Лейтенант Вильсон вышел из отеля и спустился к автостоянке, где стояли патрульные автомобили полиции. Несколько агентов в форме сразу же пошли ему навстречу. Лейтенант негромко переговорил с ними, и полицейские, разойдясь по машинам, выехали со стоянки.
Вильсон закурил, бросил на землю обгоревшую спичку и, выдохнув голубой дым, чуть слышно пробормотал:
— Значит, Палач… Так, так…
Лейтенант неторопливо докурил сигарету и вернулся в отель.
На другой стороне улицы, прислонившись спиной к пальме, стоял высокий мужчина в джинсах, с темными очками на носу и лениво болтал с другим ротозеем, каких немало слетается на чужую кровь.
Заметив, что детектив возвращается в отель, он сказал:
— Ага! Наверное, все закончилось. Фараоны начинают разъезжаться.
Его сосед возбужденно рассмеялся и ответил:
— Эх, если бы они впустили нас внутрь! Не знаю, что вы чувствуете… Может, это звучит ужасно, но в убийстве есть что-то притягательное. Так вы бы не хотели взглянуть?
— Нет, не люблю крови, — ответил человек в джинсах.
Любитель острых ощущений снова захихикал, отвернулся и заговорил с соседом с другой стороны.
Высокий мужчина отошел от толпы зевак и вернулся к своей машине. Он закурил и продолжил наблюдение. Спустя некоторое время на носилках вынесли трупы, прикрытые серой пленкой, и вместе с носилками погрузили их в машины «скорой помощи», которые немедленно отъехали от отеля. Из холла вышел молодой детектив в сопровождении другого, более плотного и старшего по возрасту. Они разошлись по своим машинам и тоже уехали. Зеваки поняли, что ничего интересного больше не предвидится, и начали расходиться. Мужчина в джинсах, неторопливо покуривая, молчаливо наблюдал за отъездом полиции.
Прошло около двадцати минут, наконец из отеля вышла очаровательная молодая блондинка с необычной, сложной прической и в сопровождении агентов полиции уселась в одну из патрульных машин, хотя, судя по всему, она не была арестована. Едва машина отъехала от «Сэндбэнка» и свернула на улицу, тянущуюся вдоль берега моря, как следом за ней, на небольшом расстоянии, проследовал другой автомобиль, за рулем которого сидел человек в джинсах и темных очках.
Палач взял другой след.
Глава 6
Впервые за долгие годы «невидимое правительство нации» собралось на совет, который члены Организации называли «Коммиссионе». В совет входили капо из тринадцати семейств Соединенных Штатов: «Коза Ностра» представляла собой государство в государстве. Несмотря на многочисленные слухи, в Организации не существовало Большого Босса, стоящего над всеми остальными патронами преступного мира. Межсемейные конфликты, суд над своими членами, контроль за выполнением ранее принятых решений и подобные им вопросы обсуждались и улаживались на заседаниях «Коммиссионе».
Бунты и заговоры с целью захвата власти в «Коммиссионе» были крайне редки и, как правило, заканчивались провалом. И хотя капо пользовались неоспоримым авторитетом и являлись всесильными хозяевами в рамках своей территории, у них хватало мудрости и ума подчиняться решениям большинства высшего руководящего органа мафии. Те, кто прислушивался к общему мнению, — процветали, а вот сильно самостоятельные отличались исключительной непродолжительностью жизни.
Сиро Лаванжетта представлял себе «Коммиссионе» как совет королей, но, с этой позиции сам Сиро являлся, скорее, наследным принцем. Конечно, он был боссом, но самым молодым и свежеиспеченным, а его территория — самой бедной из всех представленных на совете. Его наделили правами капо и оказывали соответствующие знаки уважения, но все же Сиро правил в тени величия семейства Диджордже, контролировавшего южную Калифорнию и из недр которого вышел сам Лаванжетта. Теперь, когда Диджордже был мертв, а его семейство распалось по милости сукина сына Болана, Сиро казалось, что его положение стало довольно шатким, если не сказать опасным. Он отправился на «совет королей», чтобы подвести более солидный фундамент под свою семью. В глубине души он надеялся унаследовать империю Диджордже, чтобы затем объединить ее со своей юго-западной территорией.
