закончено лишь 29 июля. Стартовать решено было с аэродрома подскока Пушкин, расположенного неподалеку от Ленинграда. Протяженность маршрута составляла 2700 км (против 3200 км при вылете с московских аэродромов). Большая часть пути при этом пролегала над Балтикой, в обход районов с сильной ПВО. Лишь последние 500 км предстояло лететь над территорией собственно Германии.
Подготовка ТБ-7 к боевому вылету
К цели самолеты должны были следовать рассредоточенно, выходя на боевой курс с заданными интервалами по времени, чтобы избежать столкновений. Каждому экипажу предстояло отыскивать цель самостоятельно, правда, шедшие следом рассчитывали на подсветку ее огнем пожаров отударов головных машин**. Сама бомбардировка, таким образом, растягивалась и лишалась внезапности. Однако другой «манеры поведения» при ночных налетах в то время просто не существовало. Такую же тактику применяла английская и немецкая бомбардировочная авиация.
Ранним утром 10 августа 12 ТБ-7 и 28 Ер-2 перелетели из Казани на передовой аэродром. По окончательно утвержденному плану лететь на Берлин должны были 10 ТБ-7 (для налета отобрали только дизельные машины) и 16 Ер-2. Водопьянов также прилетел в Пушкин лишь 10 августа, поэтому времени на согласование всех вопросов с истребительной авиацией ПВО, авиацией флота и ВВС Северного фронта у него не оставалось. К тому же присутствие на аэродроме командующего ВВС генерала Жигарева, вмешивавшегося в детали и самостоятельно решавшего вопросы на правах старшего по должности, путало все карты. Как говорится, «у семи нянек…»
Не хватало здесь только командиров полков - Новодранова и Лебедева. Трудно сказать, почему они не приняли участие в первом налете на Берлин. Может быть, при избытке руководства Водопьянов решил «не подставлять» подвергнутых накануне жесткой критике командиров, словно предчувствуя результаты рейда. И вот наступил вечер 10 августа. Заправленные «под заглушку», тяжко нагруженные бомбами самолеты один за другим принялись выруливать на старт. В каждый ТБ-7 были загружены четыре ФАБ-500 либо две «пятисотки», одна ФАБ-250 и одна РРАБ-3***. Еры несли по семь фугасных «соток». Получай, Берлин, ответную пощечину!
Солнце еще не зашло, когда ТБ-7 командира 1 -и эскадрильи майора А.А.Курбана оторвался от земли. Водопьянов привычно посмотрел на часы: 20.52. Следом с пятиминутными интервалами взлетели самолеты старшего лейтенанта А.А.Перегудова и командира 2-й эскадрильи капитана А.Н.Тягунина. В 21.05 в воздух поднялась машина командира дивизии. Вот как проходил дальнейший полет по воспоминаниям участников операции. Взлетевшие машины с набором высоты направлялись к устью реки Луга, а оттуда - курсом 223° - в сторону Лиепаи. В 23.50 головному бомбардировщику открылся остров Рюген - контрольная точка на пути к Берлину. Штурман Молчанов дал команду повернуть строго на юг. На высоте 6500 м бомбардировщик проплывает над береговой чертой. Там, внизу - ненавистная Германия! Слева по курсу появляется ярко освещенный город Штеттин - одна из запасных целей. Англичане его не бомбят, и немцы пренебрегают светомаскировкой. В 0.30 бомбардировщик летит над районом слияния Варты и Одера. Молчанов командует: «… доворот вправо на курс 270°. До цели семь минут полета!» Земля будто вымерла под самолетом. Он висит в небе в полном одиночестве, и экипажу порой кажется, что ТБ-7 неподвижен.
«Внимание! Под нами Берлин! Открываю створки бомбоотсека…». В самолет врывается холодная струя воздуха. Штурман слился с прицелом: «Курс нормальный! Так держать! Сейчас будет сброс… Первая пошла!» Резкий рывок вверх, всех на секунду прижимает к сиденьям, самолет дрожит, освобождаясь от груза. Вторая, третья бомбы. Что случилось? Почему не сошла четвертая? «Одна зависла,» - сообщает борттехник. Аварийный сброс! Но четвертая ФАБ-500 остается на замке.
В полете ТБ-7 с двигателями М-30
Внизу трижды вспыхивают взрывы «подарков фюреру». Молчанов сбрасывает еще две САБ - ориентиры для идущих позади экипажей. Попытки освободиться от зависшей бомбы ничего не дают. «Полтонны мы должны оставить здесь,» - приказывает командир. Но и борттехнику, спустившемуся в бомбоотсек, не удается отцепить бомбу - погнулся замок держателя. «… мать,» - оценивает ситуацию Курбан и поворачивает машину на обратный курс.
