крупицей знаний – своим горбом заработанных, – истинный благодетель.
Когда в форт Сигрейн ролфи новые винтовки завозили, первым в очереди к мастеру-инструктору Джэйфф Элир стоял, даром что весь из себя последний рилиндар, а значит, землю уже много веков топчет. Но все прожитые им годы, а тем паче, благополучно пережитые враги и друзья являлись отличным доказательством старой, как мир, сентенции – лишней науки не бывает.
– А теперь узелок завяжи, как я учила. Чтобы не давило и не мешало спать по ночам.
Лекарша-ролфийка вертела отбитого у главоусекательной машины шуриа, точно куклу, нимало не заботясь его чувствами. Там рубашку задерет, тут штаны приспустит, только знай себе хмыкает под нос да бормочет что-то по-ролфийски. Они, докторицы, все такие – маленечко умом тронутые от избытка цинизма и отсутствия стыда.
Умытого и перевязанного Элира ровно через полчаса отконвоировали к резидентше.
«Строго у них тут!»
За двадцать лет бывший рилиндар привык к казарменному быту «кузенов»-ролфи и от внутреннего убранства посольства ничего удивительного не ждал. А с тех пор как Вилдайр издал циркуляр, запрещающий выставлять на всеобщее обозрение вражеские скальпы, особенно шурианские, совсем скучно стало. Никакого полета фантазии.
Эрна Хайнри, удобно устроившись в кресле и возложив ноги на пуфик, поприветствовала гостя взмахом культи. В лазарете постарались на славу – шуриа был умыт и сверкал свежей повязкой сквозь разрезанный рукав, а б
– Проходи, – удовлетворившись увиденным, сказала она и кивнула секретарю: – Эйдри, закройте дверь. С той стороны.
Тот покорно исчез. Наверняка будет подслушивать под дверью, но это не страшно. Разумеется, по ролфийской миссии уже вовсю гуляют слухи один другого занимательней. Наверняка уже и ставки принимают, на которой минуте беседы Паленая Сука начнет наматывать шурианские кишки на скейн.
Будь у Умфрэйд обе руки, она потерла бы ладони в предвкушении.
– В прежние времена такие, как мы, друг другу не «выкали». Возьми там стул и садись, налей себе горячего. Кандалы и казематы, будь они прокляты, вытягивают из живого тела последние крохи тепла. То ли дело добрый костер! Пряной медовухи в этот пошлый век уже и не сыщешь, но ведь и эль сгодится, так?
– Эх, медовуха! – мечтательно мурлыкнул Джэйфф.
Конечно, он помнил вкус легендарного напитка детей Шиларджи и даже знал рецепт. Мать пчел разводила, а отец варил. И когда медовуха отбродит дважды, а потом начнет пениться, созывалась вся родня – снимать хмельную пробу. Дядья, тетки, двоюродные, троюродные, пятиюродные, все какие есть. У шуриа всегда полным-полно родни. По крайней мере, у порядочного шуриа только так и должно быть.
Элир отогнал морок навеянный, тряхнул головой.
– Ты права – к горячему черному элю я уже привык и даже полюбил.
А куда деваться? Вилдайр наливает от души. Только не пьется почему-то. Так, как раньше, как на семейных праздниках, чтобы без задней мысли, без памяти. Хотелось бы, да не получается.
Шуриа от души хлебнул из кружки. Уф! Хорошо! Все-таки ролфи знают толк в питии.
Эрна Хайнри ухмыльнулась и, поскольку гость уже испил ее эля, представилась, как полагалось по традиции:
– Отец назвал меня Умфрэйд. Чуть позже люди добавили – Паленая, а еще позже – эрна Хайнри. И здесь я, как ты понял, представляю ролфийскую власть. Итак. Что привело личного шуриа Его Священной Особы в Идбер, да еще и таким забавным способом?
На самом деле, этот вопрос не открывал и десятой доли от того множества, что вертелись на языке у госпожи полковницы. Шуриа прямиком с Шанты, да еще и с посланием Вилдайра Эмриса на челе! И, обладая такими полномочиями, этот... м-м... ровесник, вместо того чтобы явиться в ближайшее ролфийское представительство и потребовать содействия, грабит провинциальные банки! Воистину, есть под тремя лунами вещи неизменные, и шурианский характер – одна из них.
– Личного ш-ш-шуриа?
Вот это новость! У Элира даже язык в трубочку свернулся от злости.
– Так меня еще не называли. А-с- шшш! Сама придумала?
– Ну! – беззлобно прикрикнула эрна Хайнри на предсказуемо рассвирепевшего шуриа. – Нечего шипеть. Вилдайр Эмрис умен и предусмотрителен. Впрочем, полагаю, он был не очень трезв, когда чертил у тебя на лбу это плетение, – и, не удержавшись, хихикнула. А потом привела главный аргумент: – Как еще мы бы узнали, кто ты такой, случись тебе потерять подорожную? Наверняка приказ Вилдайра отобрали у тебя в тюрьме вместе с одежками. Священный Князь предвидел это и подстраховался. Восславим же его мудрость! – и ролфийка отсалютовала кружкой портрету Е.С.О., хитро поглядывающему со стены.
