противники, очевидно, постоянно ожидали подвоха со стороны пленников и поэтому все время были начеку. Что же придумать? Нарочно споткнуться и в суматохе успеть прикончить хотя бы одного врага? Или вдруг упасть на землю, а потом… Но что потом, молодой командир пиктов не знал. Силы были явно слишком неравны.
Туннель опускался все ниже и ниже, становилось нестерпимо душно, и в то же время ужасная сырость пронизывала Дарга до мозга костей. Куда же эти твари их ведут? Они собираются сделать пиктов своими рабами… Ну этого, конечно, хвостатые не дождутся! Воин стиснул зубы и бросил осторожный взгляд на идущего чуть позади него солдата — на лице того была написана ненависть и решимость сражаться с врагом до конца.
Другого Дарг, собственно, и не ожидал. Он хорошо знал своих ребят. Ну что ж, значит, они еще поборются!
Пиктов привели в большой темный отсек и начали по одному запускать внутрь. «Вон он, подходящий момент!» — мелькнуло в голове у Дарга. Другой возможности уже не будет — их здесь закроют и будут морить голодом, дожидаясь, пока измученные пленники не начнут просить врагов о милости. Командир пиктов внезапно остановился и, схватившись рукой за сердце, с глухим стоном повалился на землю. Изображая не то сердечный приступ, не то нервный припадок, Дарг закатил глаза и начал корчиться на земле, судорожно дергаясь и хрипя. Двое обезьянолюдей с недовольным ворчанием принялись поднимать его, но пикт отчаянно сопротивлялся, извиваясь и кусая их за руки. Еще несколько хвостатых стражей метнулось к нему, Дарга подняли, но он тут же упал, увлекая за собой косматых. Он хотел отвлечь на себя как можно большее число врагов, чтобы дать возможность своим солдатам напасть на них сзади, но в то же время понимал, что долго так не может продолжаться, — обезьянолюди, потеряв терпение или заподозрив уловку, просто-напросто придушат его.
«Ну же, давайте! — мысленно крикнул он своим воинам, и те, словно услышав его беззвучный призыв, разом бросились на обезьянолюдей. — Бейте их, душите, рвите на куски! Живыми нам все равно не уйти, но хотя бы напоследок мы им покажем, кто такие пикты!»
В темном отсеке и прилегавшем к нему туннеле завязалась яростная схватка. Солдаты, зная, что, кроме жизни, им все равно терять нечего, дрались с таким ожесточением, что обезьянолюди в первый момент растерялись и начали отступать. Это продолжалось недолго — придя в себя, хвостатые злобно зарычали и с остервенением набросились на людей, — однако пикты все же сумели продвинуться из отсека и вырваться в главный туннель, от которого отходило несколько боковых. Здесь у пиктов появилась возможность рассеяться и не дать мохнатым противникам вновь согнать их вместе. В узких отверстиях боковых туннелей двоим было не разойтись, и пикты, первыми попавшие в них, могли продвинуться далеко в разные стороны. Тем же, кто прикрывал отход, пришлось туго. Дарг, оказавшийся в самой гуще схватки, с горечью видел, как несколько его лучших воинов упали на землю, не подавая признаков жизни.
Однако хвостатым тоже досталось. Ярость, помноженная на отчаяние, придала пиктам такие невиданные силы, что пятеро обезьянолюдей, навсегда успокоившись, валялись на земляном полу, а прямо по их телам в смертельной схватке топтались сражающиеся. Двоих хвостатых уложил лично Дарг. Пиктов обезоружили сразу же, как только они попали в ловушку, но обезьянолюди почему-то не догадались получше обыскать пленников, и у молодого командира остались два спрятанных за пазухой небольших, но острых кинжала, которые он и держал теперь в руках.
Вот и сейчас, подпустив хвостатого противника поближе, разъяренный пикт вогнал ему в горло клинок по самую рукоятку. Еще один враг с диким ревом повалился на землю, и в сердце Дарга затеплилась надежда: а вдруг им все же удастся прорваться? Одним прыжком он подскочил к обезьяночеловеку, накинувшему петлю из хвоста на шею отчаянно сопротивляющемуся пиктскому воину, и вонзил в мохнатую спину сразу оба кинжала.
Оглянувшись, командир пиктов заметил метнувшегося ему навстречу другого хвостатого, который, увидев тускло блеснувшие клинки, глухо зарычал и попятился. Высоко подняв руки с зажатыми в них кинжалами, Дарг издал громогласный боевой клич своего племени и бросился на врага. Его поддержали солдаты, выскочившие из бокового туннеля, и вскоре неистовая толпа пиктов уже уверенно теснила беспорядочно метавшихся обезьянолюдей, загоняя их к тому самому отсеку, который и должен был послужить пиктам тюрьмой.
Хвостатые, конечно, сопротивлялись, но с лавиной — иначе и не назвать — обезумевших от ярости и вкуса победы людей справиться не могли. Через несколько мгновений обезьянолюди оказались в отсеке, вход в который пикты тотчас закрыли прикрепленной к стене толстой заржавленной решеткой. Заметив кончик хвоста, торчавший из-за металлического прута, Дарг тут же схватил его и, вытянув побольше, поднес к нему кинжал.
