— Хорошо, командир! — Ответил прапорщик и тут же, откуда следил за действиями противника, заснул, устроившись поудобней среди камней.
Усталость в принципе не ощущалась, но вот голод уже давал о себе знать. Как назло на плато не росло ни одного дерева или кустика, на котором были бы мало-мальски съедобные плоды или ягоды. «Ладно, без пищи как-нибудь протянем, зато воды — целая река», — думал я про себя. Время моего дежурства заканчивалось. Уже пора было будить Димыча, как неожиданно раздался голос, усиленный многократно мегафоном. Я сразу же догадался, что это говорит лично полковник Дентен, потому, как по рассказу Сокольникова только он один, командир группы «Дельта», свободно владел русским, а говоривший человек как раз и обратился на родном для нас языке. Он довольно правильно и чисто произнёс следующую фразу: «Предлагаю командиру русских диверсантов прибыть на переговоры. Я жду у выхода из ловушки, в которую мастерски загнал вас. На обдумывание даю десять минут. Повторяю! Десять минут. По истечению этого времени даю приказ на ваше уничтожение».
Я только повернулся к Димке с намерениями его растолкать и посоветоваться, как он сам, не дожидаясь моего вопроса, сказал: «Не стоит ходить, Саня. Он тебя обманет. Ты же ведь знаешь их, мы не первый раз встречаемся с американцами. Вспомни, они хотя бы когда-нибудь держали своё слово? Полные мерзавцы! Откуда они могут иметь понятие о чести? Бандитский народ, отребье со всего мира! Не ходи!»
— Да ладно, тебе, братишка! Ты прямо их всех в бандиты записал. Есть среди них и порядочные люди. Попадаются иногда отдельные экземпляры.
— Да прекрати, ты, командир! А то сам не знаешь, что я прав!
— Знаю, Дима, но пойду! Время надо потянуть до ночи, понял? Поторгуемся, поговорим, ведь смыться отсюда можно только ночью. Заодно рекогносцировку сделаю. Посмотрю, какие у них там силы собраны. Вдруг придётся прорываться?
— А у тебя что, план есть, как ноги сделать?
— Плана пока нет, но может чего и придёт в голову, если думать, как сбежать, а не как героически погибнуть. Понял?
— Да я и не против того, чтобы сбежать. Погибать в мои планы не входит, Санёк! Годочков в девяносто, дело другое, поэтому шестьдесят лет я ещё могу подождать.
— Вот, вот! А они ждать не будут!
* * *
День у полковника Дентена начался не совсем приятно. Ранним утром нежданно-негаданно к нему нагрянуло высокое руководство. Приехал резидент Джейсон Беннет и его помощник Марк Браун. Полковник понимал, что на них давят из Лэнгли и Вашингтона, но они могли и не приезжать к нему, а передавать ценные указания из Анкары, сидя в тёплом кресле и попивая виски. Фактор их личного присутствия совершенно не устраивал Дентена. А тут ещё в палатку вошёл сержант с докладом. Полковник приказал вести круглосуточное наблюдение за русскими диверсантами. Визуально их увидеть не пришлось, но вот специальная аппаратура зафиксировала некоторые их разговоры. Вот как раз об этом и доложил сержант. В принципе ничего полезного, что могло бы помогло в задержании диверсантов, в докладе не содержалось. Дентен поблагодарил сержанта, но тот не уходил.
— В чём дело сержант? У Вас ещё что-то?
— Да, сэр! Я считаю необходимым доложить Вам, что русские ночью пели!
— Что, что? Пели? — Одновременно вскинув от удивления вверх брови, почти хором спросили все присутствовавшие в палатке: и гости, и хозяева.
— Пели, сэр! Они пели песню! — Повторил сержант и, почему-то покраснев, вышел наружу, прикрыв за собой плотно брезентовый полог.
Сержант не обманывал. Действительно, Димка ночью после похорон друга, в память о нём насвистывал мотив любимой Алёшкиной песни, и мы даже пробурчали негромко пару куплетов из неё.
— Что это значит? — Спросил, обращаясь ко всем присутствовавшим офицерам, Джейсон Беннет, резидент ЦРУ.
Но все смотрели на полковника Дентена и молчали. Молчал и сам полковник. Тогда первым тишину нарушил помощник резидента Марк Браун.
