уступкой официозу — УрЛейн не надел даже корону.
— Ваше величество, — откликнулся посол.
УрЛейн подумал, что в манерах посла и в самом деле есть нечто такое, о чем говорил ДеВар. Во взгляде молодого человека сквозила какая-то пустота. Такие открытые глаза и такая широкая улыбка на столь молодом и гладком лице не должны были вызывать беспокойства, но почему-то вызывали. Средней крепости телосложение, коротко остриженные волосы, темные, но посыпанные красной пудрой, — мода, неведомая УрЛейну. Для такого молодого человека у посла были слишком пышные бакенбарды. Молодость. Может быть, в этом все дело, подумал УрЛейн. Обычно послы старше и полнее. Стоит ли удивляться, коли он сам постоянно говорит о смене времен и ролей?
— Как ваше путешествие? — поинтересовался УрЛейн. — Надеюсь, оно прошло без приключений?
— Без приключений? — Казалось, молодого человека смутил этот вопрос. — Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что вы не подвергались опасностям, — сказал протектор. — Ваше путешествие было безопасным?
Казалось, тот испытал облегчение.
— Ах, да, — сказал он, широко улыбаясь и кивая. — Да, безопасным. Наше путешествие было безопасным. Весьма безопасным. — Он снова улыбнулся.
УрЛейн подумал, что у молодого человека не хватает шариков в голове. Возможно, он в столь юном возрасте сделался послом, потому что был любимым сынком впавшего в слабоумие папочки, не замечавшим, что у сынка неполадки с мозгами. На имперском он к тому же говорил не слишком хорошо, но УрЛейну уже не раз доводилось слышать странный акцент подданных морских держав.
— Ну что ж, посол, — сказал протектор, раскинув руки, — вы просили аудиенции.
Глаза молодого человека распахнулись еще больше.
— Да, аудиенции. — Он медленно снял ремень с шеи, посмотрел на сверкающий кожаный цилиндр у себя на коленях. — Прежде всего, ваше величество, — сказал он, — у меня для вас подарок. От капитана флота Бриттена. — Он поднял на УрЛейна взгляд, словно рассчитывая услышать определенный ответ.
— Признаюсь, я не слышал о капитане Бриттене, однако продолжайте.
Молодой человек откашлялся. Он отер пот со лба. Наверно, у него жар, подумал УрЛейн. Тут душновато, но все же не настолько, чтобы так потеть. Морские компании много времени проводят в тропиках, так что он должен быть привычен к жаре, умеряемой бризами или нет.
Капитан снял крышечку с цилиндра и вытащил оттуда еще один цилиндр, тоже в коже с золотым тиснением, хотя у этого концы, казалось, были из золота или меди, а на одном, заостренном, были нанизаны сверкающие металлические кольца.
— Здесь, ваше величество, — сказал посол, глядя на цилиндр, который он теперь держал двумя руками, — устройство для глаз. Такие инструменты называются оптископы или телескопы.
— Да, — сказал УрЛейн, — я слышал о таких штуках. Последний математик империи Нахараджаст говорил, что с помощью такого устройства он, глядя в небеса, сделал предсказание об огненных камнях, которые появились в год падения империи. В прошлом году один изобретатель (по крайней мере, он себя так называл) явился в наш дворец и показал нам такой прибор. Я сам смотрел в него. Интересно. Видимость была нечеткой, но все предметы, безусловно, приближались.
Молодой посол, казалось, не слышал слов протектора.
— Телескоп — удивительное изобретение, необыкновенное, а перед вами особенно редкий экземпляр. — Он раздвинул прибор, так что его длина стала раза в три больше начальной, потом поднес к глазу, навел на УрЛейна, потом на картины на стенах. УрЛейну показалось, что посол говорит заученный наизусть текст.
— Поразительно, — сказал молодой посол, кивая. — Хотите посмотреть, ваше величество? — Он встал и протянул прибор протектору, который жестом позволил послу приблизиться. Неловко держа в другой руке кожаный футляр, капитан сделал шаг вперед, протягивая прибор окуляром вперед. УрЛейн наклонился вперед, чтобы взять инструмент. Посол отпустил более толстый конец прибора, и тот начал падать на пол.
