Спины дернулись, было, назад, снова остановились. Валька встал и, прекрасно понимая, что никак не успеть, пошатываясь, двинулся вперёд. На самом деле, это ему только показалось — он не успел сделать и шага.
Заглушая всё, воздух пронзила трель милицейского свистка, и «ондатровые шапки», прихватив своих почти пришедших в себя друзей, исчезли в темноте.
Издалека послышалось знакомое завывание, и по проспекту Орджоникидзе, разрезая сумрак голубым миганием, медленно проехал милицейский газик.
Валька проводил отблески взглядом и удивлённо спросил:
— А кто свистел?
Всё ещё лежащий на асфальте Витька сел, поднёс руку ко рту, и наступившую тишину опять нарушила одинокая трель.
— Давно он у меня завалялся, — сказал он довольно. — Света, не плачь.
Подошёл Пашка с зажатой в руке ондатровой шапкой, зачем-то протянул её Руслану. Тот молча оттолкнул. Павлик протянул руку Витьке — тот сделал вид, что не заметил. Пашка зачем-то оглянулся по сторонам, бросил шапку на дорогу, прокашлялся.
— Муха, Кулёк, — голос, вроде бы, виноватый, — я не очень вас? Русик, прости…
Все молчали.
Павлик подождал, тщетно пытаясь поймать чей-нибудь взгляд, и вдруг пьяно осклабился:
— А чего вы так распсиховались? Поиграться не дали.
— Скотина! — не выдержал Руслан.
— Дурак! — сплюнул кровь Валька. — Какой же ты, Тапик, дурак!
Подошла Аня, вытащила из сумочки платок, подала Пашке. Тот недоумённо покрутил головой, Аня виновато улыбнулась и протянула платок Вале. Валька взял, промокнул запёкшуюся в углу рта кровь, сморщился. Аня поморщилась в ответ.
Павлик последил взглядом за платком, увидел Анин взгляд, и лицо его снова стало приобретать давешнее идиотско-наглое выражение. Это, уже в свою очередь, не укрылось от Ани, и она устало улыбнулась.
— Павлик, ну что ты…. Хочешь, я тебе другой дам?
— Вот этого не надо! — окрысился Пашка. — Не надо нам жалости! Я ж понимаю: «Мужчина не тот, кто умеет кулаками махать». Так ты сказала? Я помню!
Аня так и застыла — с протянутой рукой и широко открытыми глазами.
Павлик посмотрел в синие даже в полумраке глаза, повернулся и медленно пошёл прочь. Походка его не казалась танцующей.
— Павлик! — тихо позвала Аня. — Павлик, куда ты — они же могут ещё…
— А тебе что? — оборвал её Пашка и махнул рукой, — Всё равно я в «гонке за дефицитом» не участвую.
— Вот дурак! — повторил Валька.
Валентин Сергеевич, не вставая с кресла, потянулся за упавшим на пол письмом и скривился от резкой боли в пояснице. На лбу выступила испарина.
Несколько минут посидел, стараясь не шевелиться и прислушиваясь. Боль затаилась, но было ясно, что ненадолго, что только и ждёт момента, чтоб выскочить и вцепиться мёртвой хваткой. Скрутить.
Валентин, не меняя положения, осторожно протянул руку, взял бутылку и, преодолевая отвращение, влил в себя добрую треть. Жидкость пробежала по пищеводу, дошла до желудка, и вверх начали подниматься спасительные горячие волны. Боль огрызнулась последним уколом, съежилась и исчезла.
«Ага! — мстительно подумал Валентин. — Шиш тебе!»
Свернул листок пополам и аккуратно засунул его в конверт.
Глава 9
Второй конверт подписан был тем же лёгким, воздушным почерком, адрес тоже был тем же самым — его. На этом сходство заканчивалось: внутри конверта лежал плотный лист бумаги, исписанный мелкими, похожими на букашек буковками. «Букашки» спешили, наползали друг на друга и, казалось, вот-вот выпрыгнут с бумаги и вцепятся в тело своими ядовитыми жалами.
Прямо в печень, в сердце. Прямо в мозг.
Заходящее солнце почти спряталось за Аракеловским магазином, залив напоследок город мягким вечерним светом. Лучи пробежались по площади и, словно шаловливый ребёнок, окрасили все, куда смогли дотянуться, в яркие, сверкающие огнём краски.
Площадь преобразилась.
Старое, вальяжно-величественное здание Обкома засветилось ровным оранжевым светом — ярким и уверенным. И только за резными колоннами второго этажа притаился красноватый мрак, словно намекая, что в этом здании далеко не всё доступно простым смертным. Новый Обком, до сих пор называемый в народе просто «пристройкой», на фоне своего предшественника смотрелся просто и незатейливо. Почти обычное здание — никакой тебе величественности и тайны.
Лучи солнца достали до памятника Ленину, и лысина вождя мирового пролетариата игриво заблестела.
Крыша Дворца пионеров тоже засветилась оранжевым, а от тёмных окон в сквер помчались десятки солнечных зайчиков. Заиграли на асфальте, на деревьях, на скамейках. На сидящих на скамейках людях.
Один пробежался по Аниным волосам, окрасив их в рыжий цвет, прыгнул на лицо, ослепил. Она зажмурилась, но зайчик проник и под закрытые веки, зажёг в глазах яркие разноцветные пятна. Словно в детстве, когда она часами смотрела в калейдоскоп, упорно стремясь вернуть только что убежавшую картинку.
От воспоминаний о любимой детской забаве на душе стало светло и спокойно, Аня мечтательно улыбнулась. Валя увидел её улыбку, улыбнулся в ответ и взял её за тонкую, лежащую на коленях кисть. Аня почувствовала его руку, пятна в глазах закружились быстрее. Прикосновение было нежным и уверенным, затягивало. По телу побежали приятные сладкие волны. Хотелось сидеть с закрытыми глазами и улыбаться, хотелось подвинуться поближе. Хотелось взять его руку и прижаться к ней покрепче. Хотелось почувствовать её на лице, на груди, на…
Что это с ней?
Аня вздрогнула и открыла глаза. Но руки не отняла.
Солнечный зайчик прыгнул вниз, игриво промчался по груди, немного задержался на руках и исчез вместе с нырнувшим за Аракеловский солнцем.
Аня вздохнула.
— Что? — спросил Валя. — Ты не…
— Нет-нет, — перебила Аня и снова закрыла глаза. — Всё хорошо, только…
— Только?
— Только ты не… — Аня помолчала, пытаясь собраться с мыслями, — торо… не тороп…
— Конечно, — сказал Валя, чуть крепче сжимая руку.
«Понимает, — благодарно подумала Аня. — Господи, он всё понимает!»
— Кстати, — чуть улыбнулся Валентин, — ты знаешь, что Тапа в институте появился?
Аня напряглась, и Влина рука тут же отозвалась успокаивающим пожатием.
— Да нет, всё нормально, не волнуйся! К нему же уже делегация с кафедры идти собиралась. Как же — лучший студент забросил институт! И когда? За два месяца до защиты. Бред! Говорят, такого ещё ни разу не было. А знаешь, куда он по телефону декана послал?
«Не трудно догадаться, — с досадой подумала Аня. — Это он может, это у него запросто».
