недели назад. Чтобы отец снова мог ходить, чтобы исчез этот груз вины. Но то, чего она хотела, и то, что случилось, совершенно разные вещи.
— Да, я хочу этого. — Не оборачиваясь, чтобы не передумать, она открыла дверь и вышла.
Ред смотрел ей вслед, думая, следует ли остановить ее. Чутье говорило ему, что она лгала, сжав зубы. Она была очень расстроена и, несмотря на то, что отрицала это, чувствовала вину. Может быть, она считала, что, порвав их отношения, она как-то загладит то, что произошло с ее отцом. Или он ошибается?
Но он не отпустит ее так просто. Он даст ей еще несколько дней, а затем придет к ней сам.
Ред стоял на пороге дома Шерманов, и его не покидало ощущение, что он совершает ошибку. Все было неправильно с самого начала, думал он, глядя на безукоризненно подстриженный газон. Что общего между ним и девушкой, которая выросла в таком доме?
Но кое-что действительно их связывало. Они любили друг друга. Может быть, он свалял дурака, но уже не мог поверить в то, что этого не было на самом деле.
Дверь отворилась. Ред повернулся и замер на месте, увидев на пороге Стефани Шерман. Если она и удивилась его приходу, то не подала виду.
— Мистер Моррисон, я была уверена, что мы еще встретимся.
В этих словах не было ничего необычного, но в устах Стефани они звучали так, словно она обращалась к особенно назойливому продавцу.
— Я хотел бы видеть Джуди, — сказал он вместо приветствия.
— Не сомневаюсь, — Стефани минуту поколебалась. — Может быть, вы зайдете. Нам следует поговорить.
— Не могу представить, о чем мы можем разговаривать. — Ред вошел в отделанную мрамором прихожую. — Джуди дома?
— По правде сказать, она дома.
Если бы это была не Стефани, Ред мог бы подумать, что она расстроена. Но эта женщина контролировала все свои чувства.
— Пройдите, пожалуйста, в кабинет, мистер Моррисон. Джуди попросила меня поговорить с вами.
— Джуди? Просила поговорить? — Он автоматически последовал за ней в заполненный книгами кабинет. Стефани закрыла дверь. — Почему Джуди просила вас поговорить со мной?
— Она слышала, как вы приехали, — ответила Стефани. — Ваш мотоцикл слышно издалека, — она слегка улыбнулась, как бы извиняясь.
Реда снова поразило сходство между матерью и дочерью. Когда она так улыбалась, то была очень похожа на Джуди.
— Присядьте, пожалуйста, — сказала Стефани и села в огромное кожаное кресло, в котором ее стройная фигура казалась очень хрупкой.
