могилу, Александр не мог и не старался сдержать слезы. Он ошибся, когда сказал Мауре, что никогда не простит отца. Он уже простил его, простил в это самое мгновение. Теперь Александр был твердо уверен: завещание отца означало, что отец тоже простил его.
Александр должен был бросить первую горсть земли в могилу. Он шагнул вперед, в душе у него царили мир и спокойствие, которых он не испытывал уже долгие месяцы. Когда родится его первенец, он назовет его Виктором в честь отца. А если будет девочка – ее назовут Виктория.
Александр надеялся, что Маура не будет возражать, если полное имя дочери будет Виктория Дженевра.
Его размышления о ребенке прервал подошедший Филипп Джей.
– Прошу извинить мою жену и меня, но мы не сможем присутствовать на поминках, Александр.
Александр удивленно посмотрел на него. Он ожидал, что чета Джеев среди прочих вернется с ними на Пятую авеню помянуть отца.
– В нынешних обстоятельствах, понимаешь… – Филипп не знал, как продолжить, – Елена, видишь ли…
Александр не понял, но выяснять не стал. Присутствующие выстроились в длинную очередь, чтобы пожать Александру руку и выразить свое соболезнование. И все как один выражали сожаление, что не смогут присутствовать на поминках.
На третьем рукопожатии до Александра вдруг дошло, что происходит. Нью-йоркское общество не желает иметь с ним ничего общего. Да, они пришли почтить память отца, но не принимают его брак, который, конечно же, стал вызовом не только отцу, но и всему обществу. До этого Александр был слишком занят своими мыслями, но сейчас он, наконец, увидел, что Мауру просто не замечают. Его охватила ярость. Как они смеют?! Она – его жена! Александр не мог поверить, что на его жену никто не обращает внимания, будто ее вообще нет рядом с ним.
Подошла очередь Генри Шермехона. Александр резко спросил:
– Вы тоже приносите извинения, Генри?
Генри не обратил внимания на резкий тон Александра. Он взял обтянутую перчаткой руку Мауры и что- то негромко сказал. Александр не расслышал слов. Затем Генри обратился к Александру, отвечая на его вопрос:
– Нет, мой мальчик. Одно из преимуществ моего холостяцкого положения в том и состоит, что мне не приходится мириться с женскими капризами.
Позже, когда они возвращались домой, Александр натянуто сказал Мауре:
– Это все из-за женщин, поверь мне, дорогая. Если бы не жены, все мужья обращались бы с тобой, как положено обращаться с моей женой. Но больше ты не подвергнешься такому унижению, обещаю тебе!
– Это не имеет значения, любимый. – Она взяла его под руку. Лицо Мауры было намного бледнее обычного.
– Это имеет очень большое значение! – Губы Александра сжались, заиграли желваки. – Подумать только, какие-то Ван Реиселеры выказали мне свое презрение!
Маура крепко сжала его руку.
– Но разве ты не ожидал этого? – спросила она, не понимая, почему Александр принимает случившееся так близко к сердцу, – Чарли ведь предупреждал тебя, что от твоего отца все отвернулись.
– Я сам хотел, чтобы все отвернулись от отца, – взорвался Александр. – Но отец умер! Неужели ты не понимаешь, что теперь они отвернулись и от меня, а я на это не рассчитывал.
Маура молчала, она не знала, что сказать. Александр противоречит сам себе и отказывается признаться в этом. И вряд ли обрадуется, если Маура укажет ему на это противоречие. Им вместе придется искать выход из создавшегося положения. Кто знает, может быть, пройдет немного времени, и общество примет ее? Возможно, рождение ребенка изменит все. Маура надеялась на это. Ее переполняла любовь к нему. Какие разные качества соединились в нем! Внешняя беспечность соседствовала с высокомерием, но внутренне он был на удивление раним. Ни за что Маура ие подумала бы, что отношение общества имеет для Александра какое-то значение, но он вновь удивил ее. Признание света много для него значило. Как оказалось, ему было далеко не все равно.
Когда они приехали домой и вошли в огромную переднюю, к Мауре подошел лакей с серебряным подносом в руках.
– Вам письмо, мадам, – почтительно произнес он. – Оно пришло через Тарну.
Маура узнала почерк Кирона. На конверте стоял нью-йоркский штемпель.
ГЛАВА 15
Сердце Мауры радостно забилось. Наконец-то она увидит Кирона, единственного родного ей человека, не считая Изабелл. С Кироном они вдоволь посмеются, вспомнят прошлое, Кирон соединит в одно целое две ее разные жизни – в Ирландии и в Америке. Сияя от радости, она повернулась к Александру, но тот был занят разговором с Гейнсом:
– Мистер Кингстон ожидает меня в Китайской гостиной?
– Да, сэр, – с почтением ответил Гейне.
– Тогда сообщите ему, что я сейчас приду. Как только прибудут мистер Чарли Шермехон и мистер Генри Шермехон, сразу же проводите их к нам. – Александр повернулся к Мауре и объяснил: – Поскольку Чарли и Генри мои дальние родственники, я полагаю, они должны присутствовать при вскрытии и оглашении завещания. Это будет справедливо.
Маура, которая так обрадовалась письму Кирона, что совсем забыла о завещании, кивнула. Она опустила письмо в карман платья. Сейчас неподходящее время для разговора о Кироне. Она поговорит о нем позже. Вспомнив о накрытых столах в столовой, Маура нерешительно спросила Александра:
– Мне остаться здесь встречать гостей?