— Джентльмены, — сказал он, — русские, по всей видимости, поняли всю трагичность своего положения и естественно пришли в отчаяние. Это, я думаю, лёгкое помешательство от безысходности. — После этих слов Марк выразительно крутанул пальцами рук около своего виска и легкомысленно улыбнулся, чем привёл полковника Дентена в негодование, которое тот никак не проявил, а только криво ухмыльнулся. Резидент ЦРУ, заметив реакцию полковника на слова своего помощника, тут же спросил: «Полковник, Вы не согласны с мнением Марка?»
— Да, сэр! Я совершенно и категорически не согласен! Это мог сказать человек, совершенно не знакомый с характером русских.
— Так что же, по-вашему, они пели от радости? — С сарказмом вновь спросил Марк, обращаясь при этот как бы ко всем офицерам, присутствовавшим в палатке, но в первую очередь к своему шефу.
— Нет, сэр! — Ответил Дентен, повернувшись всем корпусом к резиденту, — они пели не от радости! В этом Ваш помощник прав. Русские готовились к смерти, сэр! Я уверен, что завтра мы захлебнёмся в собственной крови, когда пойдём их брать. Мне знакомы эти варварские обычаи русских. Я воевал против них в Афганистане и Южной Америке. Они дикари, сэр! Завтра нам всем предстоит убедиться в этом. Сколько было у Вас потерь, Марк, когда брали шестерых диверсантов? Что? Вспоминать страшно? Завтра, я Вас уверяю, сэр, рекорд будет побит.
— Не стоит быть таким пессимистом, Чад! А потом, уж не боитесь ли Вы русских? — Ответил на выпад полковника помощник резидента.
— Боюсь?! Мне приходилось с ними встречаться. Ну, если Вы, Марк, такой смелый оптимист, тогда возьмите автомат и со своими посольскими охранниками и сотрудниками резидентуры идите на плато и возьмите двоих русских. Но только помните, взять их следует обязательно живыми. Таков приказ Вашего руководства!
— Я тоже не за стенами посольства отсиживался, когда мы уничтожили их первую группу, а потом…, — запальчиво начал, было, Марк. Ему не понравилось упоминание полковника Дентена о потерях и участии Марка в той самой злосчастной операции, где он натерпелся столько страха и чуть не погиб.
— Джентльмены, джентльмены! Не ругайтесь! — Вступил в разговор сам резидент ЦРУ. — Успокойтесь, господа! Давайте проведём переговоры с одним из русских. Вызовем его сюда или где-то там на месте. Пусть он придёт и мы его…, — мистер Беннет не стал договаривать, что он собирается сделать с пришедшим на переговоры русским, начатую мысль за него закончил его помощник Марк Браун. Он поднялся со своего стула и, отхлебнув изрядный глоток джина, громко проговорил, вызывающе глядя в глаза полковнику: «Мистер Беннет правильно говорит. Пусть один из русских придёт на переговоры, и мы его повяжем, как рождественскую индейку перед тем, как отрубить ей голову! А второго потом просто забросаем минами или задушим газами!» Сказав эту фразу, Марк посмотрел на своего босса, тот весело засмеялся, после чего в палатке началось вдруг неожиданное веселье, будто русских диверсантов уже захватили в плен. Единственным человеком, не разделявшим общую радость, был полковник Дентен, он просто не понимал и не видел особых причин для того, что веселиться.
* * *
— Командир! Будь поосторожнее! Они потрясающие гнусы!
— Я всё понял Дима, но ты держи всех, кто придёт на прицеле! Если меня вдруг схватят, бей, как договаривались, жалеть не надо! Ясно? Не забудь Дима, что это приказ!
— Но ведь…
— Никаких но! Мы люди военные! Ясно, товарищ прапорщик?
— Так точно, товарищ полковник! — ответил недовольно Сокольников.
Через десять минут, как было обещано, Дентен вновь обратился к нам по мегафону с предложением о переговорах. Он назначил провести встречу около позиций миномётной батареи или что они там устанавливали. Я заранее перебрался от того места, где сидел Димка, на несколько метров в сторону, чтобы они не засекли, откуда я вышел, и не смогли прихватить Сокольникова, и направился прямиком к Дентену, который одиноким столбом вырисовывался на фоне голубого неба. Ещё на подходе к предполагаемому месту