— А ну-ка, говори, гнусная тварь, как отсюда можно выбраться, — угрожающе крикнул командир пиктов и для пущей убедительности слегка полоснул лезвием по извивавшемуся у него в кулаке живому канату. — А не то я искромсаю твой хвост на мелкие кусочки!
Обладатель мохнатого отростка жалобно взвизгнул и попытался подтянуть хвост к себе — но не тут-то было. Дарг крепко намотал его себе на руку, а трое солдат вцепились в своего командира, не давая ему сойти с места.
— Гы-гы-гыр! — заговорил наконец обезьяночеловек, но никто его, естественно, не понял. — Гы-гыр, хуру-хуру!
— Говори по-человечески! — потребовал Дарг, еще раз слегка полоснув кинжалом по хвосту.
— Э-э, хуру-журу, — простонал человек- обезьяна, яростно тыча длинным пальцем куда-то поверх плеча пикта. — Жур-хур, хур-жур.
— Понятно, — процедил Дарг и, не раздумывая, отсек кинжалом кончик хвоста. — Попробуй еще раз.
Заросшее щетиной лицо исказилось муками боли, но с его губ по-прежнему слетали лишь нечленораздельные звуки. Однако пикт уловил, что в жестах хвостатого была какая-то осмысленность — он явно указывал направление, по которому, возможно предстояло двигаться освободившимся воинам. Дарг обернулся и увидел, что мохнатая рука указывала в сторону того самого туннеля, по которому их привели сюда. Что ж, возможно, обезьяночеловек и не обманывал, но, помня о хитрости и непревзойденном коварстве этого племени, командир пиктов на всякий случай отрезал еще один небольшой кусочек живой плоти. Пусть-ка косматый подумает как следует, прежде чем врать!
Очевидно, хвосты для обезьянолюдей были дороже жизни, потому что бедняга взвыл так, что у пиктов невольно поползли по спине мурашки. Утирая мохнатой лапой слезы с лица, он принялся усиленно тыкать длинными пальцами все в том же направлении, пытаясь дополнить свои жесты неким подобием человеческой речи.
— Ту-а, ит-и, — промычал он, и Дарг перевел эти слова как «туда иди». — Та-тамм бурру… но-мно-хо…
«Там много бурусов, — понял командир пиктов. — Ну что ж, нас тоже немало, к тому же мы злые».
— Ладно, если обманул, я вернусь, — пообещал он и отек еще кусочек хвоста. — А это я возьму себе на память о приятном знакомстве.
Дарг повернулся и, махнув своим солдатам рукой, решительно двинулся вперед. Возбужденно переговариваясь, пикты двинулись по туннелю, горя желанием свалить любое количество хвостатых, которые могли повстречаться им на пути. Но пока, как ни странно, никто им не попадался, и Дарга это насторожило.
«Странно, — подумал он, оглядываясь по сторонам. — Я-то думал, они тут на каждом шагу порасставлены, и прежде чем мы доберемся до своих, хвостатые твари будут так и лезть на нас изо всех нор. Значит, они почему-то покинули свои посты. Видимо, происходит нечто необычное».
Дарг обладал первоклассным чутьем охотника — выросший на угрюмом скалистом побережье, он с детства привык замечать едва различимый след, улавливать новые оттенки в привычных звуках, чувствовать запахи пищи, готовившейся на кострах, сложенных из поленьев не тех деревьев, что использовали люди его рода. Вот и сейчас, зная, что обезьянолюди должны были непременно услышать и шум сражения, и громкие крики победителей, и жалобные стоны побежденных, он недоумевал, почему никто из них не бросился хотя бы выяснить, что случилось.
«А может быть, мы не одни попали в ловушку. — Дарг вдруг воспрял духом, вспомнив, что незадолго до него в лапы хвостатых угодил Брул. — Ну, конечно же, и Копьебой, и все остальные, кого раньше захватили хвостатые твари, задали им жару. Может быть, и Кулл здесь — а вдруг он каким-то образом вышел на подземные ходы и сейчас сдирает с мохнатых их поганые шкуры?»
Мысль об этом до того взволновала командира пиктов, что он резко остановился и поднял руку.
— Стойте! — крикнул он, не боясь, что его могут услышать находившиеся где-нибудь поблизости враги. Теперь Дарга это не смущало — он был почти уверен, что по всему подземелью идут ожесточенные бои, причем верх неизменно одерживают валузийские воины. — Мы не должны прямо сейчас отправляться наверх. Где-то здесь неподалеку бьются наши товарищи, и, возможно, им необходима наша помощь. Вперед, ребята, и покажем хвостатым, что зря они искали легкой победы!
И, высоко подняв кулак с зажатым в нем кинжалом, командир пиктов бесстрашно бросился в один из совершенно темных боковых туннелей. Одобрительно загудев, солдаты тотчас помчались вслед за ним, но вскоре пыл их странным образом начал угасать. Пробежав несколько неверных шагов, пикты один за другим повалились на землю и стали делать нелепые движения руками, словно пытаясь натянуть на себя несуществующее одеяло. Внезапно им стало не до дружбы и боевого братства — холод, ледяной волной накативший на них, оказался столь жестоким, что каждый начал тянуть
