Лыкова удивилась ещё больше.
— Но я не звала вас и никого не посылала! Да и ходок мой сломался. Вчера, когда я от вас возвращалась… Обод лопнул… Он сейчас возле кузни стоит…
— Во-о-на как! — озаботился Симаков, — Выходит, нас сюда обманом завлекли!
Но с какой целью? И кому это понадобилось?
Клавдия расстроилась чуть не до слёз.
— Я так надеялась, Лукерья, что ты займешься нами сегодня ночью, а теперь, выходит, всё напрасно?
— Почему же напрасно? — попробовала успокоить её целительница, — Кажется, я знаю, кто прикрываясь моим именем, пригласил вас на этот праздник…
— Разве это праздник? — удивилась Клавдия, оглядываясь по сторонам
— Ничего себе, пригласили! Заманили, как в ловушку! — возмутился Симаков,
— Так кто это сделал?
Лыкова кивнула в сторону трёх старцев.
— Думается, что кто-то из них!
— Но с какой целью?
— Видимо, кто-то из патриархов прознал о вашей беде и решил помочь, тем бо- лее, что это в их силах! Моим именем прикрылись, что бы избежать вашего недоверия и досужих расспросов типа: 'Что? ' да 'Как?' Иначе вы и не поехали бы среди ночи незнамо куда, да незнамо зачем. Верно?
— Что верно, то верно! И сам бы не поехал, и жену бы не пустил! — согласился Симаков.
— Вот видите…
— Спасибо, тебе, Лукерья! — поклонилась целительнице Клавдия, — Просветила нас, бестолковых. Только я одного не пойму, нам то что теперь делать?
— Домой, что ли возвращаться? — вторил жене Симаков
— Ну зачем же домой? — всплеснула руками целительница, — Вам что было велено?
— Стоять и ждать…
— Вот стойте и ждите!
Симакова продолжал мучить один вопрос и он, склонившись к уху Лыковой, не громко спросил:
— Вы, наверное, знаете кто они, все эти люди и что тут происходит?
— Конечно знаю! — прошептала в ответ целительница, — Видите ли, в наше нелёгкое время многие люди в Америке, Европе и у нас в России испытывают сильней шее разочарование в традиционных религиозных конфессиях, особенно в христианстве. Не находя в нём душевного успокоения, они обращаются к духовному наследию исконных европейских, скандинавских и славянских языческих верований, таких, как, например, Уикка и Друидство. Язычники поклоняются солнцу и огню и обожествляют деревья. Тех, кого вы видите на поляне, можно по праву считать друидами!
Друиды во все времена старались достичь гармонии и полного единения с природой. Говорят, они умеют разговаривать с животными и растениями и, постигая сокровенные желания последних, заставляют тех служить себе… Они в совершенстве овладели языком природы и через него узнали её самые великие тайны!
Друидам ничего не стоит пробудить к жизни спящие под землёй семена,
добыть воду в раскалённой пустыне, управлять погодой и… даже превращаться в диких животных. Уникальные знания сделали их могучими властителями четырёх стихий: огня, воды, воздуха и земли. Самой сильной стихией они считают огонь! Приглядитесь, каждый из трёх костров выложен в виде определённой геометрической фигуры.
Клавдия с мужем оглянулись. И впрямь, один из костров был сложен в форме треугольника, второй — квадрата, третий, возле которого обосновались патриархи, — в виде круга!
— Смотрите, друиды по очереди подходят к каждому костру и протягивают к огню ладони. Это они впитывают в себя его волшебную силу! У друидов имеется могучая каста жрецов и прорицателей, колдунов и целителей…
— Целителей? — переспросил Симаков, — Так вот почему вы здесь!
— Да, я приглашена на их праздник именно как целитель. Нам полезно пообщаться между собой. Мне есть чему поучиться у них, а им — у меня! К тому же сегодня — шестой день луны! Во время празднеств, количество которых в году у друидов составляет двадцать один, собирается весь здешний ковен и они совершают на этой поляне свои ритуалы!
