Чувствуя себя ужасно глупо, я встала в ряд с остальными. Кто-то из нас хихикал, кто-то, наоборот, рыдал. Кому-то было жалко влюблённого волшебника, кто-то боялся, что колдун узнает меня и принудит к браку, а кому-то вся ситуация казалась донельзя забавной.
Глава прикрикнул. Все сделали серьёзные лица и спрятали руки за спинами: чтобы колдун не мог узнать меня по синяку на руке.
Колдун прошёлся вдоль нашей шеренги. Он был печален, а в глазах не мелькало ни искорки узнавания. Я успокоилась: кого бы он ни любил, это была не я. Он никогда не докажет, что я давала столь безрассудные клятвы.
Р'ееефь покачал головой.
— Что я могу делать? — спросил он.
— Вы можете узнать или не узнать вашу невесту, — любезно откликнулся глава.
— Я понимаю, но что мне при этом разрешается делать?
— Только смотреть.
— А говорить я могу?
— Но вы же и так говорите.
— Нет, я имею в виду — говорить с Ликой?
— Вы с ней говорили и не раз.
— А я хочу сейчас.
— Но она не будет вам отвечать.
— Почему бы и нет?
— Разве вы не понимаете? Она же может выдать себя!
— Нет, это вы не понимаете. Я ни слова не скажу Л'ииикькае и она может молчать сколько угодно. Я хочу обратиться к Лике. Мне так легче будет узнать её среди других.
Глава пожал плечами.
— Даже если случится чудо и она вас вспомнит — условие остаётся в силе. Вы не получите прав на девушку, пока не узнаете её среди сильфов.
— Хорошо.
Мне стало страшно. Что он задумал?
Р'ееефь перемигнулся с кем-то из вернувшихся к вечеру эльфов и тот протянул ему… нечто. Кажется, это музыкальный инструмент. Он чем-то напоминал скрипку, но именно что напоминал — форма была совсем другая, никакого смычка и…
Р'ееефь заиграл. Не знаю, на что он рассчитывал, извлекая из своего инструмента кошмарно громкие звуки. А потом ещё и запел. К счастью, тут подействовало заклинание и звуки инструмента стали тише, такими, какие мы могли спокойно слушать.
Он пел. У человека оказался очень приятный голос, но слова какие-то дикие. Было совершенно непонятно, к чему он поёт эти песни, не о любви, не о магии, не о людях. То есть они были, конечно, о людях, но я ждала, что Р'ееефь будет петь о том, как хорошо быть человеком… а он этого не делал.
Песни были грустные, красивые и, послушав немного, я поняла, что с трудом могу удержаться от слёз.
Не я одна — очень скоро на площади рыдали все. Даже эльфы украдкой смахивали слёзы.
Р'ееефь последний раз провёл по струнам и умолк.
— Лика, — прочувственно проговорил он. — Я знаю, ты меня не помнишь и не помнишь, что совсем недавно любила. Я ничего не могу с этим поделать. Я даже не могу отличить тебя от других сильфов: для меня вы все на одно лицо. Ты не помнишь меня, не помнишь, как мы были вместе, как мы познакомились, как я пел тебе песни, как я спас твою жизнь, как заботился о тебе в замке своего учителя… Я любил тебя и делал всё, чтобы ты была счастлива.
— Зачем тогда, — прозвучал неестественно громкий голос, — зачем тогда ты проводил свои эксперименты и привёл меня в другой мир? Зачем превратил в сильфа?
Все отпрянули и только в глазах колдуна загорелась безумная радость. Это говорила я, но что со мной?
Неестественно тяжёлое тело, грубая ткань одежды, яркие краски… миг — и я снова стала сама собой, то есть сильфом.
— Я узнал её! — закричал Р'ееефь, указывая на меня пальцем.
— Вы нарушили условия! — закричал городской глава. — Она выдала себя, а должна была стоять спокойно!
— Это она нарушила!
— Всё равно! Если Л'ииикькая вспомнила вас, это не считается за выигрыш.
— Но я ничего не вспомнила, — удивлённо произнесла я. Колдун растерялся, но тут же воспрял духом:
— Значит, я победил!
— Вы не можете победить, вы её спровоцировали!
— Это не имеет значения!
— Имеет!
Тут вмешались эльфы и предложил Р'ееефю попробовать ещё раз. Даже если я выдам себя снова, он будет считаться выигравшим, а нет — так нет.
С эльфами все считались и их совет признали справедливым.
Мы с девушками сгрудились, а потом выстроились в другом порядке.
Р'ееефь прошёлся вдоль нас, пытливо вглядываясь каждой в лицо. Его губы дрожали, в глазах сверкали слёзы. Я смутно вспомнила, что человеческие мужчины считают зазорным плакать. Как же он печален, если даёт мне это увидеть…
Одна за другой девушки зарыдали.
Я молчала, вглядываясь в яркие малиновые глаза колдуна.
Внезапно что-то прояснилось. Я словно очнулась ото сна. Рядом стоял Реф и чуть не плакал, вокруг… но я не стала оглядываться вокруг. Я шагнула вперёд, торопясь обнять любимого человека.
Он вздрогнул и прижал меня к сердцу.
— Лика, — прошептал он. — Лика, это ты! Ты помнишь меня?
— Конечно, я тебя помню, — удивилась я. — А в чём дело?
— Ни в чём, хорошая моя девочка, ни в чём. Теперь всё будет хорошо. Мы вместе и всё будет хорошо.
Я стояла, прижавшись к Рефу и позволяла себя целовать под тихий, беззвучный плач. Потом отстранилась.
— Где мы?
— Это не важно, любимая, не важно. Мы вместе, вот что главное…
— Отпусти меня.
— Что?
— Пожалуйста, отпусти. Не трогай!
Реф поспешно разжал объятья, а я вернула себе облик сильфа.
Но на этот раз ничего не забыла.
Итак, я принадлежу к народу сильфов и нахожусь в родном городе. Рядом плачут мои родные и друзья: мама, папа, братья, сёстры и подруги. Даже городской глава всхлипывает.
Пять циклов назад — примерно пять лет человеческого времени — я оказалась в мире людей, в человеческом теле, не помнящая даже своего имени. Недавно познакомилась с учеником Чёрного Ордена, который назвал меня своей невестой, а теперь перенёс домой и вернул мне прежний облик.
— Бедный, — шепнула я и погладила любимого по щеке. — Как ты страдал без меня.
— Лика?
— Я тебя помню. Если хочешь, я снова стану человеком.
— Пожалуйста, — попросил он прерывающимся голосом.
— Мне это сложно, — призналась я, выполняя его желание. — Тяжело.
— Что тяжело, родная моя?
