таскал из воды корюшку, всегда пахнущую зелеными огурцами. На пикирующий самолет рыбак обращал внимания не более, чем на несуществующих назойливых мух.
…У деревянного сарая, штаба эскадрильи, стоял экипаж зарулившего самолета.
— Я, понимаешь, чуть с него шапку не сбиваю, а он хоть бы хны. Ну и нервы! — слышался возбужденный голос Володи Кирсанова.
Второй пилот толкнул его в бок, Володя увидел подходившего Виноградова и обратился к нему.
— Юрий Иванович, разрешите…
Сегодня инструктор из Магадана принимал зачеты у командиров. А Коля Свитенко получил отгул. Ну и, конечно, с утра «отпал», как он выражался, к проруби подергать корюшку.
Инструктору хотелось прокрутить всех пилотов за один день, да возвратиться скорее домой. Потребовал он Колю к себе. Тогда Кирсанов, возвращаясь с основной полосы, решил вызвать пилота к инструктору таким оригинальным способом.
— И знаете, хоть бы пошевелился, — с жаром продолжал Володя. — Я и так, я…
— Подождите, вы знаете, как это называется?
Володя завял.
— Все ясно, Юрий Иванович. Хулиганство…
— Хорошо, что поняли сами. А объяснительную все-таки подайте.
В спину ударило брошенное кем-то:
— Сухарь…
5
Вера Якимичева, врач санитарной авиации, еще утром вспомнила, что надо зайти в отдел перевозок и узнать у Маши Козловой про новые выкройки, но собралась к ней только к обеду. В зале ожидания было пустынно. Три дня хорошей погоды позволили разгрузить аэропорт. Даже Океанск был открыт, а это что- нибудь да значило.
На полпути домой навстречу вывернул Николай Левченко.
— Далеко, Вера Васильевна? — вежливо сказал он.
Ей хотелось ответить резко и категорично.
Но это был Николай. Ему она не могла так ответить… Она вспомнила, как подошел он впервые и протянул конфету «Ну-ка, отними». Вера взяла. Они встретились во второй раз. И снова — такую же самую конфетку. Когда это случилось в третий, на языке вертелась насмешка, но она молча протянула руку. И Левченко ничего не говорил. И она ему тоже. А потом была Москва и случайная встреча в Сокольниках на катке…
— Далеко, Вера Васильевна? — сказал он.
— Домой, — сказала она.
— Пойдем вместе, — не то спрашивая, не то утверждая, сказал Николай.
Вера тихонько наклонила голову. Она согласна идти с ним вместе…
Они шли по белой дороге с рубчатыми следами гусеничных траков.
— Ты любишь море? — спросил Левченко.
— Я мало видела его. Была в отпуске, на Черном. И вот это, — она протянула руку в сторону Анадырского залива.
— Недалеко от Одессы был рыбачий поселок, — сказал он. — Там я родился…
— Почему «был»? — спросила она.
— Сожгли немцы. А вырос я в Одессе… в детдоме.
Промерзшее солнце оторвалось от синих сопок и поползло вверх.
— День увеличивается, — сказала Вера.
— Да, — сказал он.
— Скоро будет много работы.
— Была бы погода…
Из-за низкого здания гостиницы вырвалась куча ребятишек. Они громко кричали «ура» и стреляли из деревянных автоматов. Один из них налетел на Николая. Левченко поймал его за воротник, подержал на вытянутой руке, улыбнулся и подтолкнул в спину.
— Вот и пришли, — сказала Вера.
— Да, — сказал он.
Они смотрели на зубчатые сопки и желтый диск холодного солнца.
— Мне пора, — сказал Коля.
Помолчал и спросил:
— Знаешь, подумал сейчас. Видишь, пацаны стреляют из автоматов… Играли бы они в войну, если не слыхали о ней, не смотрели кинофильмов, не читали книг? Как ты думаешь?
— Я думаю… Не знаю. Наверное, нет.
6
— Ну вот, ребята, — сказал Марков. — Погода отличная, теорией в такую погоду грех заниматься. Будем шлифовать технику пилотирования. Сначала пойдут командиры. Потом новичков попробую.
Машины ходили по кругу.
Бревенчатый дом на санях был завален снаружи ящиками и мешками, укрытыми брезентом.
«Много груза», — подумал Виноградов.
— Юрий Иванович!
Рыжиков, крепыш с черной бородой, бросился навстречу.
— Юрий Иванович, машину б нам, — сказал он.
— У Александра Петровича спрашивай, — сказал Виноградов. — Он геологов обеспечивает.
— У него все машины в разгоне. А нам надо в Тенкургинскую партию срочный груз…
— Подожди, сейчас сядет Марков, поговори с ним.
Он вошел в домик. Печка, двухсотлитровая бочка из-под соляра раскраснелась, гудела. Пахло жаром. Виноградов подошел к столу, за которым сидели девушка-диспетчер и Александр Петрович Шумилов.
— Что, шеф твой мальчиков выгуливает? — спросил он.
— Технику отрабатываем, — сказал Юрий.
— Нужное дело, — сказал Шумилов. — Только моя эскадрилья зашивается. Помогайте, ребята.
— Сейчас сядет Марков. Он с Ниной в воздухе, — сказал Виноградов.
Скорее на воздух, уж очень жарко, задержался.
Сетка с зелеными крокодилами из целлулоида лежала на коленях у женщины. Женщина куталась в серую шаль.
— Новая отрасль хозяйства на Чукотке? — спросил он.
Женщина улыбнулась.
Солнечный свет заливал лиман, и отражаясь от снега и льда, обесцветил небо. Виноградов надел темные очки.
Зарулил Марков. Через стекло правого борта Виноградов увидел Нину. Когда командир эскадрильи тяжело спрыгнул в снег, к нему подбежал Рыжиков. Нина осталась в машине, только пересела на свое место. К самолету подходил Шумилов.
— Выручай, Михалыч, — сказал он. — Бородачи одолели. Всегда у них груз самый важный.
— Ладно. Две машины снимаем, — сказал Марков.
