вот, заложены туда основные мявы Билли и их англоязычный перевод. Озвучено мною.
– Это я заметила, – кивнула она.
– Кушать! Хочу! Хочу!! Сейчас!! Кушать!!! – обиженно заорал у подножия лестницы позабытый Билли.
– А ведь совсем неплохо получилось! – с удовольствием прислушиваясь, сказал Марвин.
Билли не умолкал. Членораздельная речь очень скоро перетекла в невнятный, но чрезвычайно энергичный кошачий вопль. Заинтригованная, Элис немного подождала, но перевода не последовало. Она вопросительно посмотрела на Марвина.
– Наверное, при мне он таких слов не говорил, – развел руками слегка озадаченный сын. – Ничего, я разберусь…
– Пожалуй, не надо этого делать, – остановила его Элис. – Во всяком случае, не переводи дословно: что-то подсказывает мне, что это были грязные кошачьи ругательства!
Она устало вздохнула, тяжело поднялась с дивана и пошла спасать голодающего.
Пару часов спустя сытый Билли, уютно свернувшись калачиком, дремал на письменном столе.
Понимающе ухмыльнувшись, Элис осторожно вытянула из-под кота исписанный бумажный лист, и Билли тотчас же поднял голову и вопросительно уставился на хозяйку, помаргивая раскосыми спросонья глазами. Элис обхватила его помятую мордочку ладонями, заглянула в золотисто-зеленые очи и продекламировала:
И пояснила:
– Вильям Шекспир.
Кот насторожился.
– Не ты, другой Вильям, – успокоила его Элис.
– Да, у того Вильяма словарный запас был побогаче, – хмыкнул Марвин, возникая в дверях.
– Откровенно говоря, не знаю, прав ли ты, – заметила Элис, кивком приглашая сына войти.
Она с хрустом потянулась.
– Да, Билли общается с нами при помощи десяти-пятнадцати «слов», но значит ли это, что ими исчерпывается весь его язык?
– Давайте подробнее, профессор. – Марвин с комфортом устроился в кресле, приготовясь выслушать импровизированную лекцию.
– Общеизвестно, что одомашнивание кошки произошло, скорее всего, в Египте в третьем-четвертом тысячелетии до нашей эры…
– Общеизвестно, – легко согласился Марвин.
– Как и то, что кошка там была не просто домашним животным, но животным священным…
– Как и это, – подтвердил Марвин.
– Не перебивай, – строго сказала Элис. – С ней были связаны многие религиозные и мистические представления, облик кошки даже придавали богу солнца Ра – его еще называли Великим Котом…
– Я знаю, – опять ввернул неуемный Марвин.
– Догадываюсь, что ты это знаешь, – строго сказала она. – И говорю об этом лишь для того, чтобы напомнить, что кошка – во многом загадочное животное. Мы, люди, крайне самонадеянно окрестили наших четвероногих питомцев «меньшими братьями», но, по-моему, это абсолютно верно лишь в том, что касается физических размеров!
– Другими словами, ты считаешь… – начал Марвин.
– Всего лишь предполагаю, – поправила Элис. – Я предполагаю, что Билли нарочно упрощает свою речь, когда разговаривает с нами: специально обходится теми немногими «словами», которые ты и я усвоили и теперь в состоянии понять. Так умные родители, обращаясь к маленькому ребенку, строят свою речь с учетом того, что и как воспринимает детский разум.
– Интересная гипотеза, – хмыкнул подросток. – Не особенно, правда, лестная для хомо сапиенс!
– Я еще не закончила, – продолжила она, ласково почесав за ушком мурлыкающего Билли. – Хочу добавить, что мне представляется вполне естественным, что особи одного вида – как люди, так и кошки! – должны разниться не только по характеру, но и по умственным способностям, склонностям и дарованиям, так что одно животное…
– Скажем, человек, – вставил Марвин.
– Скажем, кот, – поправила его Элис, – …будет настоящим поэтом…
– Скажем, Шекспиром! – подхватил он.
– …а другое с трудом свяжет два-три слова!
– Что и требовалось доказать, – удовлетворенно заключил Марвин, потрепав по спинке четвероногого тезку барда. – Кстати, о поэзии – как прошла ваша конференция?
– Прекрасно, – ответила Элис. – Между прочим, была очень интересная дискуссия по вопросу о вероятном авторе одного стихотворения. Кое-кто называл Шекспира, но я не согласна. Вот послушай: «Четыре времени любви перетекут одно в другое…»
– Очень, очень интересно, – с вежливым безразличием обронил Марвин, потихоньку подбираясь к тыльной части Билли, дабы любовно дернуть его за пушистый хвост.
Оберегая свое достоинство, бдительный кот проворно спрыгнул со стола и выбежал из кабинета.
– Я, пожалуй, спать пойду, – враз поскучнев, зевнул Марвин.
– Спокойной ночи, дорогой, – сказала Элис, надевая очки. – Я еще немного поработаю.
В ночной тиши работалось замечательно до тех пор, пока была ночная тишь. К сожалению, вскоре после ухода Марвина в зарослях мяты и мелиссы на клумбе под окном начался долгий кошачий концерт.
Солировал Билли. Элис попробовала было не обращать внимания на шум, но басовитые рулады любимца не давали ей сосредоточиться. Билли исполнял свою партию громко и с большим чувством, однако о содержании его эмоциональной арии оставалось только догадываться, потому что состряпанная Марвином простенькая машинка-переводчик захлебнулась на первых же звуках и растерянно молчала, лишь изредка прорываясь сквозь трубный глас Билли одинокими неуверенными «хочу», «грустно» и «очень рад». Крайне заинтригованная, Элис, отправляясь спать, оставила на подоконнике включенный диктофон.
– Вот работа для тебя и твоего компьютера, – сказала она за завтраком, протянув Марвину кассету с записью.
– М-м? – спросил юный гений, с аппетитом поглощая кукурузные хлопья с йогуртом.
– Ария Билли в сопровождении хора, – пояснила Элис. – Исполнялась нынче ночью в саду под моим окном.
– Смотри-ка, тебе еще поют серенады! – хмыкнул сынок. – Ладно, я посмотрю, можно ли с этим что- нибудь сделать…
– Посмотри, посмотри, – рассеянно кивнула она, еще раз пробегая глазами длинный список необходимых покупок.
Элис торопливо допила кофе, поставила грязную чашку в мойку и подхватила сумочку.
– Не уходи. Грустно, – тараща на нее круглые глаза, заныл Билли.
Она с полпути вернулась к холодильнику, достала пакет молока, вскрыла его, наполнила миску Билли и громко, ясно сказала:
– Билли! Молоко! Кушать!
Марвин весело хрюкнул, едва не выронив кофейную чашку.
– Марвин! Кофе! – укоризненно заметила ему Элис, указывая на образовавшуюся лужицу.
– Кушать? – понятливо переспросил сын.
– Кушать! – эхом отозвался Билли, опуская мордочку к миске.
Марвин демонически захохотал, Элис чертыхнулась и решительно шагнула за порог.
