грядут важные события, может, действительно произошло что-то серьёзное в Москве? Ты как думаешь, Дим?
— А Бог его знает, вернёмся, увидим! Они вруны известные, им наврать, что плюнуть!
— Тоже правильно!
Пошёл пятый день, как мы находились на задании. Естественно, что нам негде было узнать о тех событиях, что произошли в нашей стране во второй половине августа и круто поменяли не только нашу жизнь.
Последняя ночь майора Алексея Чернышова
Полковник Дентен после длительного анализа предпринятых нами действий всё-таки понял мою хитрость и, хотя мы смогли выйти на гребень горной цепи, но спуститься вниз, в долину, через которую намеревались уйти в Иран, не успели. Командир группы «Дельта» толково расставил патрули на пути нашего движения, что мы были вынуждены пойти немного правее. Короче говоря, мы сбились с дороги. Но перед тем, как мы оказались в западне, снайпер ранил Алёшку, которого я тащил на себе и как финал всех начавшихся для нас бед, оказались в конечном итоге на горном плато. Без соответствующего снаряжения сойти с него вниз почти по отвесным скалам практически было невозможно. Мы оказались в ловушке, в которую всё-таки они нас загнали или мы себя загнали сами? Мы не могли выйти в долину и осуществить свой план перехода на сопредельную территорию другого государства. Я и Димыч, имея на плечах смертельно раненого майора Чернышёва, вышли на горную площадку, похожую на балкон. Длина террасы была метров двести-двести пятьдесят, ширина достигала около тридцати метров. Правда, через плато протекала горная река. Её можно было при желании форсировать и при самой благоприятном стечении обстоятельств уйти дальше вверх по горам до самой границы снегов, ну а потом что? Замерзать ночью от холода и умирать голодной смертью? Нет, это план нам не подходил, хотя, конечно, попытаться можно было бы, но только в самом крайнем случае. Ситуация складывалась для нас не совсем удачной, если не сказать катастрофичной. Выше нас находились горы, вниз же отвесными стенами шли скалы, а сзади стояли армейские заслоны, пикеты, посты и оставшиеся в живых солдаты полковника Дентена из спецподразделения «Дельта Форс». Нас обложили практически со всех сторон. Мы очутились в каменной ловушке. Это на топографической карте получается всё складно, а на реальной местности оказывается совсем по-другому.
На самом краю горного плато, как я уже успел заметить, шумела бурная река, которая водопадом срывалась вниз в долину, куда мы мечтали прорваться и куда путь нам закрыли отвесные стены скал высотой не менее тридцати-сорока метров.
Время летело быстро. Наступил вечер. Уже стемнело. Полковник Дентен нас не беспокоил. Его солдаты готовились к завершающему этапу поисковой операции. Они намеревались завтрашним утром захватить нас. Полковник пребывал в прекрасном настроении. Ведь наступавший день обещал закончиться полным его триумфом.
Нам же радоваться особо было нечему. Обезболивающие препараты в наших индивидуальных аптечках закончились. Стрелки часов приближались к полуночи. Алёшка умирал, умирал долго и мучительно, а мы ничем не могли ему помочь, чтобы облегчить страдания от сильнейшей боли, которая беспрестанно терзала его. Алёшка сильно ослаб, ему не хватало физической силы поднять руку, однако жизнь не хотела покидать его молодое и сильное тело. Я сидел рядом с майором. Димка находился чуть поодаль. Он вёл наблюдение через ночной оптический прицел за действиями противника.
— Командир! — позвал меня Алёшка. — Саня!
— Да, Алёша!
— Когда я умру, вы меня не тащите. Похороните прямо здесь. Не стоит из-за меня, мёртвого, погибать. Тут хоть и земля чужая, но мы ведь армейские разведчики, а потому и лежать нам… — он не договорил фразу, мысли у него начали путаться. Он недолго находился в забытье и, придя в себя, тут же позвал меня. — Саня! Саня! Ты где?
— Я здесь, Алёша!
— Похороните меня как нужно, я хочу и после смерти вам помочь. Ты слышишь? И Димке скажи, обязательно!
