§ 10. У каждаго товарисча должно быть под рукою несколько революционеров второго и третьяго разрядов, то есть не совсем посвясченых. На них он должен смотреть, как на часть обсчаго революционаго капитала, отданаго в его распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу. На себя он смотрит, как на капитал, обреченый на трату для торжества революционаго дела. Только как на такой капитал, которым он сам и один, без согласия всего товарисчества вполне посвясченых, распоряжаться не может.
§ 11. Когда товарисч попадает в беду, решая вопрос спасать его или нет, революционер должен соображаться не с какими-нибудь личными чувствами, но только с пользою революционаго дела. Поэтому он должен взвесить пользу, приносимую товарисчем — с одной стороны и с другой — трату революционых сил, потребных на его избавление, и на которую сторону перетянет, так и должен решить.
§ 12. Принятие новаго члена, заявившего себя не на словах, а на деле, в товарисчество не может быть решено иначе, как единодушно.
§ 13. Революционер вступает в государственый, сословный и так называемый образованый мир и живет в нем с велю[6] его полнейшаго, скорейшаго разрушения. Он не революционер, если ему чего-нибудь жаль в этом мире. Если он может остановиться перед истреблением положения, отношения или какого либо человека, принадлежасчаго к этому миру, в котором — все и все должны быт ему равно ненавистны.
Тем хуже для него, если у него есть в нем родственыя, дружеския или любовныя отношения; он не революционер, если они могут остановить его руку.
§ 14. С целью беспосчаднаго разрушения революционер может, и даже часто должен, жить в обсчестве, притворяясь совсем не тем, что он есть. Революционеры должны проникнуть всюду, во все слои высшия и средния, в купеческую лавку, в церковь, в барский дом, в мир бюрократический, военый, в литературу, в третье отделение и даже в зимний дворец.
§ 15. Все это поганое обсчество должно быть раздроблено на несколько категорий. Первая категория — неотлагаемо осужденых на смерть. Да будет составлен товарисчеством список таких осужденых по порядку их относительной зловредности для успеха революционаго дела, так чтобы предидусчие нумера убрались прежде последуюсчих.
§ 16. При составлении такого списка и для установления вышереченаго порядка должно руководствоваться отнюдь не личным злодейством человека, ни даже ненавистью, возбуждаемой им в товарисчестве или в народе.
Это злодейство и эта ненависть могут быть даже отчасти и кремего (? —
§ 17. Вторая категория должна состоять имено из тех людей, которым даруют только времено жизнь, дабы они рядом зверских поступков довели народ до неотвратимаго бунта.
§ 18. К третьей категории принадлежит множество высокопоставленых скотов и личностей, не отличаюсчихся ни особеным умом, и энергиею, но пользуюсчихся по положению богатством, связями, влиянием и силою. Надо их эксплуатировать всевозможными манерами и путями; опутать их, сбить их с толку, и, овладев, по возможности, их грязными тайнами, сделать их своими рабами. Их власть, влияние, связи, богатство и сила сделаются таким образом неистосчимой сокровисчницей и сильною помосчью для разных революционых предприятий.
§ 19. Четвертая категория состоит из государственых честолюбцев и либералов с разными отенками. С ними можно конспирировать по их програмам, делая вид, что слепо следуешь за ними, а между тем прибрать их в руки, овладеть всеми тайнами, скомпрометировать до нельзя, так чтоб возврат был для них невозможен, и их руками и мутить государство.
§ 20. Пятая категория — доктринеры, конспираторы и революционеры в праздно-глаголюсчих кружках и на бумаге.
Их надо беспрестано толкать и тянуть вперед, в практичныя головоломныя заявления, результатом которых будет безследная гибель большинства и настоясчая революционая выработка немногих.
§ 21. Шестая и важная категория — женсчины, которых должно разделить на три главных разряда.
Одне — пустыя, обезсмысленыя и бездумныя, которыми можно пользоваться, как третьею и четвертою категориею мужчин.
Другие — горячие, преданыя, способныя, но не наши, потому что не доработались есче до настоясчаго безфразнаго и фактического революционаго понимания. Их должно употреблять, как мужчин пятой категории.
Наконец, женсчины совсем наши, то есть вполне посвясченыя и принявшия всецело нашу програму. Они нам товарисчи. Мы должны смотреть на них, как на драгоценнейшее сокровисче наше, без помосчи которых нам обойтись невозможно.
§ 22. У товарисчества ведь[7] другой цели, кроме полнейшаго освобождения и счастья народа, то есть чернорабочего люда. Но, убежденые в том, что это освобождение и достижение этого счастья возможно только путем всесокрушаюсчей народной революции, товарисчество всеми силами и средствами будет способствовать к развитию и разобсчению тех бед и тех зол, которые должны вывесть, наконец, народ из терпения и побудить его к поголовному возстанию.
§ 23. Под революциею народною товарисчество разумеет не регламентированое движение по западному классическому образу — движение, которое, всегда останавливаяс с уважением перед собственостию и перед традициями обсчественых порядков так называемой цивилизации и нравствености, до сих пор ограничивалось везде низвержением одной политической формы для замесчения ее другою и стремилось сосдать так называемое революционое государство. Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственость и истребит все государственыя традиции, порядки и класы Росии.
§ 24. Товарисчество поэтому не намерено навязывать народу какую бы то ни было организацию сверху. Будусчая организация без сомнения выработывается из народнаго движения и жизни. Но это — дело будусчих поколений. Наше дело — страстное, полное, повсеместное и беспосчадное разрушение.
§ 25. Поэтому, сближаясь с народом, мы прежде всего должны соединиться с теми элементами народной жизни, которые со времени основания московской государственой силы не переставали протестовать не на словах, а на деле против всего, что прямо или косвено связано с государством: против дворянства, чиновничества, против попов, против гилдейскаго мира и против кулака мироеда. Соединимся с лихим разбойничим миром, этим истиным и единственым революционером в Росии.
§ 26. Сплотить этот мир в одну непобедимую, всесокрушаюсчую силу — вот наша организация, конспирация, задача.
Таков он был, «Катехизис революционера», имевший большое будущее; документ этот оставит глубокий след в мировой истории, — его прочтет Ленин, и с той поры нечаевские откровения глубоко западут в его душу. Как и Нечаев, Ленин был более сосредоточен на мысли о разрушении — страшном, полном, повсеместном и беспощадном, — построение нового мира не так его заботило. Как и Нечаев, Ленин был глубоко убежден в том, что всю государственную власть следует отдать в руки промышленного пролетариата, руководимого кучкой преданных делу революционеров; остальные же классы должны быть попросту уничтожены, отменены. Разумеется, «под редакцией» Ленина «Катехизис…» претерпит определенную правку, — он будет втиснут в сухие догмы марксистской философии, но главные его принципы, составлявшие суть нечаевской доктрины, лягут в основу ленинских идей, станут для Ленина непреложными в его политической деятельности. Один из персонажей романа Ф. М. Достоевского «Бесы» увлеченно вслух мечтает «уравнять горы». У героя русского классика была только мечта. Нечаев же лаконично, четко и без всяких там эмоций пишет инструкцию, как этот процесс уравнивания надлежит осуществить на деле. Ленин его и осуществил.