— А почему неуверен? — требовательно спросила я.
— Не могу сказать… — Страж болезненно сморщился. — Там какая-то вещь, она гасит мою магию. Еще одно мерзкое изобретение города!
— Тш-ш! Не будем привлекать к себе внимание. Подождем, может, здесь полагается официальная часть, а нет — уйдем подобру-поздорову. Либо они хотят к нам приглядеться — и тогда хватит с них, либо замышляют схватить прямо сейчас.
— Кто «они», Госп… Элесит?
— Если бы я знала… Но одно могу сказать точно — в зале их нет. Все эти люди — такие же, как я; они вошли в Общество, считая его безобидным. Наверное, теперь им внушают, что в деятельности организации нет ничего плохого — в надежде на поддержку. Может, они вносят туда мелкие взносы, может, выполняют неважные поручения, но корень зла не в них.
— А в ком?
— Вот это и надо выяснить… Но, думаю, этот кто-то и построил — или приказал поставить — адскую машину, гасящую твою магию. Скорее всего, не только твою, кстати.
— Но как это возмож?…
Стражу не дали договорить: к нам тихо подошел слуга и попросил нас обоих следовать за ним.
Мы послушно прошли по коридору, вышли через какую-то дверь на улицу, прошли вдоль здания и вошли в другую дверь. Там мы снова прошли по коридору и попали в небольшую комнату, увешенную красными коврами. У окна стоял «бармен», которого мы прогнали из деревни еще весной.
Слуга зашел следом за нами, произнес: «Я привел их, сэр» и по кивку удалился, прикрыв за собой дверь.
— Добрый день, миледи Элесит, — спокойно произнес бармен, слегка кланяясь.
— Скорее добрый вечер…
— Оцто, миледи. Зовите меня сэр
— …сэр Оцто, — повторила я с вежливым полупоклоном. Я немного помялась, колеблясь, уместно ли нарушить светские обычаи, но решила не откладывать: нас сюда позвали не для приятной беседы. — Чему обязаны, сэр?
— Миледи! — Я получила в ответ хищную улыбку. — Вы, я полагаю, догадались: вас пригласили не только для того, чтобы вы имели возможность отдохнуть среди людей своего круга?
— Сэр, — ответила я с ответной улыбкой, которая вышла ничуть не хуже, чем у «бармена». — Я не сомневалась в вашей доброте.
— Покажите значок! — внезапно устав от только начатой пикировки, потребовал Оцто.
Я пожала плечами, однако извлекла требуемую вещицу. Городская магия, окутывающая значок, казалось, жгла меня. Странно, ведь даже я почувствовала близость того приспособления, которое гасит магию стража.
«Видимо, городскую оно только усиливает, — подумала я. — Неприятное оружие».
— Настоящий, — бросив взгляд на вещицу, резюмировал «бармен».
Я кивнула и, не дожидаясь приглашения, села на стул. Страж встал у меня за спиной, положив одну руку на спинку стула, а другую — мне на плечо.
— А чего вы ждали? — резко спросила я. — Может, вы объяснитесь? Вы здесь главный?
— Для вас — да, — ответил Оцто на последний вопрос. — Что до остального, — продолжал он, пристально разглядывая меня и стража, — то, думается, объяснений мне следует ждать от вас.
— Я к вашим услугам, сэр.
— Вот как! Вы очень добры, миледи. В таком случае… — Оцто сделал паузу. — Кто вам поручил проникнуть в наши ряды?
— Странный вопрос, сэр. Мои родители посоветовали мне пройти обучение в Этнографическом Ведомстве, полагая, что там мои таланты найдут наилучшее применение.
— Вы из себя дурочку не разыгрывайте! — внезапно сорвался мой противник. Он не побледнел, не покраснел и даже не напрягся, и я поняла: срыв был тщательно рассчитан. — Кто вам велел проникнуть в Общество Ленивых Этнографов?!
Я выразительно подняла брови, решив сохранять напускное спокойствие и тяжеловесную учтивость до тех пор, пока не разберусь в ситуации.
— Никто, сэр Оцто. Я вступила в его ряды так же, как и прочие мои коллеги, во время обучения.
— И вы можете поклясться в этом?
— Конечно! — Я выглядела удивленной.
— В таком случае, что вы делали в Варусе этой весной?
— Я остановилась в этом городе, чтобы отправить письмо в Ведомство о проделанной работе, сэр Оцто.
— И только за этим?
— Только за этим!
Сказав это, я подумала: как удачно, что страж тогда не раскрывал мне всех своих планов и не объяснял, почему нам надо именно в Варус. Как я понимаю, этот город его устраивал своей близостью к лесу: возле него легко провести обряд. Хотя я солгала бы с той же легкостью, с которой теперь говорила чистую правду.
— А какая работа была поручена вам, леди Элесит?
— Разобраться с пропажами девушек, проезжающих через лес по королевской дороге на ярмарку на юге.
— И вы разобрались?
— Да, сэр Оцто, — все так же спокойно ответила я.
— Прекрасно! А что вы делали в той деревне, где мы с вами познакомились?
— Я остановилась там на пути в столицу.
— Почему там, а не у дороги?
— У меня сложились не лучшие отношения с жителями придорожных лесных деревень, особенно северных.
— Вот как! — воскликнул «бармен». — В таком случае, не объясните ли вы мне, почему вы помешали нам провести вербовку в этой деревне и выкупили всю лесную территорию?
— Охотно, сэр Оцто. У меня были свои планы на эту область и я не могла позволить вам ее опустошить.
— Свои причины, миледи? — нахмурился «бармен».
— Позвольте, я объясню. Жители этих деревень по причинам, не совсем мне ясным, рассчитывают на мое покровительство и руководство…
— Что нам до мнения этих простолюдинов! — перебил меня Оцто.
— Сэр, вы знаете не хуже меня: люди, работающие по собственному желанию, делают больше, чем подневольные труженики.
Эта высокопарная фраза заставила моего противника презрительно усмехнуться: он не верил мне. Я заметила: Оцто упорно игнорирует Орсега, а того это тревожило: рука на моем плече сжималась все сильнее и сильнее.
— Спорно, — отметил «бармен». — Я могу предложить другое объяснение… если пожелаете, миледи.
— Прошу вас, продолжайте, — кивнула я.
— Отправившись в лес, вы, миледи, сколько мне известно, повстречали там гнусное чудовище, мерзкий пережиток прошлого, который и сейчас стоит рядом с вами — лесного духа, стража, как их называют в легендах и детских сказочках. — При этих словах Орсег еще сильнее сжал мое плечо, и я с трудом сдерживалась, чтобы не закричать. Чего стражу стоило молча сносить непотребные оскорбления, изрыгаемые в свой адрес, знал только он сам. — Столковавшись о чем-то с этим… чудовищем, — продолжал Оцто, с презрением разглядывая нас обоих и явно вынося крайне низкое мнение о моей нравственности и вкусе, — вы прошли обряд безбожного колдовства и стали одной из мерзких колдуний, в народе называемых Заклятыми. Я ничего не упустил?
