а четвертая... Черт, я только по буквам могу произнести это название!..
— Зигуатенейо, — подсказал Болан.
— Именно! Но откуда оно тебе известно?
— Люди оттуда уже прибыли в залив Акапулько.
— Шустрые ребята! В таком случав остальные тоже могли тронуться с места. Не представляю, насколько они уже подобрались к тебе, это придется выяснять у... Впрочем, забудь об этом.
— Как скажешь, — согласился Болан. — Ты не в курсе, как у них налажена связь?
— Отменно.
— А как насчет другого оборудования?
— Тоже полный порядок.
— Понятно. Ну, а что тебе еще известно?
— Что еще? Похоже, ты сильно обеспокоил белого папочку.
— Печально это слышать, — сухо отозвался Болан.
— Он уверяет, будто земля под тобой ходит ходуном, и советует тебе перебраться в другое курортное местечко.
— При всем моем желании... — вздохнул Болан. — Я тут, кажется, здорово застрял.
— Тебе виднее. Мое дело — передать просьбу. Можешь о ней забыть.
— Уже забыл, — усмехнулся Мак. — Но передай папочке, что я всегда ценю его заботу обо мне. Просто мы живем как бы немножко в разных измерениях, и иногда его советы...
— Можешь не продолжать, — прервал друга Таррин. — Между прочим, я пытался навести справки о твоей деве. Ни-че-го. Но у меня есть другая информация. В частности, о флагах.
— Так-так, выкладывай.
— Белый флаг поднял мальчик Ровера из Вашингтона. Смекаешь? Он дошел до них через Государственный департамент.
— Ну, и что здесь особенного, Липучка?
— Не знаю, но, по-моему, что-то есть.
— Хорошо, я подумаю. Едем дальше. Флаг был поднят в пять по акапулькскому времени. Правильно?
— Минута в минуту. Теперь слушай о черном флаге. Он прибыл на нью-йоркском экспрессе. Я разговаривал с тем, кто это осуществил. Его запустили с корабля прямо в открытом море.
— Очень романтично, — хмыкнул Болан.
— Не без того. Информация получена через телефонную компанию Эр-Си-Эй.
— Спасибо, Липучка. Похоже, кусочки головоломки начинают понемногу складываться. Это хорошо. Кстати, ребята Ровера не могут использовать помощников?
— Хочешь сказать: из разных стран?
— Да кого угодно! Просто не могу понять, какое отношение ко всему этому имеют ребята Ровера. Что-то тут не так. Я бы хотел знать, что ты думаешь об этом.
— О наемниках Ровера? — уточнил Таррин.
Без сомнения, он имел в виду информаторов ФБР, не обремененных «законами страны».
— Да, Липучка, да, — быстро проговорил Болан. — Меня это очень интересует. Как-никак я уже потерял шесть любимых женщин.
Голос Таррина мигом посуровел:
— Они — твоя плата за доблесть, солдат.
— Так ты о них ничего не слышал?
— Их точное число шесть, так?
— Совершенно верно, ровно половина дюжины.
— Сразу шесть! Вечно ты любишь терять целые комплекты! — невесело усмехнулся Таррин. — Нет, их судьба мне неизвестна. Обычно слухи о подобных событиях доходят намного позже. Почему-то люди не любят распространяться на такие темы. Но я могу развесить кое-где уши, если это необходимо.
— Не стоит, — устало произнес Болан. — Я попробую разобраться сам. Тебе знаком человек по имени Джон Ройал?
— А кто же его не знает?!
— Помяни его добром, Липучка.
— Что?! Не может быть! А где ты находился в тот момент, черт побери?
— Увы, меня не было рядом, — со вздохом ответил Мак, — хотя кое-кто и пытался представить дело так, будто я сидел с ним до самой последней минуты.
— Так что у вас там происходит? Мне это не нравится, сержант.
— Слишком долгая история, друг, расскажу как-нибудь потом. Что удалось узнать об «ушах» в доме Спилка?
— Твоя информация полностью подтвердилась, — доложил двухголовый гений из Питтсфилда. — Но учти один нюанс: они как белые, так и черные. И разбираться с этим тебе придется самому. Сдается мне, у вас там становится достаточно жарко, приятель.
— Не то слово.
— Ну так постарайся не сгореть. Будь осторожен, Страйкер.
— Ты знаешь меня, — тихо ответил Болан и положил трубку.
Именно так — грандиозный пожар, в котором погибнуть ничего не стоит. Скоро весь город будет охвачен пламенем, если только не удастся изначально сбить огонь.
А Болан до сих пор не представлял, с какого же конца ему лучше всего подступиться.
Глава 17
Как всегда, он надел свой знаменитый костюм для ведения ночных боевых действий — костюм, который давно уже превратился в символ этого человека и его войны. Даже лицо и руки покрывал слой темной краски. В черной кобуре покоились девятимиллиметровая «беретта» с глушителем, который Болан изготовил сам, а также запасная обойма с разрывными патронами «парабеллум».
Оставив все прочее в машине, он тихо шагнул в ночь. В небе сияла луна, сквозь разрывы кучевых облаков сверкали яркие звезды.
Часы показывали два ночи. В этой части города все уже готовилось ко сну. Лишь редкие звуки смеха и веселья разносились над тихими водами залива.
Болан ступил в воду и бесшумно поплыл к «Марии». Достигнув яхты, он ухватился за якорную цепь и некоторое время прислушивался, после чего двинулся вдоль корпуса к корме. На корабле царила полнейшая тишина; ни в рубке, ни на палубе, ни в иллюминаторах не было ни единого огня. Но Болан знал, что все на борту сейчас настороже и готовы к любой неожиданности.
В этот момент он заметил на корме человека. Сунув под голову надувную подушку, тот небрежно развалился на дощатой палубе. Одна нога его была полусогнута, и пальцами правой руки он выстукивал по коленке какой-то быстрый, дробный ритм.
Болан бесшумно вскарабкался на корму и, молниеносно набросив на шею человека тонкую гарроту, тотчас увлек свою жертву под воду. Когда охранник перестал подавать какие-либо признаки жизни, Болан отпустил его и снова быстро взобрался на борт.
Люк в каюту был открыт. Болан сунул голову в черный проем и подождал немного, чтобы глаза привыкли к темноте. Чуть погодя он уже смог различить очертания корабельной обстановки. Внизу, прямо под собой, он увидел маленькую кухонную плиту, левее, вдоль переборки, стояли две кровати — кто-то спал на них, безмятежно похрапывая. Из каюты вела дверь еще в одно крохотное помещение — судя по всему, там тоже стояла койка.
Бесшумно спрыгнув внутрь, Болан мгновенно пустил в дело свою смертоносную леску. Первый человек испустил дух, даже не сообразив, что же с ним происходит. Второй также не оказал ни малейшего сопротивления — лишь слабый, угасающий хрип засвидетельствовал его конец.
После этого Болан пошарил рядом с плиткой и, найдя спички, чиркнул одной. В тусклом, колеблющемся свете он разглядел в углу фонарь, работающий от аккумуляторов, и включил его.
Как он и предполагал, за распахнутой настежь дверцей находилась маленькая каюта, почти целиком занятая широкой кроватью. В дверном проеме виднелась голая нога, свесившаяся почти до пола. Нога резко
