отбитое горлышко бутылки — во влагалище. При этом очень важно внимательно вслушиваться в вопли и слова, вырывающиеся из горла обезумевшей жертвы.
И наконец приходит время придать пытке индивидуальность, затронуть жертву за ее самую чувствительную струнку. Если это хирург или пианист, то неплохо бы ему один за другим отрубить пальцы, покрутить ими перед глазами, а затем засунуть ему в задницу. Однако крайне важно поддерживать в жертве искру жизни... В случае необходимости берут в руки паяльную лампу и прижигают культи.
На этой стадии пытки у жертвы возникает неуемное желание говорить и делать признания, она даже выдумывает то, чего никогда не было и быть не могло.
Но пытка продолжается без остановки. Она никогда не прекращается, пока еще бьется сердце жертвы, В этом-то и состоит техника больших «мастеров». Настоящие профессионалы заставляют свои жертвы говорить в течение суток без перерыва. А группа виртуозов из Чикаго однажды поставила рекорд — продолжала пытку безостановочно в течение трех дней. Правда, их жертвой оказался настоящий гигант весом более ста пятидесяти килограммов.
Слава Богу, Сара избежала подобной участи. Что касается Бруно, то его, вероятно, ожидает самое худшее, если только Мак Болан не приложит максимум усилий, чтобы избавить его от чудовищной смерти от рук кровожадного маньяка.
Болан был крутым парнем, по-настоящему крутым: иногда в глубине души он побаивался сам себя, и сейчас именно это обстоятельство могло сыграть решающую роль.
Он мог понять все что угодно, но только не бессмысленные в своей жестокости пытки. Он готов был без сожаления убить собственную мать, лишь бы только избавить от подобного конца. Если понадобится, с этой целью он убьет и Бруно Тассили.
Он не собирался объяснять все это Саре. Он даже не сказал ей, почему так торопливо застрелил троих мафиози, стоящих всего в нескольких сантиметрах от нее.
Тем не менее он знал, что Сара все хорошо поняла. Она лишь не совсем ясно представляла себе то, что могло произойти сегодня ночью, но она видела достаточно, чтобы догадаться обо всем остальном, и не преминула рассказать об этом Болану.
Болан надеялся, что ей никогда не придется узнать обо всех стадиях пыток в застенках мафии. Конечно, не все мафиози были мучителями. Даже среди самых отпетых головорезов попадались и такие, которые зеленели при одной только мысли о допросе. Для допроса с пристрастием требовался настоящий садист, маньяк, у которого явно было что-то не в порядке с психикой.
Как известно, спрос рождает предложение: среди мафиози имелись и такие специалисты.
Говорили, что у Майка Талиферо есть целая команда таких заплечных дел мастеров, и Болан готов был биться об заклад, что по крайней мере один подобный специалист находился на каждом передвижном командном посту.
Глава 10
Мак Болан находился в незавидном положении: он привык наносить удар, затем исчезать, вновь появляться, атаковать и снова исчезать. Он вел партизанскую борьбу, и благодаря этому испытанному методу ему удалось сохранить жизнь в пятнадцати тяжелейших схватках с врагом.
Но в Нью-Джерси все складывалось совсем по-другому.
Незащищенный и уязвимый, он кружил в ореоле и том же месте, не имея разработанного плана боевых действий. Бесспорно, сам он никогда бы не выбрал это место для поля боя, где ему отводилась роль не охотника, а дичи.
Тем не менее, он дал себе слово обязательно расквитаться с Нью-Джерси, но только не сейчас. Совсем недавно он действовал по соседству с этим штатом, и риск быть обнаруженным все еще оставался велик.
Откровенно говоря, Нью-Джерси Болан считал своего рода аварийным выходом, а не театром военных действий. К тому же Болан был сейчас не в состоянии вести войну с местной семьей мафии. Впрочем, в Нью-Джерси не было настоящего семейства Организации. Преступные группировки Ньюарка и Джерси-Сити являлись не более чем филиалами мафиозных семей из Нью-Йорка.
