— Если не возражаете, я постою. Вы сказали, что Джуди слышала, как я приехал.
— Да, и попросила меня поговорить с вами, — тонким пальцем Стефани расправила складку на жемчужно-серых брюках. — Прошедшие две недели были очень тяжелыми для нее. Для нас обеих. Видимо, она сейчас не в силах встретиться с вами.
— У Джуди никогда не было такой проблемы, — медленно произнес Ред.
— Многое изменилось. Я знаю, что Джуди больше не хочет встречаться с вами.
Эти слова вывели Реда из равновесия, и он не заметил быстрый оценивающий взгляд исподлобья.
— Она была очень расстроена. Она чувствует вину за несчастье, случившееся с ее отцом, вину, которую вы навязали ей.
— Да, знаю. Те ужасные слова, которые я сказала тогда в больнице. Поверьте, я отдала бы все на свете, лишь бы вернуть их назад! — Она покачала головой и подняла на него глаза. В них стояли слезы. — Я была так расстроена и напугана, что едва понимала, что говорю. Я не должна была упрекать Джуди.
— Конечно, — но голос был не таким резким, как хотелось. Он видел перед собой как бы двух разных женщин — жестокую, холодную эгоистку и раскаивающуюся мать — и не знал, какой из них доверять.
— Джуди просила меня передать, что при встрече сказала именно то, что думает. Она больше не хочет встречаться с вами.
Странно, сейчас эти слова звучали намного правдоподобнее, чем в устах Джуди.
— Мне бы хотелось услышать это от нее самой, если вы не возражаете.
Стефани вздохнула и встала.
— Я знала, что вы захотите этого. Джуди еще просила меня передать вам вот это. — Она вынула из кармана серебряный медальон, который он подарил Джуди в день рождения. В холеных руках Стефани в этой прекрасно обставленной комнате недорогая вещица казалась дешевкой.
Ред молча, механически протянул руку и взял ее. Интересно, бывают ли эмоциональные удары? Вопрос возник и мгновенно исчез.
— Она просила передать вам, что когда-то этот подарок многое для нее значил, но теперь она не вправе хранить его.
Ред, взглянув на медальон, сжал его в ладони. Посмотрел на Стефани потускневшими глазами, но на лице ее увидел лишь сострадание.
— Ред, Джуди еще очень молода, — голос звучал мягко и вкрадчиво. Как быстро она перешла с «мистера Моррисона» на «Реда»! Поняла, что он больше не представляет угрозы для ее дочери. — Не хочу говорить неприятные вещи, но вы намного старше и понимаете, что в восемнадцать лет любовь не столь постоянна, как в зрелые годы.
Не так ли он сам думал недавно? Не это ли он пытался внушить Джуди? Не потому ли держался от нее на расстоянии, стараясь, чтобы между ними не возникло ничего серьезного? Но в конце концов он все же поверил. Ред раскрыл ладонь и посмотрел на медальон.
— Возможно, она беременна.
Если бы в эту минуту он посмотрел на Стефани, то увидел, как ее черты на мгновение исказил гнев. Но голос был спокойным, в нем по-прежнему слышалась жалость, ущемлявшая его гордость.
— Она говорила мне об этом. Она берет всю ответственность на себя. Сказала, что вас ни в чем нельзя винить.
Ред ничего не ответил. Только подумал, сказала ли она матери, что обманула его.
— И все же? — Он в упор посмотрел на Стефани.
— Мы обсуждали это. Не думаю, что Джуди должна всю жизнь расплачиваться за ошибку, допущенную в молодые годы.
Изящество фразы не скрывало ее смысла. Последний гвоздь забили в крышку гроба, похоронив его надежды. Глупые надежды, как он теперь понял.
— Вы все продумали.
— Джуди — моя дочь, я очень люблю ее. И конечно же, хочу защитить по мере моих сил.
— Конечно. — Он опустил медальон в карман.
— Джуди не хотела причинить вам боль. — Сочувствие действовало, как соль на открытую рану.
— Перестаньте! — резко сказал он. — Ничего не произошло.
— Простите.
Но Ред уже распахнул дверь кабинета и широкими шагами пересек прихожую. Он задыхался в этом большом доме. Садясь на мотоцикл, он последний раз взглянул на элегантный фасад.
Стефани Шерман закрыла дверь, которую Ред оставил открытой и повернулась с довольным выражением лица.
— Кто это был? Ред? — Джуди, выскочив из душа, сбегала по ступенькам со второго этажа. С волос стекала вода. Прямо на мокрое тело был накинут халат.
— Да, он, — Стефани прошла через прихожую в кабинет, как будто не о чем больше было говорить.
— Зачем он приходил? — Джуди, последовав за матерью, остановилась в дверях.
Стефани сдула невидимую пылинку с фарфоровой собачки, стоявшей на камине. Потом произвела незаметные глазу перемещения в букете.
— Мама, что он сказал?
— Кто? Этот Моррисон? — Стефани говорила словно о каком-то случайном прохожем. — Он приезжал попрощаться. Я сказала, что ты в душе, но он отказался подождать.
— Попрощаться?.. — Пальцы Джуди впились в дверной косяк, она почувствовала слабость в коленях. В глубине души она еще надеялась, Ред поймет, что кроется за ее настойчивым требованием прекратить встречи! Как она надеялась на это!
— Почему он приходил попрощаться? Он что, едет в Европу?
— Да, он сказал что-то насчет Европы, — медленно произнесла Стефани, как будто это было совсем неважно.
— Я… не думала, что он просто так уедет. — В глазах Джуди застыло изумление.
— Не знаю, что тебя так удивляет. Ведь ты сказала ему, что не хочешь больше его видеть.
— Да.
Она не говорила матери о своем разговоре с Редом, значит, он сам сказал ей об этом.
— Но я не думала, что он вот так и уедет. Возьмет — и уедет.
— Но он же уехал. И хорошо. Он был совершенно неподходящей парой для тебя. Вскоре ты забудешь свое увлечение.
Темно-зеленые глаза изучали дочь. Вид у Джуди был такой, словно ей нанесли удар, от которого она уже никогда не оправится. Но в глазах Стефани не было сочувствия.
— Я не думала, что он просто уедет, — снова, как во сне повторила Джуди. Слезы появились так быстро, что она не успела скрыть их. — Я люблю его! — спазм перехватил горло. — Я люблю его!
— Перестань! — Джуди не успела увернуться от пощечины. От шока слезы мгновенно высохли. Никто из родителей никогда не бил ее. Неужели мать сделала это! Глубоко потрясенная Джуди посмотрела на мать широко открытыми глазами.
— Не смей плакать об этом хулигане! — резко сказала Стефани. — Не забывай, отец парализован из- за твоего любовного увлечения! Неужели ты хочешь убить его, гоняясь за этим мужчиной, который больше не хочет тебя?
Джуди прижала руку к горящей щеке, чувствуя, как на нее вновь опускается многопудовый груз вины. Мать права, какими бы ни были ее мотивы. Факты говорили сами за себя. Она никогда не сможет загладить свою вину перед отцом. Теперь, когда Ред уехал, ей не остается ничего иного, как возместить ему потерю ног.
Глава 8
