Санька повернулся спиной к озеру, чтобы не видеть черной воды, и начал осторожно спускаться. Раздался легкий всплеск. Ноги до колен провалились в жидкую грязь.
– Холодно? – участливо спросил Зебрик.
– Не-не очень, – стуча зубами, ответил Санька. – Дно жидкое.
– Противно?..
– Агга… Давай ведро.
Зебрик подал ведро. Санька зачерпнул жидкого дна у самого берега В воде ведро казалось легким, а как только вытащил из воды, так сразу ощутил тяжесть.
– Держи.
Зебрик обеими руками принял ведро, вылил содержимое в открытую дверцу клетки Жидкая грязь потекла через круглые дырочки наружу, как из мясорубки.
Санька выскочил из озера.
Отвалил камень и направил струю в дырочки – сначала с одной стороны, потом с другой, с третьей. Шланг упруго вздрагивал в руках и рычал. Через минуту в клетке ничего не осталось, кроме нескольких камешков и осколка бутылочного стекла. Санька взял все это и со злостью швырнул в кусты.
– Нету.
– Ты близко зачерпнул.
Второе ведро зачерпнул в трех шагах от берега. Промыли – опять ничего: несколько камешков да солдатская пуговица.
– Ты далеко зачерпнул, – сказал Зебрик.
В третий раз отмерил два шага и набрал полное ведро первоклассной грязи. Подал Зебрику, а сам не стал вылезать.
Грязь вместе с водой со свистом вылетала через дырочки в разные стороны, и вдруг Зебрик услышал, как какие-то мелкие предметы заметались по клетке, словно попавшие в силок птицы.
– Есть! Есть! – закричал он.
Санька выскочил из озера, поддерживая штаны. Они стали такими тяжелыми, что их не мог уже удержать пояс. «Еще никому из мальчишек не доводилось открывать такие трудные клады, – подумал он. – Тому Сойеру с Геком было хорошо: их клад находился в сухой пещере». Санька запустил руку в клетку. Да, это были деньги. Но, во-первых, на них ничего нельзя было купить, потому что это были старые деньги, во- вторых, они долго пролежали в воде и поржавели, а в-третьих, их было всего две монеты. И сколько потом Санька ни лазил, ничего стоящего в озере Черномора больше не зачерпнул.
В два часа ночи друзья вернулись домой, а утром Зебрика отправили в больницу с воспалением легких. Начался опять шум, опять вызовы к директору. Все спрашивали у Саньки, почему его друг заболел, а он не заболел. Что мог Санька ответить на эти глупые вопросы? Зебрик и в озеро-то не лазил, только под струю воды один раз попал. А Санька и лазил везде, и не заболел. Да он, может, даже завидует Зебрику: тот лежит в больнице и не учится и к директору никто его не вызывает. И вообще Саньке пришла в голову мысль, что жизнь ужасно несправедливо устроена. Все они с Зебриком вместе делали, а как болеть, так Зебрик заболел, а Санька ходит как дурак, совершенно здоровый. Он попробовал было тоже заболеть, начал кашлять и даже почувствовал температуру, но когда бабушка принесла градусник и проверила, у Саньки никакой болезни не оказалось.
А Зебрик в это время лежал в палате и слушал разные звуки. Дождь монотонно бубнил по крыше, как первоклассник, читающий наизусть стихотворение из хрестоматии, дождь стучался в заплаканное окно. Дождь, дождь. И Зебрику казалось, что это теперь на всю жизнь. Он будет вот так лежать в палате, а за окном будет идти дождь.
9. Обенером
В конце сентября по старой школьной традиции проводился праздник «За честь школы».
Построились во дворе в две шеренги, принесли знамя, барабан. Санька стал во вторую шеренгу. Но Мария Ивановна все-таки заметила его.
– Саня, а где твой галстук?
– Мой галстук? – Он считал, что учительница про галстук знает. – У меня же нету.
– Как, совсем? Идем скорее со мной.
Она вытащила его за рукав из строя. В пионерской комнате никого не было. Мария Ивановна стала торопливо рыться в шкафах. Наконец ей попался полинявший, помятый галстук. Она встряхнула его.
– Неглаженый. Ну, ничего. Повяжи пока, а завтра я тебе подарю новый. У меня дома есть.
– Не надо.
– Что не надо?
– Дарить не надо. И этот не надо.
Мария Ивановна с недоумением смотрела на взъерошенного, сердитого мальчишку.
– Ты бы хоть причесался. Почему не надо?
– Я думал, вы знаете.
– Он его отдал под честное пионерское, – послышалось сзади.
Санька и учительница оглянулись и увидели Козлика.
– А ты почему не на линейке? – удивилась Мария Ивановна.
– Меня Анна Елисеевна послала домой переодеваться.
– Переодеваться?
– Ну да, я же в штанах.
– А почему ты в штанах?
– Мы же будем выступать.
Мария Ивановна покачала головой. Но вдаваться в подробности сейчас не было времени. Накинула Саньке на плечи вылинявший галстук и хотела насильно повязать, но упрямый мальчишка отступил назад, снял галстук и подал учительнице.
– Мария Ивановна, не надо.
– Но почему? Это же только на сегодня. Кончится все – снимешь.
– Мне нужен мой галстук.
На дворе заиграли горны, рассыпалась барабанная дробь.
– В таком случае ладно, – махнула рукой учительница. – Смотрите из окна. А после, как договорились, пойдем к Зебрикову.
– Мария Ивановна, а можно и я пойду? – спросила Соня.
– Конечно, это же ваш товарищ. Почему ты спрашиваешь?
– Я хотела еще раньше пойти, а Горский меня не берет.
– Возьмет, – пообещала учительница и заспешила туда, где раздавалась барабанная дробь.
Козлик показала Саньке язык и отвернулась к окну. Санька устроился у другого окна. Отсюда хорошо был виден весь двор. Оказывается, это очень красиво, когда на белых рубашках и белых кофточках красные галстуки. Раньше Санька скептически относился к своему галстуку и носил-то его чаще в кармане, чем на шее. А оказывается, это очень красиво Наверное, всегда так: когда что-то теряешь, тогда только и узнаешь ему настоящую цену.
На школьный двор, загороженный со всех сторон домами, все-таки залетал ветер. Он неистово трепал знамя и пионерские галстуки.
– А знаешь, откуда берется ветер – спросила у Саньки Козлик.
– Не знаю.
– Он приезжает к нам на крыше скорого поезда.
Они помолчали.
– А знаешь, – снова спросила Козлик, – где живет ветер, когда везде тихо-тихо?
– Где? – неприветливо буркнул Санька.
– На колокольне.
Козлик была единственная девчонка на всем берегу, которая не боялась лазить на колокольню архитектурного памятника второй половины восемнадцатого века. Там было так здорово! Ветер гулял по колокольне и время от времени громыхал оторвавшимся листом железа на пристройке. Сонька облокачивалась на железные перила и смотрела вниз. Иногда она видела, как над крышей соседнего дома