Когда бомбардировщик заканчивает разворот, внизу вспыхивают четыре взрыва бомб со следующего ТБ-7. И вот тут началось! Один за другим поднялись десятки прожекторных лучей. Спустя минуту открыла огонь зенитная артиллерия. Но немецкие зенитчики неверно определили высоту, снаряды рвутся на 4000 м. Видимо, они думали, что над Берлином снова ДБ-3 - накануне город бомбили самолеты 1-го МТАП авиации Балтфлота. Когда бомбардировщик вышел из зоны обстрела, экипаж с ликованием наблюдал за большим пожаром в юго-западной части города. Курбан приказал радисту: «Передай в Москву: бомбили основную цель. Наблюдали взрывы бомб и пожары на военных складах. Идем домой.»
При подлете к острову Рюген самолет снова сильно встряхнуло: заклинило четвертый мотор, перестал вращаться воздушный винт. Автопилот пришлось выключить. Самолет тянет в разворот, триммера не хватает, и пилоту приходится помогать дачей ноги. Скорость упала на 55 км/ч. Начинается рассвет, а бомбардировщик по-прежнему летит над Балтийским морем, постепенно снижаясь и пробивая облачность. К береговой линии он подходит на высоте 300 м, а снизу, видимо, с какого-то корабля, к нему тянутся огненные трассы. «Вот еще чертовщина,» - сквозь зубы цедит Курбан и тянет штурвал на себя. ТБ-7 неохотно задирает нос и снова уходит в облака. Уже совсем рассвело. Отчетливо видны струйки дождя. Самолет снова снижается, пробивая облачность. Молчанов ведет отсчет высоты: «400 метров, 300… 200… 150…». Затем, не говоря ни слова, срывается со своего места в носу фюзеляжа и стремглав бросается назад, к корме. За секунду до этого отказал третий мотор, и уставшему Курбану не хватило сил, чтобы удержать бомбардировщик в горизонте.
Бомбы ФАБ-500 в бомбоотсеке ТБ-7
Двадцатитонная машина валится на крыло и с креном 40° начинает крушить молодой ельник. К счастью, зависшая бомба не взорвалась. Московское время - 5 ч 30 мин. Члены экипажа, за исключением одногб, отделались царапинами и ушибами. Руки у многих еще трясутся от пережитого. Они отправляются на восток - теперь уже пешком.
Не меньше приключений выпало на долю экипажа Водопьянова. Набирая высоту, ТБ-7 уже летел над Балтийским морем, когда верхний стрелок Зекунов передал: «Справа-сзади звено истребителей!». «Это наши, И-16,» - успокаивает его штурман Штепенко. Правда, эти «наши» не хотят признавать бомбардировщик за «свой». Они заходят в атаку и начинают стрелять, не обращая внимания на опознавательные знаки ТБ-7. «Огонь!» -командует Водопьянов. Бомбардировщик огрызается из всех стволов, и «ишаки» отворачивают. «Бараны,» - бурчит комбриг сквозь зубы. «Всем смотреть в оба, истребители могут вернуться!». Но впереди их ждала встреча с немецкой ПВО. Летя над Германией, самолет уклонился к востоку и вышел прямо на Штеттин. Внезапно вспыхнувшие прожекторы, «ударив» по глазам, ослепили командира, и управление взял на себя второй пилот Э.Пусеп. Осколками близких разрывов в нескольких местах пробило правое крыло. Отказала маслосистема четвертого мотора, который пришлось выключить. Машина пошла со скольжением, немного боком. Удерживать бомбардировщик на курсе теперь удавалось лишь усилиями обоих летчиков. До Берлина оставалось менее получаса лета. Наконец, Штепенко командует: «Довернуть влево… На боевом! Внимание, открываю створки». В фюзеляже ТБ-7 засвистел ветер. Машину тряхнуло. Фугасные и осветительные бомбы полетели вниз.
Уклоняться от огня зениток удавалось с трудом - машина управлялась вяло,упорно не желая поворачивать влево, в сторону работающих моторов. Оставив за собой три разгоравшихся очага пожаров, ТБ-7 комбрига повернул на обратный курс. На отходе осколки несколько раз пробарабанили по обшивке. («Дырки, Михаил Васильевич, очень много дырок», - ответил борттехник на тревожный вопрос командира).