Другие нью-йоркские группы держали под своим контролем порт Нью-Йорк, включая причалы Нью- Джерси. На Трентон, столицу штата, обрушился целый ворох собственных проблем, большинство из которых были связаны со Стефано Анджелетти, бывшим капо из Филадельфии, и другими боссами мафии северо- восточного побережья Соединенных Штатов.
В некотором роде Нью-Джерси был штатом без территории, а местная семья могла называться таковой с большой натяжкой. Нью-Джерси стало своеобразной муниципальной свалкой Нью-Йорка и Пенсильвании, сбрасывающих туда свой мусор.
Лео Таррин не преувеличивал, когда назвал этот штат «настоящим кошмаром». Болана всегда удивляла манера американских граждан принимать все неприемлемое. Однако он и сам колебался, вступать ли ему в борьбу с местными группировками.
Нет, на данный момент Болан не был готов к нападению на Нью-Джерси. Мафия походила на спрут, щупальца которого свободные и независимые друг от друга, опутали всю территорию этого штата. Прежде чем заняться обрубанием чудовищных щупалец, необходим был хорошо продуманный детальный план предстоящей кампании. Пока же Болан чувствовал себя в Нью-Джерси всего лишь еще одним отбросом.
У него было лишь одно желание — уехать отсюда побыстрее и подальше. Бруно и Сара Тассили дали ему такую возможность, и сейчас он мог бы быть уже далеко. После отвлекающего нападения в Мерсервилле он мог бы уехать на атлантическое побережье и развернуть там новое наступление. У него все еще оставалась такая возможность.
Но цена обретенной свободы была бы слишком высока.
Болан не хотел свободы «любой ценой», для этого он не столько уж дорожил своей жизнью. Зато он очень хотел вызволить из ада своего друга Бруно Тассили.
Глава 11
— Они приехали на автомобилях, — начала свой рассказ Сара. — Я сделала вид, что рисую, а сама постаралась запомнить все до мельчайших подробностей. Одна из машин была спортивного типа, импортная... Я не знаю марку, но это очень дорогая и изысканная машина. Два других автомобиля — обычные большие лимузины черного цвета с дополнительными складными сиденьями. Кажется, «кадиллаки».
— Ты можешь описать людей? — спросил Болан.
— У всех каменные, жестокие лица. Из них выделялся только один. Он вышел из спортивной машины вместе с еще одним мужчиной. Он был... Он был красивым. Чуть постарше тебя, Мак. Примерно одного с тобой роста, может быть, немного ниже, но такого же сложения. Очень хорошо одет: двубортный пиджак цвета морской волны и тонкая шелковая рубашка...
— Что еще? — перебил ее Болан.
— Э-э-э... Он блондин с голубыми глазами. Спокойный, держался непринужденно. Он слегка улыбался, но... В нем чувствовалась сдержанность: какое-то особое достоинство. Он вовсе не походил на других. Совершенно ясно, что он был их боссом. Все «гориллы» обращались к нему «сэр». Сэр, пожалуйста, сюда, сэр, пожалуйста, туда. Он был... хорошо воспитан, очень уверен в себе и, несомненно, получил хорошее образование.
— Он говорил так? — спросил Болан и воспроизвел изысканную бостонскую речь выпускников Гарварда 1959 года.
— Именно так! Совсем как семейство Кеннеди. Ты знаешь, кто он?
— Один и братьев Талиферо, — угрюмо буркнул Болан. — Вероятнее всего, Майк — они близнецы и оба опасны как гадюки.
— У меня возникло то же чувство, несмотря на его вежливое поведение.
— Что дальше?
— Несколько минут они совещались между собой в салоне домика на колесах. Я мало что разобрала, поняла лишь, что они отвезут меня в Трентон, чтобы... Больше я ничего не разобрала. Они с такими улыбками посматривали на меня, что мне стало страшно. Они решили, что Бруно поедет с блондином. Куда — я не знаю. Хотя... Хотя я думаю, что это место где-то неподалеку отсюда. Это всего лишь
