Рекламный водопад «кока-кола» низвергался с небесной высоты на Нью-Йорк. Перемигивались зазывными опознавательными сигналами рестораны, спек-бары, кафе-тоны дракс.[2]
Море огней осталось позади, и «летающая крепость» попала в затененную полосу города. Ни одного небоскреба. Приземистые дома. Это Гарлем, черная окраина Нью-Йорка, район негров. А вот и Бауэри. Здесь обитают не негры, а чистокровные американцы и русские, итальянцы и французы, греки и испанцы, голодные и оборванные. «Всякой твари по паре, — думает «Бизон». — Не умеют жить, нет истинно американской хватки. Счастье — это деньги. Деньги — это железные мускулы, глаза орла, хитрость лисы, собачий нюх».
— Сэр, какие будут приказания? — послышался голос пилота. — Еще круг сделать или можно ложиться на курс?
— На курс!
И снова безбрежный океан ночи раскинулся внизу. «Летающая крепость» набрала высоту, в полную силу моторов устремилась к столице, ни на одно мгновение не теряя из виду млечный путь наземной трассы аэролиния Нью-Йорк — Вашингтон. «И это Америка!.. — улыбнулся Крапс. — Во всем мире электрический голод, а мы, американцы, позволяем себе прокладывать на земле огненный курс самолетов. Роскошь? Нет, это американский размах, американский стиль, американская щедрость».
Еще сто двадцать пять лет назад лучшие умы человечества восхищались американским образом жизни, противопоставляли его образу жизни Англии, Франция и особенно России. А ведь Россия тогда сияла и гремела. Тут сладостные, убаюкивающие размышления Артура Крапса были прерваны. Он вдруг услышал странно непочтительный голос:
— Сэр, внимание!
Крапс вздрогнул, и его рука невольно схватила аварийный противоакульный свисток.
— Сэр, не суетитесь! Я не боюсь этой штуковины.
Нет, это не голос пилота, не голос начальника охраны. Незнакомый. Чужой. И звучал он не в телефонной трубке, а здесь же, в глухом салоне, где Крапс был один, где не могло быть посторонних. Властный, вызывающе-независимый голос.
— Где вы? Кто вы? — спросил «Бизон».
— Для меня не существует ни замков, ни охраны, ни смерти, ни тайн.
«Бизон» набрал полную грудь воздуха, изо всей силы дунул в аварийный свисток. Но выдул лишь слабый стон. Столь беспомощным он бывал только во сне.
Послышался чей-то сдержанный веселый смех.
— Сэр, вас вооружили против акул, а я человек.
— Как вы сюда попали? Где же вы? — испуганно озираясь, спросил «Бизон».
В салоне ни единой души. В глубине самолета, в хвостовой его части, развалились в удобных креслах здоровенные, вооруженные до зубов телохранители. Стоит им дать сигнал, кивнуть, подмигнуть… «Бизон» раскрыл рот, чтобы закричать, но только судорожно зевнул. Что за чертовщина!
— Сэр, и это зря, — проговорил человек. — Ваши телохранители крепко спят. И вы спите. И потому бессильны.
— Что вам нужно? — прохрипел «Бизон».
— Сэр, я хочу поговорить с вами. О чем? Я подслушал ваши истинно американские мысли. Вы побледнели? У вас усиленное сердцебиение? Успокойтесь! Ваш портфель, набитый секретными документами, в безопасности. И вашей драгоценной оболочке ничто не угрожает. Видите, в моих руках нет ни дубины, ни кольта, ни ампулы с ядом, ни атомного пистолета. Я вооружен только правдой. Итак, я подслушал ваши ночные мысли и хочу с вами поспорить.
— Поспорить? Любопытно! Что ж, не возражаю. Со мной уже давно никто не спорит. Все почему-то сразу соглашаются со всем, что я говорю, даже если это явная глупость. Ну, так о чем же мы будем спорить?
— Поспорим об Америке и американцах, — сказал невидимка.
— С удовольствием! На этом поприще я никогда не был побежденным. Откуда вы? Кто? Разумеется, не американец, раз не соглашаетесь с моими мыслями. Конечно русский! А может быть, привидение? — Крапс уже до того освоился с необыкновенным своим положением, что позволил себе эту шутку.
