Щеглов Из жизни Валерия Маслова

передачами.

Про таких газетчики когда-то писали «говорит с партнерами на языке паса».

— В линии атаки сборной СССР много лет выступам еще два знаменитых свердловчанина — Николай Дураков и Александр Измоденов...

— Оба семикратные чемпионы. Александра Измоденова я бы назвал наиболее гармоничным из всех известных мне хокке­истов. Настоящий был мастер, игрок без слабых мест. Саша был искушен во всех технических и тактических нюансах, мог играть в любом амплуа и с любыми партнерами. А какой скоро­стью обладал! То, что Измоденов лучший левый нападающий в истории нашего хоккея, для меня бесспорно. Только своеобразная манера поведения — Саша, который за день мог и слова не вымолвить, старался избегать общения не только с журнали­стами, но даже с людьми своего, так сказать, цеха, — помешала ему получить должное общественное, признание.

Николай Дураков по складу характера совсем другой. И с пишущей братией в приятелях, и с тренерами всегда рядом, и на любом публичном мероприятии желанный гость. Измоденов живет ныне в безвестности, а Коля по-прежнему обласкан вни­манием. И не только дома, в Екатеринбурге, где его почетным гражданином сделали. Недаром именно Дуракова назвали луч­шим хоккеистом страны XX века.

Вполне допускаю, что к Измоденову он испытывал ревность. Дураков был, как мы говорим, режимщик, а тот мог и выпить лишнего, но выходил на лед — всегда лучший. Когда в сборную в начале 70-х начали привлекать Володю Тарасевича, Коля на тренерском совете, куда помимо тренеров входили мы с ним и Соловьев, при обсуждении состава предлагал ставить на левый край Тарасевича. Мол, Измоденов выпивает, как же он играть будет. Мне это слышать было странно. Если человек перед поездкой десять дней на сборе готовится, то он — профессио­нал — уже в порядке, а во вре­мя турнира о нарушениях ре­ жима и думать никто не мог. В отличие, кстати, от скандина­вов, которые нередко вольно­сти себе позволяли.

— В чем была причина популярности Дуракова за рубежом?

— Здесь, по-моему, внеш­няя сторона многое значила. Коля росточком не вышел, а это всегда, что журналистов, что болельщиков на опреде­ленный лад настраивает, со­чувствие вызывает. Смотрите, дескать, малыш, а с остальны­ми на равных бьется.

К сильным его качествам я бы отнес быстроту, «набитый» удар с правой руки, при помощи которого он хорошо реализовывал «стандарты», умение на­ходить свободные зоны в обороне соперников, откуда можно угрожать воротам. Но и пробелов хватало. С левой руки Коля не бил, с пасом у него не все ладно было, на мягком льду катал­ся тяжело. Когда его в полузащиту ставили, не успевал назад возвращаться, привык в своей команде быть свободным худож­ником. К тому же Дуракова, как и еще одного свердловчанина защитника Виктора Шеховцова — капитана сборной на четы­рех чемпионатах мира, в тяжелые минуты всегда колотить на­чинало. Папугин, к примеру, таких проблем не знал. Я рядом был, своими глазами все видел...

Очень трудно складывался для нас чемпионат мира в Финляндии в 1967-м. Три команды — Швеция, Финляндия и СССР — набрали в итоге равное количество очков. Первое ме­сто мы только по лучшей разнице мячей заняли. В матче со шведами вели 2:0, но соперники счет сравняли и продолжали атаковать. На последних минутах шведы несколько раз били угловые. В одном эпизоде, помню, Юра Афанасьев рукой мяч из пустых ворот выбил, хорошо судьи не заметили...

В центре полузащиты вместе с Вячеславом Соловьевым тог­да как раз Дураков ифал. Оба постоянно подключались к ата­кам, но если Слава всегда в оборону успевал, то Дураков запаз­дывал. Причины разные звучали, то лед мягкий, то еще что- нибудь. Поэтому и зазоры возникали, через которые атаки на наши ворота шли.

— Кто еще игру сборной определяй ?

— О своих одноклубниках повторяться не буду. Динамовцы при Трофимове всегда костяк команды составляли. На чемпио­наты мира из «Динамо» по десятку человек ездили. Когда я в сборной дебютировал, она комплектовалась на базе Свердловс­ка. Все логично, Балдин больше на своих рассчитывал, да и ифала его команда тогда лучше других.

Очень хорош в катании был полузащитник Валентин Хар­дин из Свердловска. Как он «пахал» на льду, выключить из ифы мог любого! В конце 60-х в сборной появился централь­ный нападающий Анатолий Фролов из Хабаровска. Характер у него, был, конечно, не сахар, но ифать рядом с Фроловым до­ставляло мне удовольствие. Толя обладал отличной техникой обводки, которую выполнял, не снижая скорости, был посто­янно нацелен на взятие ворот. На чемпионатах мира в 1971-м и 1973-м он Юру Лизавина вытеснил из состава.

В Швеции в 1971 году в нападении ифала такая четверка: Канарейкин — Маслов — Фролов — Измоденов. На следующем, московском, который нам особенно удался, место Из- моденова занял Валерий Бочков из Алма-Аты. Быстрый, ма­невренный, Бочков также великолепно владел обводкой. Пона­чалу он немного выпадал из коллективной игры, но потом ос­воился.

На чемпионате мира в Швеции в 1975-м на левом краю на­падения дебютировал свердловчанин Валерий Эйхвальд. Инте­ресный был хоккеист, хорошо катался, игру понимал. Но не лидер по духу, игрок, что называется, третьего — четвертого голов. В матчах с «Динамо» Эйхвальд, бывало, начинал нас тер­ зать, но стоило Герасимову, образно говоря, коньками об лед постучать, как он сникал.

Нельзя не вспомнить полузащитников Леонида Лобачёва из Алма-Аты и Александра Першина из Хабаровска. Сильные были игроки, в команду органично вписались. Вратарей надо отметить — Юрия Школьного из Свердловска, Виктора Грома­кова из Калининграда, Леонарда Мухаметзянова из Ульянов­ска, Сергея Лазарева из Хабаровска. Мухаметзянов в Москве в 1973-м очень здорово отыграл. Не залети он год спустя в Шве­ции — какую-то безделицу пытался в магазине прихватить, иг­рать бы ему в сборной еше не один сезон.

— Зарубежных футбольных звезд у нас всегда хорошо знали, хоккейных тоже, а вот в бенди из игроков тех лет известен, по­жалуй, только швед «Бемпа» Эрикссон...

— Он и был сильнейшим, так что все правильно. «Бемпа» с каждым годом улучшал свой удар — он и в гольф здорово играл, много забивал, но по яркости дарования нашим лучшим хокке­истам уступал. Неплох был у шведов левый крайний Турбьёрн Эк, который, как мне рассказывали, очень прилично смотрелся и на футбольном поле, где играл свободным защитником. В 60-е в атаке двухметровый бородач Лейф Фредблад выделялся. У него, помню, с Герасимовым отношения на поле складывались непросто. Защитников было немало крепких, с лета все как теннисисты играли. Шведы хороши были в командной игре, а по уровню мастерства наши, повторяю, выглядели сильнее.

— У вас, во всяком аучае, была репутация грозы шведов...