— Ты ещё поживёшь Алёшенька, — с трудом выдавил я из себя, чувствуя, как комок вдруг подступил к самому горлу, мешая говорить. Мне было совершенно ясно, что Алексей Чернышёв не выживет.
— Нет, Саня! Ты ведь знаешь, что это конец! — Словно угадав мои мысли, прошептал майор. — Пуля мне лёгкое продырявило, сам удивляюсь, как ещё жив. Вы мне с Димкой и так десять лет жизни подарили. Помните Афганистан?
— Помолчи, Алёша, помолчи! Побереги силы!
— А для чего? Силы для чего беречь? Так вот, что я хочу сказать. — Он немного помолчал и, собрав силы, вновь продолжил. — Спасибо вам, ребята! Всегда хотел поблагодарить вас. Вот погиб я тогда в Афгане, только родители и вспоминали бы обо мне! А теперь сыновья останутся. Вы их не забывайте и меня не забывайте! Где твоя рука, Саня? Дай руку, Батя!
Я протянул ему свою руку. Алексей схватил её своими ладонями, горячими, словно угли из костра, и крепко, насколько хватило, покидавших его тело, сил сжал её.
— Дай воды напиться напоследок! Холодной дай! Чтоб зубы заломило!
Алёшка припал губами к горлышку фляжки и, обливаясь водой, холодной и студёной, стал жадно пить её. — Хорошая водица, свежая!
Больше он ничего не сказал, а просто закрыл глаза. Вскоре Алексей впал в забытье. Он непродолжительное время бредил, потом неожиданно пришёл в себя, ещё крепко сжал мою руку и прошептал: «Я хотел…» Договорить он не успел. После этих слов майор вновь потерял сознание. Перед самой смертью он вдруг ясно и чётко кого-то попросил не закрывать какие-то ворота и умер, спокойно и тихо. Так я и не узнал, и не узнаю теперь уже никогда, что же хотел Алёшка в последний миг своей жизни: то ли сказать что, то ли о чём попросить? «Вот если существует загробная жизнь, встретимся мы там с ним вновь, и я обязательно спрошу его, о чём он хотел сказать мне напоследок», — пришла вдруг в голову совершенно несуразная мысль. Или нет?
— Дима! — окликнул я Сокольникова. — Алёшка умер!
Димка вздрогнул и тут же покинул свой наблюдательный пост. Он ладонью закрыл Алексею глаза и сложил его руки на груди. Я долго, так мне показалось, сидел над телом умершего товарища, хотя прошли всего-то секунды. Из этого состояния меня вывел голос прапорщика.
— Ну, что командир? Будем Алёшку хоронить? Нельзя долго думать о мёртвых, Саня, их надо поминать, а думать следует о живых! Ты не забыл наш ведь закон?
— Я ничего не забыл, Дима! Естественно Алексея надо хоронить.
Мы выкопали могилу. Вернее было бы сказать, что расчистили большую и глубокую яму в какой-то расселине, и опустили в неё тело нашего друга.
— Дима!
— Да, Саша!
— Алексей просил сделать всё, как следует. Ты меня понял?
— Конечно, Саня! Я сделаю, как надо!
Перед тем как окончательно расстаться с другом я расстегнул на груди Алексея куртку и снял с его шеи небольшой мешочек, пошитый из непромокаемого материала, и передал его Димке. Прапорщик ножом распорол его и высыпал на лицо, шею и грудь гвардии майора Чернышёва землю. Да, да, обычную российскую землю, взятую нами с нашей подмосковной базы, дабы, если кого-то из нас убьют быть похороненными в родной земле. Такой уж обычай существовал в нашем отряде. Затем Сокольников открыл вещевой мешок майора, там находилось несколько штук толовых шашек. Прапорщик установил их под телом погибшего, вставил взрыватели и перевёл их в боевое положение. После этого мы завалили место погребения крупными камнями, чтобы дикие звери, случайно забредшие на плато, не смогли бы добраться до Алексея. Могильный холм мы не рискнули делать и памятник ставить или что-то его заменяющее не
