«…я заявил Лебедеву, что теперь у нас будет введено такое же положение, как и в Англии, т. е. можно будет служить в церкви и беспрепятственно работать в организации» [106].
Раз как в Англии, то, видимо, представив себя почти англичанами, Лебедев и Беклемышев принялись обстоятельно обсуждать предстоящие выборы:
«В этой беседе с Лебедевым я разъяснил ему, что выборы должны происходить с низов, т. е. сначала при всех церквях нужно провести приходские собрания с приглашением всех верующих и на этих собраниях выбрать делегатов; одного от крестьян, а другого от служителей культа на благочинные съезды. И на этих благочинных съездах, как я разъяснил Лебедеву, так же выбрать делегатов по одному человеку от верующих крестьян и по одному человеку служителей культа на епархиальный съезд, а на последнем съезде выбрать делегатов тоже по два человека на Всероссийский съезд, а на этом съезде выбрать представителей в Верховный совет СССР»[107].
Все участники беседы впоследствии подтвердят и то, что она действительно имела место, и то, что речь действительно шла о выборах в Верховный Совет. Для следствия эта встреча превратится в один из «швертпунктов», основных опорных точек дела ОТД.
Вот, собственно, и все, что удается вычленить из материалов дела относительно событий, действительно происходивших в 9 отдельном стройбатальоне РККА. Дальше начинается совсем другая история.
Сейчас совершенно невозможно определить, что именно привлекло внимание Особого Отдела Пермского ГО НКВД к группе Гуляева-Лебедева. Возможно, приятели просто утратили чувство реальности. Довольно долго их публичные и явно антисоветские высказывания сходили им с рук. Как мы увидим далее, они болтали повсюду: в умывальнике батальона, в столовой, в конторе жилстроительства завода им. Сталина, в пермских церквях, собираясь после отбоя в культурном уголке. А Лебедев был еще и автором-исполнителем:
«За время своего пребывания в РККА мной была написана контрреволюционная песня, которую я пел среди красноармейцев батальона. Песня носила также к-p характер, разлагающий настроения красноармейцев по вопросу питания в нашем батальоне. Помимо этой песни я также пел среди красноармейцев батальона контрреволюционную песню, которой дискредитировал Красную конницу РККА во главе с маршалом Советского Союза Буденным»[108].
Рано или поздно кто-то все равно бы донес на них. Возможно, до органов НКВД дошла информация о том, что Гуляеву приходят письма от какого-то ссыльного епископа — переписка красноармейцев всегда как-то контролировалась. Как бы то ни было, в начале марта 1937 года были допрошены первые свидетели, и 10 марта в прокуратуру Уральского Военного Округа была направлена «Справка на арест красноармейцев 9 строительного батальона РККА: Гуляева, Лебедева, Юферова, Чухлова и Кожевникова», подписанная начальником Пермского ГО НКВД капитаном ГБ Лососом и временным начальником V отделения Пермского ГО НКВД сержантом ГБ Аликиным.
В справке сообщалось:
«Группа красноармейцев 9-го строительного батальона РККА в составе Гуляева, Лебедева, Юферова, Чухлова и Кожевникова, в прошлом дети служителей религиозного культа и сами служители указанного культа, являясь фанатиками так называемой православной религии и враждебно настроенными по отношению к Советской власти и ВКП(б), находясь с осени 1934 в 9-м строительном батальоне РККА, систематически проводят среди красноармейского состава Пермского гарнизона контрреволюционную и религиозную пропаганду и агитацию, распространяют религиозную литературу, нелегально в расположении части проводят богослужения и громкие читки молитв, коллективно посещают городские церковные богослужения, принимая в них активное участие, одновременно распространяют провокационные слухи о войне на Дальнем Востоке, нерентабельности колхозов, высмеивают лиц, награжденных орденами Советского Союза и т. д. и т. п.»[109].
Далее приводятся показания четырех свидетелей. Красноармеец Будыко сообщает, что 6 февраля в умывальной комнате 2-й роты Юферов и Гуляев осмеивали орденоносцев, сравнивая их с тыл-ополченцами, награжденными значками. А значки, утверждал Гуляев, введены для того, чтобы последние силы из тылополченцев тянуть. Красноармеец Лосев[110] сообщает имена всех «хороших приятелей» Гуляева и приводит высказывание последнего о колхозах. Якобы они нерентабельны и крестьян не обеспечивают. Еще более интересную историю рассказал свидетель Цветков. Во время обеда в солдатской столовой Гуляев завел следующую речь:
«В Японии солдат кормят лучше, чем у нас, живут они хорошо, благодаря этого они будут и хорошо защищать свою буржуазию, но сейчас их приучают есть нашу пищу — худшую, чем у них, чтобы потом не испытывать затруднений, так как во время военных действий им придется есть наш хлеб»[111].
И, наконец, свидетель Ощепков, оставивший нам описание Гуляева, пересказал его слова о том, что:
«Советская власть — это власть грабежа и насилия, разорившая крестьянство и выславшая их затем „помирать с голоду“, а нас согнала в тыловое ополчение, где эксплоатирует так, как не эксплоатирует ни один капиталист. Говорят, что нас перевоспитывают, этим перевоспитанием „они“ ничего не добьются, а как были мы против Советской власти, так и останемся»[112].
На «Справке» имеется резолюция Военного прокурора Урал ВО от 17 марта:
«Арест Гуляева Г. Н. санкционирую. Что касается Лебедева, Кожевникова, Юферова и Чухлова, то, как из справки, так и приложенных протоколов допроса не видно конкретных фактов их к-p агитации, поэтому от ареста их надо воздержаться»[113].
Вернулась «Справка» в сопровождении документа, напечатанного на бланке Особого отдела ГУГБ Уральского Военного Округа:
«Препровождаем справку и постановление с санкцией Прокурора Урал ВО на арест Гуляева Г. Н. В присланных материалах совершенно недостаточно выявлена преступная к-p деятельность Лебедева, Кожевникова, Юферова и Чухлова, ввиду этого их арест Прокурором Урал ВО пока не санкционирован.
Хотя этот документ был адресован Особому отделу ГУГБ 82-й стрелковой дивизии, попал он все-таки на стол начальника Пермского ГО НКВД Лососа. И тот своей рукой прямо поперек текста черкнул два слова: «Мозжерину исполнить», поставил дату (29 марта) и подпись.
У всякого Бонапарта есть свой Тулон. Звездным часом лейтенанта госбезопасности Федора Павловича Мозжерина стало дело Общества трудового духовенства. Именно с него и начался стремительный карьерный взлет Мозжерина, завершившийся на должности помощника начальника Особого
