Волчьи игры

твой сын.

Союз женщины и мужчины почти всегда ведет к рождению детей, и в этом его главнейший и важнейший смысл, что бы там ни выдумывали романтичные натуры. Прежде всего – дети, а потом уже все остальное.

«Стыдись, змея подколодная, – сказала себе Джона. – Кто снимал свой браслет только ради Аластара? Забыла?»

– Вот-вот, мне бы вполне хватило только сыновей. Девчонка была уже лишней. Иногда мне вообще кажется, что она не моя. Впрочем, зато Фрэнген в ней души не чает, я уж и не знаю почему, – ролфийка фыркнула, ничуть не стыдясь этих слов. Дочь она и вправду не любила, причем нелюбовь эта оказалась вполне разделенной. Эрмейн, едва отнятая от груди, просто прилипла к Фрэнгену – не оторвешь! И расставание матери и дочери произошло со взаимным огромным облегчением.

– А я своих видела только летом. Когда Вилдайр привозил Шэррара, а Аластар – Идгарда.

Причем оба искренне полагали, что делают ей огромное одолжение, а у Джоны все время было чувство, как у человека, которого собираются разорвать лошадьми. За одну руку привязана к Эйнсли, за другую – к Амалеру, осталось только дернуть как следует. И даже девочку, вздумай позволить себе такое маленькое утешение, пришлось бы выбирать, от кого из двоих рожать. И, соответственно, выбрав, терять второго.

Джона тряхнула головой, отгоняя печальные и несвоевременные мысли. Шуриа не любят делать окончательный выбор, чтобы некуда было отступать. Вдруг все изменится?

Грэйн вылезла из могилы.

– Давай его сюда, уже достаточно глубоко.

Посопев и пофыркав, Джона столкнула труп сородича в яму.

– Хотела бы я, чтобы тут лежал Конри, – шипела она себе под нос.

– Та-ак... – Эрна Кэдвен отвлеклась от утрамбовывания тела в оказавшейся коротковатой могиле и с подозрением уставилась на княгиню: – Джойн, ну-ка посмотри на меня! Надеюсь, ты никому не озвучила это желание?

Шантийская княгиня испуганно моргнула, озираясь по сторонам, словно нашкодившая девчонка.

– Никому. Клянусь! Даже Вилдайру ни словечка. Хотя несколько раз очень хотелось. Особенно после твоего последнего письма. Но я подумала, что это будет не слишком тактично. Все-таки Конри – лорд-секретарь, он нужен Вилдайру.

– Ой, что-то ты крутишь, сестричка! Даже Джэйффу не говорила?

– Джэйффу можно, он – свой, – уверенно заявила шурианка.

Эти шуриа! Грэйн провела ладонью по лицу и глухо застонала. Ох! Остается надеяться лишь на то, что Джэйффу достанет благоразумия не связываться с Конри. Конечно же, он не станет. Элир не прожил бы столько, если бы не умел сдерживать свои шурианские порывы. Или?..

– Так. – Ролфийка, сообразив, что вся извозилась в земле, попыталась оттереть щеку ладонью, но не преуспела. – Давай зарывать, что ли. А то стоим над разрытой могилой, как... Скажем ему чего-нибудь на прощанье или так засыплем?

– Зарывай. Мы уже попрощались.

Шуриа злопамятны, очень злопамятны. Убивать сородичку не из личной кровной мести, а по указке какого-то... как там его бишь... Элира Бэхрема – это хамство. Дохлый негодяй не заслужил добрых слов, раз не умеет думать своей головой.

Увидев, что названая сестра закусила губу, как всегда делала при душевном волнении, Джона постаралась ее успокоить.

– Грэйн, милая, не переживай, Джэйфф сейчас в Индаре, ему не до Конри.

Грэйн обрадованно взмахнула лопатой. Закапывать ей всегда нравилось больше, чем рыть:

– О! Это хорошо. Конри сейчас трогать нельзя. Им Удэйн занимается... ой... Ты этого не слышала.

Разумеется, шурианка тут же навострила ушки:

– Что? Что я не слышала? Расскажи!

– Ничего не слышала, – вздохнула ролфийка, сдаваясь: – Ну, ладно, все равно ведь выпытаешь... Короче. Удэйн хочет занять место Конри. Он кое-что накопал на него... ты зарывай, зарывай!.. Поэтому я здесь. Как приманка, вот.

Груда земли сбоку от ямы становилась все ниже и ниже, а Грэйн тем временем продолжала:

– Я сама не знаю половины подробностей, так что особенно не выспрашивай. Но поймать Конри братец хочет на его жену Элайн. Она давно живет в Конфедерации и занимается там очень интересными вещами...

Ну вот. На месте ямы вырос симпатичный свежий холмик с этакими характерными прямоугольными очертаниями. Покосившийся кустик сирени криво топорщился в изголовье последнего пристанища безвестного злодея.

– Так, теперь надо притоптать. А сирень мы, похоже, загубили.

Возмущению Джойаны не сыскалось бы предела:

– Приманка? Ох, Грэйн! У его превосходительства господина ир-Апэйна не нашлось парочки здоровых сильных агентов, раз он послал тебя? Это все диллайнские штучки! Загребать жар чужими руками и оставаться чистенькими.

Сказано же – шуриа прекрасно помнят зло. И никто не забыл, что однажды «братец Удэйн», будучи еще тивом Удазом, приказал повесить эрну Кэдвен. Да! Да! Да! Сначала Грэйн притопили по его приказу в ведре, а потом хотели вздернуть.

