Кирон улыбнулся, крепкие белые зубы блеснули на бронзовом от загара и обветренном от работы на свежем воздухе лице.
– Может быть, ты и живешь в Америке третий месяц, но не в Ныо-Иорке. Расскажи мне о ферме.
– О ферме? – изумленно переспросила Маура. Какое-то время она смотрела на Кирона непонимающими глазами, потом до нее дошло. Она хихикнула. – Знаешь, Тарну трудно назвать фермой. Она очень похожа на Баллачармиш. Там чудесно. И местность очень красивая, такие горы…
– Но не как в Ирландии, – перебил ее Кирон, его лицо вдруг погрустнело.
– Нет, не как в Ирландии. – Маура замолчала и сжала ему руку.
Какое-то время они молчали, вспоминая Баллачармиш, ни с чем не сравнимое величие гор Кидин и Лугнаквиллия, прекрасное озеро Суир.
Потом Кирон повел Мауру сквозь людской поток в шумное, оживленное кафе.
– Правда, что лошади Каролисов одни из лучших в мире?
– Ты слышал о них?
Маура была уверена, что ничего не сообщала Кирону о лошадях. Она писала только об Александре.
Они сидели на скамье за длинным деревянным столом, поверхность которого совсем побелела от того, что его часто скребли.
– Каждому, кто хоть немного разбирается в лошадях, знакомо это имя. Меня удивляет, что ты не знала этого.
Маура подвинулась ближе к Кирону, рядом с ней сидел плотный коренастый мужчина, который, широко расставив локти, уплетал похлебку из моллюсков.
– Я никогда не связывала имя Каролисов ни с чем – ни с лошадьми, ни с Нью-Йорком…
– Ни с богатством? – Голос Кирона звучал так весело, что Маура опять рассмеялась.
– Нет, в этом меня никак нельзя обвинить. Я не охотилась за состоянием.
К ним подошла официантка и стояла в ожидании, пока они сделают заказ.
– Пиво, чай и два пирога с курятиной, – заказал Кирон с видом знатока.
– Я вижу, ты здесь чувствуешь себя как дома. Что это за пироги с курятиной? – спросила Маура.
– Это такая вкуснотища – пальчики оближешь. А теперь расскажи-ка мне о своем муже. Что ты нашла в нем такого особенного, не считая его огромного состояния, конечно? Почему ты выскочила за него так быстро? Вы даже не были знакомы.
Маура забыла о пироге с курятиной. Она не знала, как объяснить Кирону то, что произошло с ней, когда она впервые увидела Александра. Как объяснить, что ее привлекли красота Александра, исходившая от него уверенность, всепоглощающее желание, которое он в ней вызвал? Все это невозможно было объяснить, поэтому она коротко и просто сказала:
– Я захотела его, захотела, как только увидела.
– Господи, Маура! – Кирон быстро огляделся вокруг, не услышал ли кто-нибудь случайно ее слова.
– Извини, Кирон, но ты сам спросил меня об этом, а я не знаю, как еще объяснить, – краснея, сказала Маура.
Кирон не спеша отпил пива, чтобы прийти в себя от услышанного. Он по собственному опыту знал, что некоторые женщины чувственны не менее мужчин, но никак не ожидал такого откровенного признания от Мауры с ее безупречным воспитанием. Он смотрел на нее с нескрываемым удивлением. В ее лице, в повелении не было ничего дешевого или чувственного. Блестящие черные волосы зачесаны назад, закреплены черепаховыми гребнями и уложены красивым узлом в шелковую сетку. Скромное светло- сиреневое платье с высоким воротом и с узкими в запястьях рукавами удачно оттеняет голубизну ее глаз. Смотрит она на него прямо и искренне, как всегда.
Кирон поставил на стол кружку с пивом, ему стало стыдно за свои мысли. Он задал Мауре очень интимный вопрос, который не должен был задавать, и она ответила с предельной искренностью. И сразу же чувство стыда сменилось горьким и жгучим сожалением. Он ругал себя за то, что не осмелился сделать Мауре предложения при их последней встрече, когда так хотел этого. Он привез бы ее в Уотерфорд уже как свою жену. И сейчас в Ныо-Иорке они были бы мужем и женой, а не просто хорошими друзьями. Только сейчас, в это мгновение, он ясно понял, как когда-то Александр на «Скотий», что никогда больше не встретит другую женщину, которая бы так подходила ему, была бы создана для него. А он упустил ее по глупости! Он заговорил, стараясь не выдать бури, бушевавшей в его душе:
– Твоя жизнь, должно быть, очень изменилась. Лорд Клэнмар был, конечно, богат, но куда ему до Каролисов. Тебя не тяготит такое богатство, любовь моя?
Задай этот вопрос кто-нибудь другой, Маура сочла бы его странным. Но она прекрасно поняла, что он имеет в виду. Маура, так же как и Кирон, своими глазами видела, к какому моральному вырождению часто приводит богатство. Ирландские богачи-землевладельцы принесли стране лишь горе и кровопролитие. Во время голода мало кто из них заботился о своих арендаторах. До сих пор по их повелению бедняков выселяют из домов и отбирают у них землю, чтобы очистить ее для более прибыльного овцеводства. И все это делается, чтобы богатые стали еще богаче. Она ответила тихо, но уверенно:
– Александр не Байсестер. Он употребит свое богатство на то, чтобы изменить к лучшему жизнь тысяч и тысяч людей.
Кирон удивленно приподнял бровь.
– А он сказал тебе, как собирается это сделать?
– Нет, потому что до вчерашнего дня не был уверен, что миллионы отца перейдут к нему.
Бровь Кирона поднялась еще выше.
