Только Ленин знал, что надо делать, — подливать масла в огонь, пока не вспыхнет настоящий пожар. Необходимо было стереть с лица земли существующий режим путем вооруженного восстания и на обломках его установить власть большевиков. В начале апреля, когда он вернулся в Петроград, в столице насчитывалось всего пятнадцать тысяч большевиков на два миллиона жителей. К началу июня это число значительно возросло. Программа большевиков была краткой и четко сформулированной: «Вся власть Советам!»; «Долой капиталистов!»; «Долой войну!» — ну как не согласиться с такими лозунгами? И пока правительство осторожничало и колебалось, как циркач, балансирующий на туго натянутой проволоке, и старалось угодить сразу всем конфликтующим сторонам, большевики, нацеленные на удовлетворение нужд исключительно рабочего класса, выжидали момент, когда эту проволоку можно будет перерезать. Время им благоприятствовало, потому что анархия с каждым днем нарастала и ситуация становилась все более невыносимой.
В те дни Ленин почти не показывался. Суханов отмечал, что Ленин, «как настоящий аристократ», благородно держался в стороне. Он редко посещал заседания Петроградского Совета и лишь изредка появлялся на публике, как видно, больше для того, чтобы разведать настроения в народе, чем пытаться разжигать страсти толпы. Он не прекращал писать короткие ядовитые статьи. В одном из номеров «Правды» было помещено сразу пять таких его статей. Ничего положительного, обнадеживающего они не содержали; не было там никаких серьезных, разумных доводов, достойных упоминания. Они преследовали иную цель — будоражить, отнимать надежду на будущее. Именно в тот период он трудился не покладая рук, занимаясь изучением условий, необходимых для того, чтобы поднять вооруженное восстание. Эту тему он редко поднимал в своих работах.
Почти с первого дня своего возвращения в Россию Ленин понимал, что поднять вооруженное восстание не так уж сложно. Надо было только выбрать подходящий момент и осуществить задуманное твердой, безжалостной рукой. Парижская Коммуна и московское восстание 1905 года потерпели поражение оттого, что и народ, и новая власть были истощены войной; у них не было достойной руководящей силы; революционеры были разобщены между собой. Надо было извлечь уроки из этих двух опытов революционной борьбы. Главный урок был такой: необходима координация всех сил и единый план боевых действий. Да, те попытки не удались. Но летом 1917 года условия для вооруженного восстания в России были самые что ни на есть благоприятные, такого еще в прошлом не бывало. Другой возможности могло и не представиться. Сам же Ленин в своих «Апрельских тезисах» говорил о необычайной свободе, которая была дана различным революционным группировкам. Он употребил слова «максимум легальности», имея в виду на самом деле бессилие закона. Февральская революция уничтожила полицию, но не ввела ей никакой замены. Ленин боялся, что Временное правительство восстановит полицию, чтобы стабилизировать ситуацию, и задумывался над тем, как создать всенародную милицию, которая взяла бы на себя функции полиции. Если всенародная милиция будет под контролем большевиков, то разогнать Временное правительство не составит никакого труда. Петроградский Совет тоже можно будет упразднить, поскольку верховная власть неминуемо перейдет в руки тех, кто будет во главе всенародной милиции.
Свои соображения по этому поводу Ленин изложил в статье, напечатанной в газете «Правда» 18 мая. Он перечислил в ней функции, которые должна взять на себя всенародная милиция:
«Всенародная милиция, это значит воспитание в демократии действительно
Всенародная милиция, это значит управление бедными
Всенародная милиция, это значит, что надзор (за фабриками, за квартирами, за распределением продуктов и пр.)
Всенародная милиция, это значит, что распределение хлеба пойдет без „хвостов“,
Но он был достаточно осторожен и не прибавил, что всенародная милиция станет боевым отрядом революции большевиков. Выступая перед аудиторией, он все еще говорил о Советах как об органе революционной власти, и лозунг «Вся власть Советам!» останется боевым кличем партии большевиков вплоть до самой победы Октябрьской революции.