Тринадцать из этих празднеств посвящены Богине-Луне и отмечаются ежемесячно во время полнолуния. Луна всегда связывалась с матриархальными культами! Лунные празднества называются эсбатами. Восемь других праздников связаны с культом Солнца и Рогатого Бога!
Каждый праздник делится на три части. Во время первой язычники обра-
щаются с молитвами и просьбами к богам, во время второй осуществляют раз-личные церемонии низшей, менее значительной магии — лечение, приём в общину новых членов, привлечение личного благополучия и удачи и т. д.
Третья же часть праздника целиком посвящается отдыху, пирам, беседам и веселью. Обязательное блюдо на подобных пирах — овсяное печенье с изюмом и финиками. Из напитков предпочтение отдаётся различным сокам или белому вину, которое в наших краях с успехом заменяет брага или медовуха… Но, тс- с-с! Начинается самое интересное, давайте пока помолчим и посмотрим.
В этот момент со стороны дуба донёсся удар бубна. Это было что-то нове нькое и Симаков с женой, вновь обернувшись к хороводу, увидели под деревом высокую и стройную молодую женщину в белом платье. Она подняла бубен над головой и стукнула в него ещё раз. Оказалось, что это был сигнал хороводу, который всё это время кружил вокруг дуба по часовой стрелке. Но после удара бубном, остановился, а затем повернул движение вспять. Лица девушек при этом выдавали их крайнюю напряжённость и сосредоточенность…
Симаков насчитал семь кругов против часовой стрелки. Снова звякнули бубенчики и хоровод остановился. Девушки, как одна, подняли руки вверх и одновременно хлопнули в ладоши. Затем, опустив руки на бёдра, все синхронно повернулись вокруг оси и встав лицом к дубу, поклонились ему в пояс, потом ещё раз и ещё… Всего три низких поклона.
В это время опять прозвучал бубен и хоровод вновь начал кружение, но на этот раз по часовой стрелке. Семь кругов, остановка и три поясных поклона дереву… Так повторилось семь! раз. Наконец, отбив последний поклон, хоровод распался и его участницы гурьбой вернулись к остальным.
Сразу вслед за этим, из-за спин старцев появился человек, одетый во всё белое. Он походил на киношного белого ниньзю или ожившую мумию — лицо его прикрывали плотно наложенные бинты. Только в оставленной щёлочке блестели горящие глаза.
Ниньзя встал спиной к костру и низко поклонился старцам. Те в свою очередь приветствовали его лёгкими кивками. Два стоящих по краям патриарха, сблюдая достоинство, с неповторимой грацией по очереди протянули ниньзе какие-то предметы.
Симаков не без труда рассмотрел, что это были кусок белой материи, размером раза в три больше обычного носового платка и, блеснувший в свете костра, золотой серп!
Ниньзя уложил серп на платок, поцеловал и протянул третьему старцу, стоящему в середине. Тот поднял свой посох и коснулся им серпа. Толпа, в гробовом молчании следившая за ними как по команде разразилась криками радости. Два других патриарха повторили жест старшего предводителя и тоже скрестили свои посохи на серпе.
Толпа что-то запела, послышался смех. Целую минуту серп и три посоха представляли одно целое. Наконец старики одновременно убрали их и белый ниньзя с поклоном сделал шаг назад и в сторону, чтобы не угодить в огонь круглого костра за спиной. Здесь он бережно завернул серп в материю и сунул свёрток себе за пазуху. Потом развернулся и подошёл к дубу с явным намерением взобраться на дерево.
Симаков в какой-то момент даже залюбовался его плавной, скользящей и чуть покачивающейся походкой. Внезапно в облике ниньзи проскользнуло что-то очень знакомое. Незнакомец своими повадками смутно напомнил ему кого-то из числа хороших знакомых, но вот только кого?
'Кто бы это мог быть? — загорелся разгадать загадку Симаков и принялся при-стально изучать белую
