беседу. – Как вам показался сюжет этого опуса?
– Смотря о каком периоде истории наших с вами народов идет речь, – эдак туманно заметил Джэйфф. – Рилинда возникла не на пустом месте, сами понимаете.
Всякое бывало, случалось, что шуриа пускал в сердце ролфийскую деву, иногда даже взаимно. Джонин пращур – Эйккен Янэмарэйн – сделал пленницу-шурианку женой. Но ничем хорошим такие истории никогда не заканчивались. Тут автор «Отсаны» не ошибся. Только на самом деле все случилось бы примерно так: тощий и вкрай озлобленный шуриа сошелся с такой же обезумевшей от кровавой сумятицы ролфи, то-се, повалялись в сене разок-другой, девка забрюхатела, а родив смеска, не смогла пойти против закона – сама же и утопила. Уж кого-кого, а детишек тогда не щадили вовсе. И оба сгинули в той бесконечной войне, каждый по-своему, проклиная и ненавидя. Но про такое опер не пишут, конечно.
– Безусловно, – понимающе улыбнулась женщина. – Однако здесь, в Индаре, разве не ощутили вы, насколько безразлично местному обывателю прошлое и его кровавые страницы? Люди здесь живут настоящим и будущим, господин Эрмид. И так ли важно тогда, детьми которой из лун они себя считают?
Вообще-то это ролфи полагается вострить уши и напряженно лупить себя воображаемым хвостом по бокам. Ишь ты, как запела! Что правда, то правда – в Индаре проще простого забыть род свой и племя. При наличии счета в банке, разумеется.
– Прошлое всегда с нами, хотим мы этого или нет, от него нельзя отречься. И зачастую не столько от настоящего, сколько от прошлого зависит, каким будет наше будущее.
В ответ волчица продемонстрировала острые зубы.
– Гордец, что смотрит лишь вперед, может не услышать шагов убийцы за своей спиной, если не научится вовремя оглядываться.
Угроз Джэйфф не боялся, хотя прекрасно понимал – стоит ему неправильно ответить на завуалированные вопросы леди Конри, и ее подручные, таящиеся сейчас за кадками с пальмами, сделают все возможное, чтобы удобрить редкие растения не менее редкой шурианской печенкой и прочим ливером. Дамочка больше не осторожничала, пробуя нового знакомца на зубок.
– Кажется, этот кустик зовется олеандр. Никогда прежде не видел, кроме как на картинках.
Нежные ярко-розовые цветы и узкие кожистые, грубоватые листья. Такой контраст, а шуриа любят сочетание несочетаемого. А ролфи?
«Ах, наглец! – Элайн чуть не зааплодировала. – Какой экземпляр! Дерзите, сударь? Ну что ж, у меня найдется применение вашей дерзости, дайте срок!»
– Итак, вы умеете оглядываться вовремя, сударь, – усмехнулась она. – А каковы же иные ваши таланты, позвольте узнать? Шуриа, не стесненный в средствах, – довольно редкий гость в Индаре. Вы, должно быть, получили наследство?
Рилиндар глумливо хмыкнул.
– Лучше сказать – добровольное пожертвование от небезразличных к собственным судьбам граждан Конфедерации. Я, знаете, иногда бываю так убедителен.
«Ты округлила лукавые глазки, волчишка? Правильно делаешь! Когда-то давно Джэйфф Элир получал море удовольствия, перерезая глотки таким вот роскошным зверушкам».
– О! Отрадно слышать, что в здешних обывателях еще не угасло сочувствие к... – и вопросительно приподняла бровь, дескать, к кому? К нищему беженцу или, может быть, человеку, готовому примкнуть к повстанцам? – В салоне госпожи Раймис вы, кажется, обмолвились о «священном долге каждого свободомыслящего человека – борьбе с тиранией и несправедливостью». Или меня неверно информировали?
– Это как раз к вопросу о прошлом. Борьба с тиранией и завоевателями всех мастей – у меня в крови. Можно сказать, старая добрая привычка.
И деликатно отсалютовал. Мол, есть кое-какие навыки.
Самое удивительное, шуриа не чувствовал в женщине скрытой инстинктивной неприязни к его характерной внешности, к пугающему большинство обывателей оттенку глаз, к эмоциям, написанным на лице, принимаемым за кривляние. Леди Конри и в самом деле было все равно, какая из трех лун ему Мать. Главное – что он готов сделать для нее. Осталось лишь выяснить, чего же хочет от залетного шуриа прекрасная Элайн, в девичестве эрн Дагэйн.
«Уж точно не твоего сильного мужественного тела и чудесных свойств... м... магородной железы», – напомнил он себе и драматично понюхал безжалостно сорванный цветок олеандра.
Влюбить в себя, поиметь и бросить жену суки Конри – это очень-очень по-шуриански. Вполне в духе оперной постановки и романтической баллады. Но достаточно дважды посмотреть в эти зеленые, чуть раскосые глаза, чтобы понять: мужчины для Элайн существуют в трех ипостасях – как ходячие кошельки, живые ружья или досадные недоразумения.
«А что, если потом снять с нее скальп и послать в подарок Конри? Хорош-шая мысль!»
