Вся правда о русалках. Полевой определитель

КОЛЬЦЕВАНИЕ РУСАЛОК

Если кольцевание птиц и летучих мышей практикуется уже десятки лет, то кольцеванием русалок начали заниматься сравнительно недавно. Как это возможно — окольцевать русалку, — могут спросить сомневающиеся, поскольку мы ведь утверждали, что русалки весьма человекопугливы. Они и вправду по большей части таковы, но у нас есть иной выход: русалки с удовольствием кольцуют себя сами. Первый такого рода случай произошел с известным эстонским наядологом О. Вахтом. Достопочтенный ученый, выслеживая обворожительную прекрасновласую, к несчастью (или к счастью?) потерял обручальное кольцо. На следующий день оно была уже на пальце прекрасновласой! Поскольку обручальное кольцо — предмет символический, дома исследователя русалок ожидали большие неприятности, в конце концов приведшие к разводу. Жена О. Вахта в подтверждение аморальности своего мужа предъявила суду коллекцию великолепных русалочьих фотографий, которые тут же были признаны порнографическими. Поскольку ни одного эксперта-наядолога в суд не пригласили (процесс происходил в начале пятидесятых годов), никто не поверил утверждениям О. Вахта, что русалочьи фотографии имеют большую научную ценность. О. Вахт, конечно, был очень раз разводу, однако его огорчило обязательство платить алименты, сильно ограничившее его деятельность по кольцеванию русалок, так как русалки предпочитают дорогие кольца. (У автора настоящего определителя был однажды неприятный инцидент с зеленоглавой кокеткой, которая буквально швырнула ему в лицо довольно недурное медное колечко.)

Требовательность русалок к изяществу и ценности колец не следует, однако, в широком смысле связывать с их алчностью. Отнюдь. Изучая перевоплощения русалок, мы обнаруживаем,

 что некоторые из них способны свиваться в кольцо; следовательно, весьма логично сделать вывод, что именно поэтому русалки стремятся знакомиться с лучшими образцами современного ювелирного искусства.

Вообще-то кольцевание русалок весьма дорогое удовольствие, ибо только в редких случаях мы получаем кольца обратно, да и то лишь меняя их на лучшие. Однако в коллекции автора имеется парочка выменянных колец. Особый интерес представляет одно колечко с рубином и с гравировкой «Твой сладкий Оскар», которое посчастливилось заполучить у скромной полоскуньи-тряпичницы. Обо всех случаях дарения или обмена колец просим информировать автора или же наше Общество естествоиспытателей. Спустя десятилетия, а может быть, и века, это, вполне вероятно, даст науке чрезвычайно ценные сведения о взаимоотношениях между русалками и людьми.

Весьма захватывающее занятие и СОБИРАНИЕ РУСАЛОЧЬИХ ПЕСЕН, но мы коснемся этого вопроса позже, при рассмотрении оруний.

В наядологии много интересных разделов — можно заниматься паразитами русалок, русалочьей физиологией, косметикой, историей русалок и т. д. и т. п. Всех этих вопросов мы в настоящем издании, разумеется, коснуться не сможем. А сейчас перейдем к главе, которая познакомит нас с правилами пользования определителем.

РУКОВОДСТВО ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

По сравнению с любыми другими исследователями природы, демонологи (в том числе, конечно, и наядологи) находятся в гораздо худших условиях. Если, например, орнитолог или энтомолог может в уютной тишине музея или лаборатории с большим или меньшим трудом определить вид объекта своего исследования при помощи справочников, а также чучел и препаратов, то русалковед, который является в основном полевым исследователем, такой возможностью не располагает. В наших исследовательских учреждениях нет заспиртованных русалок (что следует считать положительным явлением). В частных коллекциях мне известны лишь отдельные русалочьи локоны, обрезки ногтей, пробирки с различными выделениями организма, и все.

К тому же русалки весьма боязливы и подвижны. Зачастую они не позволяют наблюдателю сколько- нибудь приблизиться к ним. Мимолетное мелькание в камышах, отрывок музыкальной фразы, несколько пенных брызг полоскуний или робкая обсервация сосков голотитих в труднодоступном месте — подчас это все, на чем должен основывать свою исследовательскую работу русалковед. Однако, к счастью, есть и более смелые, в каком-то смысле синантропные виды (часть полоскуний предпочитает размещаться возле дачных саун, блудливая толстуха любит места прославленных боев и т. д.), но это исключительные случаи.

Тут следует сказать в порядке утешения, что поднаторевший друг русалок довольствуется малым, ему не требуется всякий раз проверять форму зубов русалки или пальпировать (ощупывать) ее грудь, но и без того безошибочно определяет вид. К этому, конечно, приводит длительная работа в полевых условиях и напряженное штудирование первоисточников. В последнее время исследователям русалок помогают также достижения современной электроники, цитологии и звукозаписывающей техники, о которых шла речь выше.

Но мало проку от самой лучшей техники, если русалковед не наделен терпением, способностью к быстрой реакции в любой обстановке и внимательностью. К этим качествам необходимо добавить высокий моральный уровень, умение вести беседу, мягкую и тактичную манеру поведения. Именно эти, упомянутые последними, черты характера особенно необходимы наядологу. Если альголог может не бояться оскорбить водоросли, если от колеоптеролога не требуется особенно ласкового обращения с навозным жуком, то исследователь русалок прежде всего должен быть стопроцентным джентльменом в первоначальном значении этого слова (gentle — нежный, man — мужчина; англ.). Вообще-то русалки — обаятельные создания, но иногда при встрече с ними приходится проявлять чрезвычайное терпение: арии детолюбивых плакуш весьма труднопереносимы для человека с развитым музыкальным слухом, поскольку этим русалкам, как говорится, медведь на ухо наступил; для того чтобы с улыбкой любоваться прелестями голотити-великанши, следует оставить обычные представления о красоте женского (русалочьего) тела; зеленоглавая кокетка любит швырять в наблюдателя все, что под руку попадет, а под руку ей чего только не попадает… Наядолог должен уметь владеть собой или, по крайней мере, обладать философским спокойствием.

Целью вышеизложенного, разумеется, не является устрашение начинающего. Собственно говоря, все необходимые для исследовательской работы качества вырабатываются и закрепляются в повседневном труде. Если копролог вынужден погружаться в экскременты вымерших животных, а гельминтолог — рыться в нечистотах, то (автор отнюдь не желает обидеть ученых этих уважаемых специальностей) для исследователя русалок практикум не столь обременителен.

Большое значение для наядолога имеет, кроме того, педантичная аккуратность. Поскольку обычно невозможно наблюдать русалок с определителем в руке, надо в высшей степени тщательно вести записи. Существенны как соматические, так и экологические и этологические признаки. В отличие от многих других природоведческих дисциплин, в русалковедении эти признаки подчас имеют видоопределяющее значение, поэтому за поведением русалок следует наблюдать с величайшим вниманием.

Наиболее важным в поведении русалок следует считать прельстительную позу (прельстительные действия). В основном именно по ним русалочьи разбиты на семейства. Ориентирование в прельстительных позах является одним из основных критериев мастерства русалковеда. Поэтому остановимся на данном вопросе несколько подробнее.

Что такое прельстительная поза?

Чтобы пояснить это понятие, а также ввиду того, что автор определителя не видит в данном случае радикальных различий между людьми и русалками, приведем несколько примеров из мира первых.

Настоящий культурист никогда не испытывает усталости от повторения изнурительных силовых упражнений, если ему известно, что эти упражнения могут накачать мускулы. Он согласен мучить и терзать