– А я не агент, я так... флажок сигнальный, – поморщилась Грэйн, утаптывая вокруг куста: – И ты все неправильно поняла! Удэйн, он... Короче. Он мой брат, и я ему верю! – И ролфийка с размаху воткнула так славно послуживший шанцевый инструмент четко в середину захоронения, словно точку поставила. – Полезли обратно? Я курить хочу.

Бурча вперемешку шурианские, ролфийские и диллайнские ругательства, Джона влезла в окно, но не успокоилась.

– Ты – женщина, эрна Кэдвен, ты просто женщина, а не живая приманка для стаи мерзавцев во главе с предательницей. Это так жестоко с его стороны! Я возмущена! Да! – разглагольствовала она, сидя на подоконнике с видом оскорбленной королевы.

– Между прочим, – ухмыльнулась эрна Кэдвен, решив дать подруге повозмущаться вволю, – Удэйн теперь и твой брат. Ты – моя сестра, он – мой брат, значит, ты – и его сестра тоже. Вот! – И хихикнула. – Сплошные родственники!

«Брат Удэйн? Вот еще! Я – сирота!»

– Повезло мне с ролфийскими родственничками, ничего не скажешь. Хорошо хоть лорд Конри в сваты не набивается.

– Ну ты будешь дальше слушать или нет? Джойн? – И тут Грэйн вспомнила кое-что гораздо более интересное, чем ее собственные дела: – Кстати, о родственничках! Что ты знаешь про невесту Раммана?

Джона лишь руками развела бессильно:

– Ничего, Грэйн, я ничего не знаю об этой девушке, кроме того, что она красива, как дух лесного озера. Не смейся! Это цитата из письма. А еще она скопище добродетелей, начиная от целомудрия и заканчивая... Грэйн, она из Фирсвита, а там очень не любят шуриа.

На самом деле, мало где шуриа любили, кроме Шанты, и кабы не прямой приказ Вилдайра «возлюблять» везде, где попадутся, то и на родном острове детям Шиларджи пришлось бы непросто ужиться с ролфи.

– О! Джойн! Смотри- ка... – Ролфийка раскурила трубку и теперь, удобно устроившись на подоконнике (с видом на сирень), запыхтела, словно «Слава Глэйсэйта» при выходе из базы. – Рамман – выгодная партия, знаешь ли. Он же не только твой сын, но и сын... – тут на глаза Грэйн попалась молча подпиравшая дверь дочка полковника Нера, и ролфийка одернула сама себя, дабы... не разглашать! – то есть, я хотела сказать – брат. Брат Идгарда, а Идгард – наследник Эска. Это первое. Второе! – Капитанша торжественно воздела руку с трубкой к потолку. – Ты – не просто мать его, ты еще и Священная Княгиня... ну, почти. Очень выгодная партия, да. И политически тоже.

Почти-Священной-Княгине оставалось лишь снисходительно улыбаться:

– Я бы сказала, что Рамманслишкомвыгодная партия для любой женщины. Времена изменились, а то вокруг него уже давно бы вилось с десяток ушлых дам старой синтафской закалки.

Грэйн горделиво выпятила губу, выдвинула челюсть и присыпала душевную рану сестрицы крупной солью:

– А вотмоисыновья поклялись, что не станут жениться без моего позволения, да. Вигдайр – мальчик сдержанный, но вот Сэйвард... Он же моряк, да к тому же теперь на Шанте. Как бы там чего не вышло... Тебе не кажется, что на эту деву надо как следует посмотреть? Ты же видишь дух, так должна разобраться сразу, что к чему.

– А-с-шш! – оскалилась Джона. – Как мило, что ты, моя милая и дальновидная Грэйн, подсказала мне такой простой и доступный способ узнать кое-что о невесте сына. Это так по-дружески с твоей стороны, дорогая.

– Ты чего это? – непонимающе моргнула эрна и с хмельной настойчивостью изложила квинтэссенцию ролфийской воспитательной теории: – Кобельков надо держать на сворке, а то наплодят щенков непонятно какой породы, а уж сучек-то и вовсе... – Приобщив таким образом шуриа к народной мудрости, Грэйн вопросила: – И я не поняла – ты приехала на свадьбу, так? И где твой сын и невеста? Чего он ее прячет?

– Я приехала на смотрины, дорогая моя. Рамман – взрослый мужчина и может жениться без материнского согласия, но раз он позвал меня, значит, у него тоже есть сомнения. На мой взгляд, он даже слишком рассудительный и бдительный. По уши влюбленный мужчина так бы себя не повел.

– И где? – ролфийка сделала нетерпеливый жест. – Где невеста?

На это княгиня Шантийская только руками развела:

– Они еще не прибыли из Янамари.

– Пешком идут? – ядовито предположила Грэйн.

– Не терзай меня! Я и так вся уже извелась. А вдруг она мне не понравится?

Заслышав этот глас материнского разума, эрна Кэдвен жестом премудрого оракула подняла руку и заявила:

– О! Надо выпить... А вдруг это вообще заговор? Интере-есно...

– О нет! Пусть это будет не заговор! – воскликнула Джона. Ее врожденная любовь к интригам и заговорам заканчивалась ровно на том месте, где начинались материнские чувства. Упаси Великие Духи, чтобы кто-то задумал воспользоваться Рамманом и его положением! У женщины аж во рту пересохло. – Да! Надо выпить! Яфа!