Джэйфф потер ладонью лоб, пытаясь собраться мыслями и подыскать слова, которые можно употреблять в присутствии дамы.
– П... проклятье! А я еще думал, отчего Вилдайр так глупо хихикал наутро после пьянки. Как глянет на меня, так и хмыкнет. Вот ведь... – и осекся при мысли о том, какие письмена и на каких частях его тела могла начертать эрна Кэдвен. – Слушай, Умфрэйд, а долго эти ваши плетения держатся?
И лекарша-ролфийка не зря фыркала. Ох, не зря! Интересно, видны ли руны через штаны?
– Пока не сотрут, – не слишком утешила его полковница: – Но ты не переживай – они видны лишь посвященным.
Фыркнув, она призналась:
– Вот стала бы я вытаскивать какого-то подозрительного бандита-неудачника, будь он хоть трижды рилиндар! Разве что ради престижа Ролэнси. Но тогда ты бы не здесь сидел, а в подвале, до выяснения личности. Аккурат до открытия весенней навигации. Пей свой эль и не забивай голову глупостями. Мало ли кто и где чертит свои плетения? – Эрна Хайнри подмигнула, намекая на иные метки, отлично различимые взгляду любой посвященной ролфийки. Мужчинам они, впрочем, не видны, иначе гордость шурианского воина ожидало бы еще одно суровое испытание. Верно, та, что пометила свою добычу, предусмотрительностью не уступала Вилдайру Эмрису.
«Где именно и что собственно – это уже понятно», – обреченно вздохнул рилиндар. Грэйн ну очень любила выписывать разные вензеля по его голой влажной коже на разных местах. И мурлыкала при этом, точно кошка, укравшая колбасное кольцо, а иной раз взрыкивала, то бишь смеялась чему-то своему. А это, оказывается, шутки такие были – традиционные, ролфийские.
А с другой стороны, если Кэдвен расписала его всего своими факсимиле, значит, бывший рилиндар эрне капитанше небезразличен.
Хорошая шутка – верный путь к достижению понимания. Но шутка затянувшаяся грозит разрушить достигнутое. Поэтому госпожа резидентша перешла к делу:
– Итак. Я полагаю, «Новая Рилинда»? Поэтому Вилдайр послал тебя?
– Мы только-только начали жить по-человечески. И я не позволю каким-то злобным олухам испортить всем жизнь. Опять же, обидно за настоящую Рилинду.
Сказал, серьезней не бывает, хотя кривая улыбочка по-прежнему оставалась приклеенной к губам. Уж Паленая Хайнри должна-то различать, где шуриа дуркует, а где ему не смешно. Помнит небось рилиндарские улыбочки, от которых шрамы остаются через все лицо.
– Понимаю. Что ж, они – щенки, конечно, но это опасные щенки. Не ведающие ни чести, ни меры. Увы, пусть в большинстве своем они и смески, но тем не менее моим ролфи к ним не подобраться. А ты сможешь. Но кое-что у меня все-таки есть, правда, не так много, как следовало бы. Всю общую информацию по «Новой Рилинде» в Конфедерации ты найдешь вон в том бюро. У тебя будет время ее изучить, пока мы готовим подходящую «легенду». Придумай себе другое имя. Настоящее теперь не годится.
Новые имена Элир не любил. Свое, мамкой данное, оно как-то ближе к телу. Приятнее, что ли. Но эрна Хайнри дурного не посоветует. Джэйффу даже стало стыдно за свою непростительную глупость.
– Спасибо за помощь, Умфрэйд. И вообще... извини, что так получилось. Если бы не кораблекрушение... Но эти банки... Ух! Настоящее искушение для человека вроде меня. Увлекся. Прости.
– А-а, пустое, – искренне отмахнулась ролфийка. – Зато появился повод вспомнить юность. Тебе уже приготовили комнату, и капитан Эйдри... Эйдри! – Тот мигом явился на зов: – ...позаботится о еде и прочих насущных вещах. Пара дней, чтоб отлежаться и зализать раны, а? Ты здесь не в тюрьме, так что можешь свободно гулять по территории посольства. За ворота, понятно, лучше не высовываться.
Вновь выпроводив помощника, ее превосходительство налила себе еще эля и, довольная, откинулась в кресле. Чудеса да и только, но не дававшая покоя с самого утра культя и ноющая поясница теперь присмирели, а потому ролфийка улыбнулась не столь благодушно, сколь облегченно:
– Ну, с формальностями покончено. Еще по кружке за старые добрые времена?
– С удовольствием, Умфрэйд. Пить с тобой – честь для меня.
Шуриа поднял свою кружку, салютуя достойной женщине и отважной волчице.
Отлежаться – это хорошо, это как раз то, что сейчас Джэйффу Элиру нужно. Грабеж на большой дороге – занятие утомительное, налет на банк тоже нервирует, а уж после отсидки в тюрьме и смертельного приговора сама Мать Шиларджи велела соснуть в теплой кроватке от зари до зари, для пущего восстановления сил.
«Прекрасное имя – Умфрэйд. Отличная женщина – умная, сильная... Кабы не отдано было бы сердце Грэйн, предложил бы замужество, честное рилиндарское», – подумалось Джэйффу перед сном.
Шуриа видят душу, а она у эрны Хайнри... живая и светлая, настоящая.