Жизнь заговорщицы полна неожиданностей, а уж если ты притом и жена шефа Собственной Канцелярии, то сюрпризы и вовсе начинают сыпаться на голову, словно зерно из прогрызенного мешка. Трижды Элайн похищали, дабы насолить ее супругу, дважды – пытались отравить, несколько раз в нее стреляли, а уж наушников, слухачей и прочих засланцев, пытавшихся завладеть доверием леди Конри, и вовсе перечесть пальцев не хватит. Женщина научилась быть осторожной и от предчувствий не отмахивалась. Подчас интуиция – это единственный шанс спастись. Но сейчас чутье Элайн молчало, будто у нее вовсе отшибло нюх. Кандидат в союзники не вызывал такой уж неприязни, хоть и нагловат оказался для шурианца, однако и симпатии – тоже.
«Ну, мне же с вами не детей нарекать, милейший господин Эрмид», – подумала леди Конри и промолвила многозначительно:
– Случается так, что привычки прошлого оказываются весьма полезны в настоящем. Как раз для создания будущего. И тут важно не ошибиться с выбором... единомышленников. Вот, к примеру, мой супруг, при всех его несомненных достоинствах, – человек прошлого. И в том будущем, которого мы желаем для Архипелага, ему места, увы, не будет. А каким видится грядущее материка вам, господин Эрмид?
«Тут уж только полный кретин не поймет, что ему предлагают! – начиная раздражаться, мысленно добавила она. – А вы, шурианский друг мой, не похожи на кретина».
У шуриа чуть глаза из орбит не вывалились от восхищения.
Дамочка только что предложила ему весь материк? Однако! Надо отдать должное леди Конри – она уже сумела превратить кучку болтунов в настоящую тайную организацию. То ли еще будет? Иногда отчаянным авантюристам удается то, к чему веками идут расчетливые и дальновидные политики и так и не достигают цели.
– Материк – это хорошо и, я бы сказал, весьма щедро. Вот только шуриа не так многочисленны, им такой кус не проглотить. Однако все меняется... Непрочен и недолговечен мир между Синтафом и Файристом, Вилдайр точит зуб на Конфедерацию, да и с севера приходят странные известия. Но, как подсказывает мой опыт, в мутном и бурном потоке водится самая большая рыба. Главное – вовремя начать лов. Я хочу поймать Шанту. Пока только Шанту.
Такой ответ Элайн удовлетворил.
– Что ж, мне понятны ваши сомнения, сударь, – доверительно молвила она. – Более того, я отчасти разделяю ваше недоверие. И в самом деле, стоит ли поверять свои чаяния человеку, с которым вы знакомы столь недолго? Но мы это исправим. Полагаю, вы не откажете мне в чести посетить этот дом... скажем, послезавтра, в шесть пополудни? Здесь соберется общество, которое могло бы показаться вам занимательным.
У олеандра запах резкий, почти приторный, а сок ядовит, но ведь это не мешает любоваться гроздьями цветов. И плата за прекрасный вид не так уж велика. Шуриа перевел взгляд с цветов на лицо Элайн. Половина дела сделана – он привлек к себе внимание, заинтересовал и оказался вовсе не столь покладист, как ожидалось. Видимо, до сего дня леди Конри зналась с детьми Шиларджи, которые ради красивого словца и гордого звания борца за свободу готовы прыгать и визжать от восторга. С другой стороны, если уж Элайн решилась прощупать потенциального... союзника на твердость убеждений, то наверняка разузнала о господине Эрмиде все возможное. И сложила один и один. Если в Рамсиле некий шуриа грабит банк, а потом в Индаре появляется шуриа, сорящий деньгами, то, скорее всего, это один и тот же человек.
Грабитель-революционер? А почему бы и нет?
Время работало против Джэйффа Элира. Его обольстительной визави достаточно лишь попросить у своих шурианских друзей опознать непонятного господина Эрмида. И когда бы целью его оставались красавцы из «Новой Рилинды», на том они бы с леди Конри и расстались. Но требуются еще и доказательства предательства Конри...
За соседней кадкой вздохнули с облегчением. Кто-то устал держать на весу пистолет.
– Я крайне польщен вашим доверием, миледи, и, разумеется, с радостью воспользуюсь вашим приглашением.
«Шиларджи! Как все сложно. В мое время к брюху эдакого претендента в соратники или чуть пониже просто приставляли ихинцу и спрашивали: «Жить хочешь, сука?» И еще одним рилиндаром становилось больше. А тут такие нежности!» – подумал Джэйфф.
– А теперь я сама провожу вас. Вашу руку, сударь.
«Напишу Бэхрему, пожалуй. Сегодня же. Хотя... – Леди Конри прикусила губу, вдруг засомневавшись. – Нет, позже. Я и сама вполне способна разобраться».
В свой поцелуй ручки шуриа вложил всю свою любовь и ненависть к детям Хелы, благо и того, и другого у него накопились немалые запасы.
Тот, кто отправляется в путешествие в конце осени, всегда рискует не только простудиться, но и погрузиться в меланхолию. Унылые пейзажи за окнами кареты, ледяные пальцы вездесущих сквозняков, короткие дни и
