Наконец усилием воли она оторвалась от него и, отступив на шаг, смятенно провела пальцами по волосам, расправляя спутанные пряди.
Кайл тоже нервно отошел прочь и занял прежнее место у окна.
— Извините, — пробормотала она, машинально проводя пальцами по щеке, там, где кожа от его прикосновений сделалась особенно чувствительной. — Я не думала, что это… — она перевела дух, — зайдет так далеко.
— Не надо, не смей извиняться! — резко сказал он.
Это зашло не просто далеко — много дальше, чем Мэган могла себе вообразить. Только что она играла в опасную игру, и, как ни странно, эта опасность ее притягивала.
Так на нее не похоже! Джеку никогда не случалось вызывать в ней такого томления, такой любовной жажды, и все-таки она вышла за него замуж.
Мэган изо всех сл старалась обрести твердую почву под ногами, но не знала, как это сделать. Сердце все еще колотилось как бешеное, а кожа была как один сплошной оголенный нерв. И при этом ей надо было срочно что-то сказать, надо было как-то отвлечься.
Она уселась обратно в кресло и подогнула под себя ноги. Но расстояние не помогало, ведь он по- прежнему был здесь, в комнате, наполняя ее сексуальной энергией.
В этот момент с шипением и треском вырвался и рассыпался сноп искр в камине. Очнувшийся от дремоты Снежок заерзал, громко зевнул и, оторвав от пола большое лохматое тело, заковылял в сторону Кайла. Вот предатель!
— Да, спасибо тебе за помощь по хозяйству! Ты так много всего сделал! — выпалила она, досадливо чувствуя, что это звучит сейчас неуместно и выдает неразбериху и смятение, царящие у нее в душе.
Машинально потрепав Снежка за ушами, Кайл обернулся к ней. Глаза его туманились от еще не схлынувшего желания. Неужели у меня тоже? — испуганно подумала Мэган.
— Пустяки.
— Как это — пустяки? Ты переделал кучу дел, которые я откладывала аж с прошлой весны.
— Считай это платой за постой.
— Мне не надо никакой платы! — заявила она.
Он лишь пожал плечами, явно считая тему исчерпанной. Наверно, раскусил ее неуклюжую попытку завести беседу.
— Я вижу, это твоя студия?
— Да. А ты — ее первый гость.
— Ты никого сюда не пускаешь?
— Не пускала, — тихо поправила она.
— Я чувствую себя польщенным.
— Не стоит, — ответила она. И шутливо добавила: — Ведь я тебя не приглашала.
Молодой человек понимающе кивнул.
— Это тебе не в обиду.
— А я и не обиделся. — Он повернулся к стеллажу, занимающему всю стену.
Мэган нервно поежилась. Почему-то было неловко оттого, что он рассматривал ее работы. Точно она обнажала перед ним что-то очень сокровенное и невольно ждала приговора.
Причина была еще и в том, что на продажу в близлежащие городки Мэган выставляла только лучшие образцы. Здесь же разместились все плоды ее трудов — хорошие вперемешку с посредственными. Статуэтки, которыми она могла гордиться, соседствовали с неудачными.
— И все это сделала ты? — обернувшись, изумленно спросил Кайл, показывал на полки, уставленные десятками ангелов.
Она молча кивнула, вцепившись руками в колени.
— Да они просто великолепны! Один лучше другого!
У Мэган отлегло от сердца. Творчество было для нее делом глубоко личным, возможностью выразить свое самое сокровенное, выразить себя. Одобрение ее работ означало одобрение ее самой как личности. А именно этого Мэган так не хватало многие годы. Такая оценка значила для нее бесконечно много.
Кайл снова повернулся к стеллажу, по-видимому не заметив разлившегося по ее щекам румянца.
— И ведь все разные.
— Именно этого мне и нравится добиваться. — Мэган поднялась с места. Борясь с внутренним голосом, который подсказывал, что лучше держаться от этого человека подальше, она подошла и встала рядом с Кайлом. Он затронул ее любимую тему, и воодушевление мгновенно наполнило ее, перехлестывая через край и заглушая чувство опасности. Молодая женщина взяла с полки две фигурки и посадила их на ладонь, бок о бок. Обе были вылеплены по одному рисунку, обе назывались «Зимняя сказка», но между ними были едва уловимые различия. — Видишь, каждый нацелен собственной индивидуальностью.
Кайл стал сравнивать двух ангелочков.
— Помнится, ты сказала, что из-за бурана оказалась затоварена?
Что и говорить, подумала Мэган, нынешний канун рождества не сравнить с прошлогодним. Тот был у нее рекордным.
— Обычно я много продаю под самый праздник, под рекламу мелких сувениров… знаешь, тех, которыми Санта-Клаус наполняет чулки. Ну а в этом году… — Она умолкла, ее энтузиазм угас.
— Я покупаю у тебя пятьдесят штук.
— Пятьдесят? — У Мэган широко раскрылись глаза.
— У меня очень много чулок, которые надо наполнить.
— Но они не дешевые, — предупредила она, пытаясь оправиться от шока.
— Разумеется, нет. Я и не ожидал, что такие вещи могут стоить дешево.
Мэган нахмурилась.
— Кайл, вы ведь не… я хочу сказать… это не потому, что мы… что ты…
— Нет, — рёшительно ответил он на невысказанный вопрос и доверительно взял ее за плечи. — Я покупаю их, потому что они мне нравятся. Потому что они будут желанным подарком.
Мэган взглянула ему в глаза — они были серьезны и полны искренности.
— И еще потому, — продолжал он, — что будут напоминать мне о необыкновенной женщине, И необыкновенном времени, проведенном рядом с ней…
— И все же пятьдесят штук — это слишком.
— Вовсе нет.
Тепло его рук проникало через свитер, напоминая Мэган о недавней вспышке страсти. Невероятно, но ей бы хотелось пережить все заново.
— И, если можно, пришли мне еще несколько дюжин. Дело в том, что у моей сестры небольшая сувенирная лавка в Чикаго. Поэтому она всегда в поиске нового товара. Уверен, что твои ангелы будут иметь там огромный успех, станут гвоздем программы. Вот увидишь: не успеешь оглянуться, как получишь сотни новых заказов.
— Я… — Она задохнулась от переполнявших ее чувств. — Я просто не знаю, как тебя благодарить.
Синие глаза Кайла вдруг снова потемнели.
Мэган невольно затрепетала от знакомого ощущения. Она поняла, что он мысленно представил, как именно она могла отблагодарить его.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Совсем забыла: у меня в холодильнике оставалась бутылка вина, — вспомнила Мэган.
Отыскав штопор, он ввинтил его в горлышко бутылки.
— Хорошо бы иметь еще свечи, а то мы не увидим, что я приготовила. — Она смешно наморщила нос. — Хотя, с другой стороны, это не так уж и плохо.
— Они вон там, — отозвался он, указывал на ящик.