— Не привидение. И не русский. Родился в Америке. Чистокровный американец на все сто процентов. Вырос на американской земле. И все же не такой американец, как вы, Артур Крапс. Сэр, я безыменный американец, один из тех, кого любят называть простым парнем, прямым наследником Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна. Вы, кажется, обрадовались? Еще бы! Сильные мира сего любят иметь дело с простыми парнями: они такие покорные солдаты, такие покладистые рабочие, так высоко чтят доллар, звездный флаг, Белый дом, Статую Свободы, так преданы американскому образу жизни!.. И я долго был таким. Был!.. До тех пор пока не вооружился правдой истории. Итак, я простой американский парень, знающий историю Америки… Вас это не пугает? Ах, вы тоже знаете историю и готовы скрестить со мной оружие? Согласен! Скажите, сэр, на каком основании, во имя чего Соединенные Штаты Америки тратят львиную долю своего бюджета на военные расходы?
«Бизон» усмехнулся. До чего же неуклюже размахнулся противник, чтобы нанести свой первый удар.
— Мы тратим миллиарды долларов во имя исполнения программы взаимного обеспечения безопасности.
— Взаимное обеспечение безопасности?! Не понимаю. Словесный туман. Тарабарщина. Шаманское заклинание. О какой опасности идет речь? Кто и откуда угрожает Штатам? Кого мы обеспечиваем? Просят нас, об этом или мы навязываем с «позиции силы» это обеспечение? И кому по плечу обеспечить такую страну, как наша? «Взаимное обеспечение!..» Смешно.
— Вы слишком много задали вопросов, простой парень Америки. Кем и чем продиктованы они?
— Нет, сэр! Это всего лишь один вопрос. И продиктован он любовью к Америке и всему миру. Я не понимаю, что такое «взаимное обеспечение безопасности». Не понимают этого и миллионы американцев. Днем и ночью по радио и телевидению, в кино и газетах трубят об этом, а мы все равно ничего не понимаем.
Крапс сокрушенно покачал головой, тяжко вздохнул.
— И мне и моему правительству известно ваше тугодумство. К сожалению, большинство американцев не принимает близко к сердцу нашу программу. Это величайший недостаток американского народа. Равнодушие к судьбам своей родины. Тупое безразличие. Халатность. Психология страуса. И даже, если хотите, утрата американского духа. Рядовой американец не так щедро, как нам хотелось бы, расплачивается за программу взаимного обеспечения безопасности. И потому президенту и его министрам часто приходится выступать публично, чтобы поднять акции нашей программы.
— Увы, это, кажется, мало помогает. Нет охотников платить доверием за ваш панический страх перед коммунизмом.
— Но мы себя утешаем тем, что великое не сразу воспринимается малым. Даже Иисуса Христа, сына божьего, люди не сразу поняли. Но мы твердо уверены, что Богу угодно выполнение нашей программы. С нами бог!
— Интересно, а был Он с вами, когда вы бросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки?
— Простите, мы уклонились. Вернемся к рядовому американцу. Да, Он нас пока не до конца понимает. Данное обстоятельство нас нисколько не смущает. Государственные деятели Америки обладают терпением, долбящим гранитный камень. Рано или поздно мы добьемся своего. Мы уже и теперь немалого добились. Сейчас наша страна расходует десятки миллиардов долларов в год для сохранения ее позиций и безопасности в мире. Из наших миллиардов воздвигнута плотина на пути коммунистического потока. Ареной коммунистической агрессии является весь мир. Но усилия коммунистической диктатуры направлены прежде всего в сторону самых слабых стран, самых беззащитных. Вспомните свободную, но слабую Корею. Вспомните бедный Вьетнам, разделенный на северную и южную части.
— Помню, сэр, помню! Я внимательно читал это выступление Эйзенхауэра и слежу за развитием вашей мысли. Продолжайте.
— Благодарю. — Крапс улыбнулся, кивнул собеседнику. — «Факт, который мы игнорируем с
