— Как это чутко с вашей стороны подумать о моем восхищении полевыми цветами и выбрать именно это место для нашего пикника.
Он уставился на цветы так напряженно, что они превратились в расплывчатое пятно перед его глазами. Разве это место выбрано для нее? Была ли это какого-то рода неосознанная предупредительность по отношению к ней, заставившая его остановиться именно здесь?
Но, черт побери, он ведь тоже мог любить цветы, разве нет? Только то, что никогда прежде не искал их специально, не означало, что ему не нравилось находиться рядом с ними.
— Это Callirhoe digitata, Eustoma grandiflorum и Xanthisma texanum, — объявила Теодосия, слезая с повозки. — Соберу несколько образцов, чтобы изучить их, когда выдастся свободная минутка.
Ее ученая тарабарщина еще больше разозлила его.
— Вы не единственный человек в мире, который любит природу, — сказал он, твердо вознамериваясь поставить ее на место. — Все обычное: незатейливые красные, желтые и голубые цветы; жирные, блестящие черные жуки, ползающие повсюду, — обычные букашки, на небе — просто пушистые белые облака; а пока вы не начали портить мое настроение, позвольте заметить, оно — паршивое, угрюмое, отвратительное, гадкое настроение.
Она смотрела, как он спешивается; немного поразмыслив, подумала о нескольких возможных причинах внезапного раздражения, тут же попыталась придумать способ побудить его сказать ей правду. При этом радостное возбуждение охватило ее.
Едва ли что-то доставляло ей большее удовольствие, чем проникновение в сердце тайны, какой, без сомнения, являлся для нее Роман Монтана.
И все же слово «тайна» не полностью отвечало тому, чем он был для нее: помимо интеллектуального интереса, было что-то еще.
Что-то эмоциональное.
— О чем это вы задумались? — требовательно спросил Роман.
Она спокойно вгляделась в небо.
— Облака, вы правы, не перисто-слоистые, а кучевые, и часто появляются к середине дня в солнечную погоду, но, опускаясь намного ниже, чем перистые, становятся больше и могут превратиться в грозовые тучи. Но не буду беспокоиться о возможной грозе, потому что вы, без сомнения, услышите и почувствуете ее прежде, чем об этом известят они сами.
Она достала Иоанна Крестителя из клетки. Надев ему на шею блестящий ошейник и привязав поводок, повернулась к Роману.
— Что касается вашего настроения, я не совсем с вами согласна. Оно определенно jaculiferous.
— И что это, черт возьми, означает?
— Вы можете посмотреть определение в словаре.
— У меня нет привычки возить словарь в седельной сумке, мисс Уорт.
— Очень жаль, мистер Монтана.
Он прошагал через море полевых цветов и остановился перед ней.
— Не нуждаюсь в жалости.
— Как хорошо, я совсем вас не жалею. — Она достала большую корзину из задней части повозки и повела Иоанна Крестителя через цветы. — Jaculiferous означает что-то, имеющее иголки, — сказала она и поставила корзину рядом со стволом дуба. — Например, дикобраз.
— Я в дикобразном настроении? Она тихо рассмеялась.
— Я только имела в виду, что ваше настроение колючее. Колкое.
— Один черт, — буркнул он. — Угрюмое, отвратительное и гадкое. — Он вытащил одеяло из повозки и расположился рядом с ней под деревом.
Она помогла ему расстелить одеяло на ложе цветов.
— Вы порвали рубашку.
Он заметил длинный разрыв на рукаве и пожал плечами.
— Я никогда не любила мужчину.
Ее неожиданное заявление поразило его и сбило с толку.
— А поскольку я никогда не любила мужчину, то не имею понятия, что значит хотеть вступить в брак. Расскажите мне, что это такое.
— Рассказать? Откуда, черт побери, мне знать? Она сохраняла озадаченное выражение лица, не дав ему понять, что его реакция и содержала именно ту информацию, в которой она нуждалась.
— Не могу ничего поделать с тем, что я женщина, мистер Монтана.
— Что?
Она опустилась на колени и начала раскладывать еду для пикника.
— Не в состоянии изменить свой пол, если хотите, мы могли бы обсудить с вами неблагоприятные чувства в отношении женщин. Возможно, тогда смогли бы определить наиболее подходящий для вас способ преодолеть их. Определенно, вы же не хотите провести свою жизнь, испытывая неприязнь ко всему женскому полу.
— Что за дьявольщину вы несете?
Она начала резать хлеб, сыр и яблоки.
— Этим утром вы были в прекрасном настроении, но когда я упомянула о предупредительности, которую вы проявили, выбрав для меня место, вы стали внезапно защищаться и нападать на меня. Полагаю, ваша вспышка порождена тем фактом, что вы действительно выбрали это место для меня. Вы явно осознали это, и ваша внимательность по отношению ко мне рассердила вас. Такая реакция может быть следствием потери возлюбленной и вашего последующего нежелания снова быть уязвимым в проявлении романтической формы любви. Однако, когда я попросила вас рассказать мне о романтической любви, вы продемонстрировали искреннее незнание предмета. Таким образом, могу предположить, что вы не любили и не теряли возлюбленной. Садитесь и ешьте завтрак.
— Вы опять взялись за свою психологическую белиберду, — съязвил он, садясь рядом с ней. — Могу вам сказать, что…
— Более того, вы солгали мне. — Она подала ему кусок хлеба.
— Солгал? Но…
— Я поняла, нет почти ничего, чтобы вы не умели делать. Если бы вы остались в Оатес Джанкшен, а не последовали за мной, то нашли бы другую работу. Однако вы попытались убедить меня, что поехали из- за денег, которые доктор Уоллэби вам заплатит. Это было ложью. Вы поехали потому, что эти разбойники собирались ограбить меня и к тому же причинить вред. Ваша забота обо мне, скорее всего, сильно тревожит вас.
— Мне нужны были деньги, и точка!
Она нежно улыбнулась, заметив угрожающий блеск его глаз.
— Вы пережили отрицательный опыт с женщиной когда-то в прошлом, и, как мы только что обсудили, она не была вашей возлюбленной. Вышеупомянутый опыт, должно быть, действительно, болезненный, потому что у вас появилась неприязнь ко всем женщинам. Вы не лишаете себя удовольствия сексуальных контактов с ними, но, помимо этого, не хотите иметь с ними ничего общего. Вот почему ваша внимательность по отношению ко мне раздражает вас. Откройте рот.
Он был так поражен тем, что она ему сказала, что, не задумываясь, открыл рот и принял кусочек яблока, который она в него положила.
— Как вы…
— Узнала? Бог мой, да ведь вы намекнули об этом еще в первую ночь, которую мы провели вместе.
Он не помнил, чтобы намекал на что-нибудь подобное.
— Я не…
— Да, мистер Монтана. — Она откусила хлеб с сыромчи поделилась яблоком с Иоанном Крестителем. — Вы сказали, что не хотите семью.
— Какое это имеет отношение…
— К вашей враждебности по отношению к женщинам? Но, мистер Монтана, это же элементарно.
— Ничто не может быть элементарным для вас, мисс Уорт. Вы не знаете, что такое простое! Все, что