Но добиться этого не так просто. Босс Сан-Франциско Джордж «Мясник» Агграванте уже давно бросал вожделенные взгляды на открытую территорию Лос-Анджелеса… и он был единственным из всех, кто несколько лет тому назад воспротивился решению совета передать пустынную территорию юго-запада под управление Сиро. Джордж «Мясник» с превеликим удовольствием проглотил бы южную Калифорнию и Аризону, Новую Мексику и Техас, чтобы в одиночку контролировать весь запад Соединенных Штатов. Сиро был уверен в этом. Теперь, когда он превратил песчаную пустыню в прибыльную территорию, «Мясник» охотно отобрал бы ее. Возможно, Сиро предложат остаться в качестве наместника или помощника «Мясника». Ну уж нет! Пусть Джордж «Мясник» проваливает ко всем чертям! Сиро знал район Лос- Анджелеса лучше, чем кто бы то ни был другой. Если вдруг, предстоит дележка наследия Диджордже, то Сиро имеет на него больше права, чем все остальные. Так и быть, он оставит Агграванте территорию к северу от Сан Фернандо Вэли. Но все остальное должно принадлежать Сиро. Он это заслужил. Прибыль, получаемая только от графства Лос-Анджелес, обеспечивала солидный фундамент для новой молодой семьи — семьи Лаванжетта. Свояк Сиро Тони «Опасность» Купалетто оказался единственным из оставшихся в живых представителей семейства Диджордже, кто имел звание. Да и то он был всего лишь капореджиме в Сан-Диего. Стоило ли собирать «совет королей», чтобы убедиться, что Тони «Опасность» не подходит на роль преемника Диджордже? С самого начала совещания в Майами пустое кресло, на котором раньше восседал Диджордже, стало основным объектом беспокойства и тревог Сиро. Как раздражающий символ важности этого совещания для Лаванжетта кресло стояло как раз между креслом Джорджа «Мясника» и его собственным.
Сиро любезно улыбнулся капо Сан-Франциско и сказал:
— Привет, Джордж. Ну, как там мясо? Спрос есть?
Агграванте холодно взглянул на него.
— Лучше не бывает, Сиро. Расскажи, что слышно дома, когда тебе оказывает честь такой гость, как Болан? — ответил он уколом на укол.
Сиро густо покраснел и едва удержался от резкого ответа. Однако он подавил в себе гнев и, коротко хохотнув, сказал:
— Я скоро отправлю его на экспорт, Джорджи.
Агграванте покачал головой.
— Постарайся отправить его в мою сторону, Сиро, я сделаю из него сосисочный фарш.
Он демонстративно повернулся к Сиро спиной и завел любезную беседу со своим соседом с другой стороны.
Помрачнев, Лаванжетта пригубил вина и обвел взглядом стол заседаний. Он заметил, что сегодня короли выглядели озабоченными и мрачными. А с чего веселиться? Почти повсеместно дела шли не лучшим образом. Фараоны и федеральные агенты устраивали налеты то тут, то там; всяческие комитеты Конгресса заставляли их свидетельствовать друг против друга и обращались с ними, как с простыми убийцами. А теперь еще на их головы свалился этот припыленный Болан, который, словно бульдозер, сносит все на своем пути и, в довершение ко всему, выставляет их на посмешище перед всем белым светом! Так почему бы не сидеть смирно? Стратегический совет, видите ли… Только что представляет собой их стратегия?
Сиро отвлекся от мрачных мыслей, когда взял слово один из уважаемых капо нью-йоркской территории — Оджи Маринелло, самый авторитетный член «Коммиссионе». Традиционные тосты были произнесены, обмен любезностями уже произошел, и вопрос Маринелло мог означать только одно: конец пустой болтовни, неизбежной при встрече старых приятелей.
— Эй, Сиро, что за история произошла вчера вечером в Финиксе?
— Ты знаешь об этом ровно столько, сколько и я, Оджи, — серьезно ответил Лаванжетта. — Не беспокойся, я займусь этим делом. Я очень скоро буду знать, что там произошло.
