тому, что выступал за «Динамо». Тем не менее, когда перед Даниловым и Рыбиным находился Герасимов, наша оборона была непроходимой. Добавлю, что в сезоне 1970 года с появлением Евгения Горбачева, игравшего на правом борту, средняя линия команды приобрела оптимальный вид: Горбачев — Герасимов — Соловьев — Шорин. Недаром именно в том сезоне «Динамо» демонстрировало свою лучшую игру.
Женя Герасимов никого и ничего не боялся. Жесткая игра в отборе мяча и хорошая коньковая подготовка были его сильными качествами. Когда Герасимов перешел в защиту, он несколько сдал в скоростной выносливости. Этому есть объяснение. Перед каждой тренировкой Трофимов заставлял атакующих игроков совершать с десяток длинных рывков — во всю длину поля. Соловьев выполнял их постоянно и скорость сохранил, а Герасимов перестал, так как после ухода Папугина стал «ударником» и в «Динамо», и в сборной, и на тренировках в основном отрабатывал удар. Но я-то видел его еще в 1959-м, когда в ульяновском «Динамо» он был атакующим полузащитником. Вот это было катание, любо-дорого посмотреть!
У Герасимова были достаточно сложные отношения с Трофимовым. Наверняка не обошлось без вмешательства Оксаны Николаевны. Так или иначе, но Евгения — ведущего игрока команды — Трофимов на офицера не аттестовал. Знаю, что Женя очень хотел стать тренером именно в «Динамо», но остался невостребованным. Работал с женской командой по хоккею на траве в «Спартаке». Постепенно как-то обособился, замкнулся в себе и давно не появляется даже на матчах ветеранов. Жаль, мы-то разве виноваты?
— Зато Вячеслав Соловьев всегда был на виду...
— Да, Слава сделал хорошую карьеру. Успехами своего товарища я всегда гордился. Он и тренером поработал, и начальником. До заместителя председателя Центрального совета «Динамо» поднялся, несколько лет возглавлял Федерацию хоккея с мячом.
Соловьев помимо скоростных качеств выделялся редкой работоспособностью. У него было своеобразное катание. Слава словно бежал по льду, не используя накат, но догнать его никто не мог. В молодые годы Соловьеву, возможно, не хватало концентрации в игре. Бывало, что он оказывался один на один с вратарем, обводил его и бил мимо пустых ворот. Со временем стал играть строже, а годам к тридцати обрел такую уверенность, что вышел на первые роли и в «Динамо», и в сборной.
Соловьев был не жадным до мяча. Мне всегда казалось, что голевой пас доставляет ему больше радости, чем забитый гол. Вспомнить хотя бы тот, что он отдал мне в матче со шведами на чемпионате мира в 1973-м, когда мы 1:0 выиграли. Мог бить сам, но сделал такую передачу, с которой любой бы забил. В Москве дело было, болельщики аплодировали, у нас в этом толк знают...
— Скромничаете. Тот матч проходил в оттепель, и забить было нелегко. Георгий Канарейкин мне рассказывал, что также имел стопроцентный момент, но не использовал — мяч застрял в крошеве льда.
— Может, он и прав, но я хотел подчеркнуть, как тонко Слава Соловьев в той ситуации сыграл.
— Многие вспоминают матч со свердловским СКА в сезоне 1975 года, когда динамовцы разгромили в Москве чемпионов страны 9:0! Соловьев тогда съел Николая Дуракова, что называется, с по трохами...
— Этот матч стал, конечно, для нас знаменательным, но нужно отметить, что свердловчане уже начали сдавать. Левого крайнего Александра Измоденова, помню, перевели в защиту. Дуракову незадолго до того сорок исполнилось. Соловьев с ним, кстати, всегда успешно справлялся. В персональной опеке он, если поручалось «разменяться», был большим специалистом. Коля же, спору нет, хоккеист был сильный, но очень уж его пресса вознесла — лучшим игроком XX века признали...
— У вас другое мнение?
— Я считаю, что правильно поступили «шайбисты», назвав Владислава Третьяка. Как можно определить, кто был лучше — Бобров, Харламов или Мальцев?
— Видеть Боброва в игре вам доводшюсь?
— Конечно, и не только видеть. Раз как-то мы с Папугиным в одной команде с ним в русский хоккей сыграли. Какой-то праздничный матч проводился на стадиончике «Динамо-Ш», что за больницей МПС на Волоколамском шоссе. Играли на рыхлом льду, нам тяжело было, что уж о Боброве говорить. Папугин мне шепнул, что надо бы помочь Всеволоду Михайловичу забить. Сказано — сделано.
Но сравнивать игру Боброва с хоккеистами следующих поколений, не возьмусь. Если между Харламовым и Мальцевым выбирать, проголосовал бы за своего бывшего одноклубника. В лучшие сезоны Саше Мальцеву, что по мысли, что по исполнению равных на площадке не было. При этом, заметьте, в «Динамо» партнеры по звену под его уровень не подходили. Вот что значит игровое мышление, Мальцев ведь и в футбол хорошо играл...
— Стало быть, в хоккее с мячом лучшим следова/Ю признать Анатолия Мельникова ?
— Совершенно верно. Не только за вратарское мастерство, но и за цельность натуры. По отношению тренировочному процессу, соблюдению спортивного режима Анатолий Георгиевич был настоящим профессионалом. Он закончил выступать в 40 лет, хотя мог еще несколько сезонов поиграть. Трофимов поторопил его с уходом, хотел, видимо, побыстрее надежного помощника в сборной получить.
Другого вратаря такого класса пока не видно, хотя многим мастерства было не занимать. Назову Юрия Школьного, Виктора Громакова, Юрия Шальнова, Александра Тенякова, Сергея Лазарева. Этот ряд можно продолжить, упомянув и более молодых, но до уровня Мельникова никто так и не дотянулся.
Всегда с удовольствием вспоминаю, как каждое утро Толя делал зарядку минут на сорок, а различные упражнения на гибкость выполнял, не слезая с постели. Кое-кто над ним посмеивался, но я всегда относился с уважением.
— Не было ли перебора в его истовости? Рассказывают, что перед игрой он обязательно шнурки гладил...
— Это, конечно, причуда, но так он понимал служение делу. Мелочей в этом для него не существовало. Мельников и над перчатками вратарскими колдовал постоянно. То клеем пробовал намазывать, то губки какие-то наклеивал, чтобы силу сцепления увеличить. Тоже случались комические ситуации. Вводит он как-то мяч в игру, а на перчатках клей. Толя размахивается, бросает, и смотрит, как будет атака развиваться, а игроки в недоумении — мяча-то нет. Оказалось, он к его перчатке при лип...