Наиболее дальновидным членам Временного правительства было понятно, что большевики попытаются захватить власть. Но вопрос заключался в том, когда это случится и возможно ли это предотвратить. Было очевидно, что идет широкомасштабная подготовка к вооруженному мятежу. 16 июня 1917 года, в день открытия 1-го Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских делегатов, Ленин выступил так, как будто власть почти была в его руках. Церетели в своей речи сказал, что нет такой партии, которая взяла бы власть в свои руки, правительство и впредь должно представлять интересы всех слоев общества. Фраза была нечетко сформулирована, и можно было истолковать ее как категорический запрет любой политической партии претендовать на власть, — мол, ни одна партия не посмеет пойти на это; явный ляпсус оратора, и Ленин не мог этим не воспользоваться. Вскочив, он прокричал: «Есть!» И продолжил на трибуне:
«— …Гражданин министр почт и телеграфов… говорил, что нет в России политической партии, которая выразила бы готовность взять власть целиком на себя. Я отвечаю: „есть! — произнес он уверенно. — Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком“».
Солдаты и матросы на галерке одобрительно зашумели: им понравилась смелость такого выступления. Керенский счел нужным предупредить, что крах Февральской революции может иметь страшные последствия. Вооруженное восстание приведет к власти диктатора, начнется кровопролитие. Но Ленина это не остановило.
Съезд еще шел, когда Ленин решил снова испытать свои силы. 22 июня вооруженные отряды рабочих и красногвардейцы получили приказ подойти к Мариинскому дворцу, где заседало Временное правительство. Чхеидзе узнал об этом в последний момент, но все-таки сумел, употребив весь свой авторитет председателя Петроградского Совета, остановить вооруженных людей, направлявшихся ко дворцу. «Это не что иное, как заговор! — кричал в гневе Церетели. — Сегодня их удалось остановить, потому что мы почуяли, что должно случиться, но они возобновят свои попытки завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. Есть единственный способ их остановить. Мы должны разоружить большевиков!» Но разоружать большевиков было уже поздно. Почти половина рабочих Петрограда и половина петроградского гарнизона были на стороне большевиков. Люди не видели во Временном правительстве силу, способную контролировать ситуацию. Теперь это был только вопрос времени. Большевики готовили путч, и причем такого размаха, что никакой авторитет Чхеидзе не помог бы.
Но попытка путча была неудачна. Объяснить причину столь катастрофического провала так никто и не смог. Выступление готовили тщательно и упорно в течение трех недель. Под ружьем стояли моряки Кронштадта, батальон Первого пулеметного полка и рабочие Путиловского завода. Большевистские агитаторы употребили все усилия, чтобы привлечь на сторону мятежников войска, поддерживавшие Временное правительство. Они раздали оружие рабочим заводов и фабрик. Были отпечатаны прокламации, призывавшие к восстанию. Оставалось только дать команду всем, всем, всем — и идти против Временного правительства. По каким-то причинам приказ не был отдан. Два дня матросы и солдаты маршировали по улицам Петрограда, выкрикивали лозунги, расправлялись с теми, кто пытался им помешать, грозили свергнуть Временное правительство, но ни разу не приблизились ко дворцу, где заседали министры, настолько, чтобы вызвать у них серьезные опасения.
Это странное восстание началось 16 июля. В тот день Первый пулеметный полк подошел к Таврическому дворцу, угрожая взять его штурмом. К ним примкнули около двадцати пяти тысяч рабочих Путиловского завода и тысячи других мастеровых. Но, подойдя ко дворцу, они растерялись, не зная, что делать. Это была неорганизованная толпа. Они стали выкрикивать: «Долой Временное правительство! Вся власть Советам!» Движение из-за них было остановлено. По улицам сновали грузовики, битком набитые красногвардейцами. «Ощущалось волнение, окрашенное гневом, но энтузиазма не было», — писал Суханов. Наверное, это отсутствие энтузиазма у людей и убедило большевиков в последний момент в том, что время для путча еще не назрело. И Троцкий, и Ленин категорически отрицали свою причастность к неожиданной вспышке возмущения в неуправляемых массах, но факты свидетельствовали против них. Было ясно одно: что-то в их планах не задалось. Власть сама шла к ним в руки, препятствий не было. Объяснить такой оборот дела