— Все равно они рано или поздно узнают, — сказал он вслух. — И тоже начнут на меня охоту.
Вождь кивнул:
— Да, конечно, ведь ты можешь сделать их такими могущественными, что они и представить себе не могут. Но ты же и способен полностью уничтожить их.
И Торак, глядя ему прямо в глаза, спросил:
— Так ты поэтому никогда не выражал желания усыновить меня? Потому что я слишком опасен?
Что-то мелькнуло в синих глазах вождя.
— Я должен заботиться о безопасности своего племени, Торак. Ты мог бы помочь нам победить их. Но ты же мог стать и причиной нашей гибели.
— Но я бы никогда не стал вредить племени Ворона! — вскричал Торак, вскакивая с земли.
— Откуда тебе это знать? — В голосе Фин-Кединна звучала даже некая свирепость. — Ты же не знаешь, кем станешь впоследствии. И никто из нас этого не знает!
— Но…
— Зло есть во всех нас, Торак. Некоторые с ним борются. Некоторые его лелеют. Так было всегда.
Торак вскрикнул и со слезами на глазах отвернулся.
Но Фин-Кединн и не думал его утешать. Вместо этого он развязал связку вымоченной коры, вытащил один кусок и принялся отдирать с него лыко.
Тораку было страшно, голова у него кружилась. Ему казалось, что он стоит на краю утеса, собираясь прыгнуть куда-то… в неизвестность.
Но, собрав все свое мужество, он все же задал Фин-Кединну вопрос, что не давал ему покоя с тех пор, как погиб Тенрис:
— Прошлой зимой, когда ты рассказывал мне о Пожирателях Душ, ты сказал, что их было семеро. Но описал ты только пятерых.
Сильные руки вождя замерли.
— Колдун племени Тюленя был шестым, — сказал Торак. — Мне нужно знать, кто седьмой. — Кулаки его сжались. — У моего отца был большой шрам на груди. Вот здесь. — Он коснулся грудинной кости. — Оказалось нелегко нанести на его тело Метки Смерти… — Горло ему сдавило. — Колдун племени Тюленя кое-что сказал мне, и это заставило меня думать, что… что седьмым Пожирателем Душ…
Фин-Кединн потер рукой лицо и положил лыко на траву.
— Был мой отец, — договорил Торак. — Это правда?
Вздохнул ветер, затрепетали ветви деревьев, наполняя воздух сладостными ароматами Леса. Деревья пытались смягчить этот удар.
— Нет, этого не может быть! — прошептал Торак и упал на колени. — НЕТ!
И прочел ответ в глазах Фин-Кединна.
Некоторое время вождь не трогал его, потом подошел и сел рядом.
— Помнишь, — сказал он, — я рассказывал тебе, что сперва они не имели злых намерений? И твой отец верил в благородство их целей. Потому-то он к ним и присоединился. Он хотел с ними вместе исцелять больных, отгонять от людей злых духов… — Взгляд Фин-Кединна стал далеким, исполненным неизъяснимой печали. — Твоя мать никогда в это не верила. Она знала. Но к тому времени, когда и он понял все, было уже слишком поздно. — Он беспомощно развел руками. — Он попытался уйти от них. Но они ни за что не хотели отпускать его.
— Так они поэтому его и убили? — спросил Торак.
И Фин-Кединн медленно склонил голову в знак согласия.
Торак уткнулся лицом в колени, содрогаясь от сухих изматывающих рыданий. Вождь сидел с ним рядом — не прикасаясь к нему, не говоря ни слова. Но уже одно его присутствие действовало на Торака успокаивающе.
Наконец Фин-Кединн поднялся и самым обыденным тоном сказал:
— Мне нужно сходить на стоянку, а ты пока побудь здесь. Обдери лыко в этой связке и промой в ручье. А потом повесь на просушку.
Торак молча кивнул.
— Завтра, — прибавил Фин-Кединн, — я научу тебя плести веревку.
Торак бежал, пока хватило сил, но буря в душе не утихала. Его отец — Пожиратель Душ! Его отец, его родной отец…
Грудь что-то теснило, не давая дышать. Гнев, печаль, страх рвались наружу.
Он остановился у шумливого ручья, пробиравшегося меж крупных, поросших мхом валунов. Совсем рядом на сикомору стрелой взлетела белка. Выдра, перестав при его появлении лакомиться пойманной форелью, скрылась в папоротниках.
Торак опустился на колени, чтобы напиться, и увидел, что на него из воды смотрит его отражение, его телесная душа. Душа Торака из племени Волка. Его блуждающая душа…
С яростным воплем он вырвал из земли целый пучок желтых цветов и разорвал их в клочья. Нет, он не может стать членом племени Ворона! Он не принадлежит ни одному племени в Лесу…
Через некоторое время выдра вернулась к недоеденной форели, устроившись поудобнее. А белка на сикоморе принялась выгрызать дырку в коре, чтобы добраться до сладкого липкого сока.
Торак сидел, прислонившись спиной к стволу, и наблюдал за ними — и отчего-то напряжение немного отпустило его. Им-то все равно, кто его отец — Пожиратель Душ или обыкновенный охотник. Им все равно, какая у него душа — блуждающая или нет. Пока он их не трогает, и они вполне готовы мириться с его существованием.
Он положил ладонь на шершавую кору дерева, чувствуя, как в него вливается его сила. Сила Леса.
Где-то глубоко в душе пробуждалась решимость. Вот его дом; он родом отсюда, из Леса. Что бы с ним ни случалось, Лес всегда давал ему силы. Лес помог ему победить того медведя, выжить в схватке с Тенрисом и с Морем. Он дал ему силы лицом к лицу встретиться со своей судьбой. И, может быть, дух отца — если он где-то здесь — видит все это и гордится им, Тораком.
Над головой у него зашелестели ветви сикоморы: она широко раскинула свои зеленые руки, ласково глядя на него сверху. Торак, задрав голову, долго смотрел сквозь сверкающую зеленую листву. Да, Лес поможет ему достойно ответить на вызов судьбы. И он приложит все свои силы, чтобы навсегда уничтожить Пожирателей Душ.
— Я сделаю это, — сказал он вслух. — Я обязательно это сделаю!
Волк отыскал Большого Брата у маленькой Быстрой Воды — он сидел на берегу и передними лапами обрывал блестящие серые лепестки какого-то цветка.
Волк плюхнулся в ручей, чтобы остудить подушечки натруженных лап, потом тоже съел несколько таких цветков — из чувства солидарности. Потом повилял хвостом. Но Большой Бесхвостый даже не улыбнулся в ответ, и Волк почуял, сколь сильна его печаль. Это его удивило.
Сам-то он чувствовал себя совершенно счастливым. Все смятение исчезло из его души: он знал, зачем существует. Еще совсем волчонком он помог Большому Брату сразиться с медведем, в которого вселился злой дух. Потом на том острове, где живут птицы-рыболовы, ему удалось самому изгнать злых духов из двух бесхвостых подростков. Вот для этого он и существовал на свете: чтобы помогать своему Брату сражаться со злыми духами.
Это означало, что он никогда не вернется на ту Гору, к своей стае.
«Впрочем, — думал Волк, — ничего страшного в этом нет, ведь рядом всегда будет Большой Брат. Только бы он перестал так сильно печалиться…»
Чтобы немного его утешить, Волк привалился к нему боком и ласково об него потерся.
Большой Бесхвостый тут же повернулся к нему и спросил:
«А ты знаешь, кто я такой?»
Волк был удивлен:
«Ты — мой брат».