— Ух ты, тяжелый, — сказал УрЛейн, быстро протягивая вторую руку, чтобы не дать диковинке упасть. Он поднялся, почти вскочил со стула, пытаясь сохранить равновесие, и приземлился на колено перед молодым капитаном, который сделал шаг назад.
В руке посла Истрила вдруг появился длинный, тонкий кинжал. Посол высоко замахнулся им. УрЛейн увидел это, когда его колено коснулось помоста и он наконец ухватил телескоп. Генерал мгновенно понял, что в этом положении — обе руки заняты, к тому же он стоит на одном колене перед послом — невозможно отразить удар.
Арбалетная стрела вонзилась в голову посла Истрила, скользнув сначала по высокому воротнику. Стрела попала в череп точно над левым ухом — большая ее часть торчала у него из головы. Если бы один из двоих нашел время или желание повернуть голову, то увидел бы, что на картине, изображающей городскую площадь, появилась дыра. Истрил пошатнулся, не выпуская из рук кинжала, ноги его поскользнулись на полированном деревянном полу. УрЛейн откинулся назад, прижимаясь спиной к стулу и двумя руками держа телескоп за тонкий конец. Он начал заносить его за голову, намереваясь использовать как дубинку.
Посол взревел от боли и злости и схватился одной рукой за стрелу, потом тряхнул головой и внезапно бросился на УрЛейна, выставив вперед кинжал.
С ужасающим грохотом ДеВар вломился в палату, пробив панель с изображением площади. Над сверкающим полом повисло облачко пыли, посыпалась штукатурка. ДеВар с обнаженным мечом в руке прыгнул и вонзил клинок в живот послу. Клинок сломался, но ДеВар по инерции продолжал движение вперед, а потому налетел на посла сбоку. Не переставая реветь, посол шумно свалился на пол, размахивая кинжалом. ДеВар отбросил в сторону сломанный меч, повернулся на бок и выхватил собственный кинжал.
УрЛейн уронил тяжелый телескоп и встал. Он вытащил небольшой нож из-под одежды и укрылся за своим высоким стулом. Истрил поднялся. Стрела все еще торчала из его головы. Ноги посла искали опору на скользком полу — он попытался было броситься к протектору, но ДеВар, босой, налетел на него, не дав сделать и полшага. Оказавшись за спиной у Истрила, он завел его руку вперед и, сунув пальцы в ноздри и одну глазницу, потащил посла назад. Тот вскрикнул — ДеВар другой рукой вонзил кинжал в его незащищенную шею. Крик посла замер, когда кровь, булькая, хлынула из раны.
Истрил упал на колени и наконец выронил кинжал. Затем повалился на бок — кровь струей хлынула на сверкающий пол.
— Государь? — спросил ДеВар, переводя дыхание и краем глаза все еще наблюдая за корчащимся на полу телом. За дверью палаты раздался шум. Послышались удары в дверь.
— Ваше величество! Протектор! Генерал!
— Я в порядке. Прекратите ломать эту чертову дверь! — крикнул УрЛейн.
Шум чуть стих. Протектор бросил взгляд туда, где прежде была панель с изображением городской площади.
За панелью обнаружилась каморка размером со шкаф: там имелась прочная деревянная стойка с закрепленным на ней арбалетом. УрЛейн перевел взгляд на ДеВара и убрал свой маленький нож в специальный карман.
— Я целехонек, ДеВар, спасибо. А ты?
— И я, государь. Жаль, но я был вынужден его убить.
Он перевел взгляд на тело, которое испустило последний хлюпающий вздох, а потом словно обмякло. На полу образовалась глубокая лужа темной крови, расползавшейся по полу густой массой. ДеВар нагнулся, держа кинжал у того, что осталось от горла Истрила, и пощупал у него пульс.
— Не расстраивайся, — сказал протектор. — Убить его оказалось не так-то просто, как ты думаешь? — Он усмехнулся чуть ли не с детской непосредственностью.
— Я думаю, его сила и храбрость частично вызваны особым снадобьем.
— Так-так, — сказал УрЛейн, потом посмотрел на дверь. — Вы там замолчите? — закричал он. — Я в
