Болан постарался объяснить покороче.
— Фокус-покус, ловкость рук. Ты говоришь им то, что они ожидают услышать. Подыгрываешь их идиотским ритуалам. Это цена, которую они платят за свою любовь к интригам и разборкам.
— Но ведь они смотрели тебе прямо в лицо — и не узнали!
— А что они должны были узнать? Лицо ничего не значит само по себе, пока ты не свяжешь его с каким-то именем. Это и есть, так сказать, ловкость рук.
— Я бы никогда не забыла такое лицо, — заметила девушка.
Болан рассмеялся:
— А я никогда не забуду такое тело. Тебе ведь тоже удавалось с ними справляться.
Она хихикнула и призналась:
— Да, это срабатывало — они держались от меня подальше. Все-таки в этом доме у меня было определенное положение.
Теперь Болану сделалось понятно, почему он застал девушку обнаженной, но накопилось еще много вопросов, слишком много. Когда они выехали на скоростную автостраду и влились в редкий поток машин, девушка включила передатчик и взяла микрофон.
— Не возражаешь? — спросила она у Болана. — Я выйду под вымышленным позывным. Мы можем узнать, где сейчас транспортная полиция. Нам ведь ни к чему встречаться с фараонами?
— Валяй, — добродушно осклабился Болан.
Когда девушка нажала на кнопку микрофона и взялась за обработку водителей, изменился не только ее голос — даже выражение лица стало совсем другим.
— Эй, девятнадцать, — ворковала она. — Может, найдется грузовичок на 285-ом, который тащится на север?
Ответ последовал незамедлительно — в особой монотонной манере, характерной для водителей, которые проводят за рулем грузовика долгие утомительные часы:
— Привет, крошка. Я — Ухающий Филин, жму на газ к северу от Орландо. Не торопись, поболтай со мной немного, разгони тоску-печаль.
Девушка насмешливо взглянула на Болана и ответила нежным голоском:
— Спасибо, что отозвался, Ухающий Филин. Целую тебя за это. Я — Вечерняя Звезда, лечу себе вдоль дороги и освещаю сердца. Оглянись через плечо, любимый, и скажи, что ты видишь.
— Надо же! — выпалил водитель. — Я просил поболтать со мной, а не заставлять меня...
— Сначала дело, — настаивала девушка. — Так что у тебя сзади, родной?
— Ладно. Не буду тебя дурачить, детка, — за всю ночь не видел ни одного фараона. Так что у тебя впереди все чисто... но, может быть, отдохнем вместе, прежде чем ты снова отправишься в свой полет? Как насчет того, чтобы подсластить мой кофе?
Девушка рассмеялась низким чувственным смехом.
— Еще встретимся, Ухающий Филин. С меня поцелуй. Привет, Вечерняя Звезда летит на юг.
— Спасибо, детка. Удачи тебе. Привет.
Девушка положила на место микрофон и сказала Болану:
— Полный вперед — там все чисто.
— Я так и понял. Но у нас еще море времени.
— Признайся, — спросила она игриво, — тебе ведь не нравится, как я разговариваю но радио?
Болан пожал плечами.
— Наверное, твои приятели получают удовольствие.
— Это просто игра, — сказала она, устало глядя на дорогу.
— Послушай, это твоя рация и твоя машина, — мягко сказал Болан. — Какая разница, что я об этом думаю.
— Верно, мне все равно. Мне плевать, что об этом думают другие. Но что тут плохого, скажи? Обычная игра, и все это понимают. Я бы никогда не смогла говорить так лицом к лицу. Я бы просто не выдержала и расхохоталась. Но по радио совсем другое дело, понимаешь? Тебя никто не видит, ты прячешься за своим позывным, как за маской. И в этом вся прелесть. Ты часто пользуешься рацией?
— Не очень.
— Поэтому ты не понимаешь.
— Понимаю, — слабо возразил Болан.
— Нет. — Казалось, девушке обязательно нужно было оправдаться. — Знаешь, у меня есть теория на этот счет. Я думаю, тут по-настоящему проявляется человеческая природа.
— Где — тут? — лениво поинтересовался Болан.
— В эфире. Это настоящий мир, в котором живут только добрые приятели — дружелюбные, отзывчивые, всегда готовые прийти на помощь. Я много об этом думала. Когда-то мне казалось, что рации есть только у очень хороших людей. Но однажды я испытала настоящее потрясение. Один из моих приятелей в эфире оказался тем самым ужасным старикашкой, который живет на нашей улице. Мерзкий тип — сварливый, раздражительный, вечно гоняет детишек со своего газона. Но по радио он совсем другой, просто душка. И не я одна так думала — он всем нравится. Знаешь, какой у него позывной? Котенок! Так оно и есть, когда говоришь с ним по радио — сама доброта. Понимаешь, в эфире он может раскрыться, проявить свою подлинную сущность — ведь никто не догадывается, что это тот самый зануда с Пейсиз-Ферри.
— Вот и вся твоя теория?
— В общих чертах, да. Человеку хочется быть добрым и дружелюбным, это заложено в каждом из нас. А в жизни, по тем или иным причинам, до которых может докопаться только психоаналитик, мы играем свои отвратительные роли. Но если ты прячешься за позывным, понимаешь, если от тебя остается только голос, тогда тебе уже не нужно играть эту роль и ты можешь стать добрым, таким, какой ты есть на самом деле. Это похоже на то, что ты говорил о ловкости рук, — только наоборот.
— Интересно, — сказал Болан. — Я над этим подумаю.
— То же самое и с сексом.
— Что? — удивленно переспросил Болан.
— Лучший секс — анонимный.
— Ничего не могу сказать на этот счет, — рассмеялся Болан. — Никогда не пробовал. А ты?
— А я пробовала, — с вызовом ответила девушка.
Похоже, больше ей не хотелось распространяться на эту тему, и Болан отложил необычный разговор до лучших времен.
Они ехали молча, пока впереди не показались огни аэропорта.
— Ну вот, приехали, — сказала она. — Следующий поворот.
— Спасибо.
— Не за что. А у тебя есть позывной?
— Боюсь, что нет.
— Я бы могла подобрать что-нибудь. Например, Настоящий Мужик.
— Спасибо, — сухо поблагодарил Болан.
— Не за что. Зачем мы едем в аэропорт?
— Мне нужно посмотреть на охотников за головами.
— Что?
— Сюда прибывают люди, — объяснил Болан, — которым нужна моя голова. Я хочу их видеть.
— Может быть, и нет, — пробормотала девушка.
— О чем ты?
— О моей теории. Может быть, она не ко всем применима в равной степени. Я еще понаблюдаю за тобой.
Болан ухмыльнулся и повернул к зданию аэропорта. Из разговора с этой девушкой он не узнал почти ничего полезного. Что ж, для этого еще будет время. Сейчас важно то, что между ним и свояченицей хозяина Атланты установилось своего рода доверие.
Война делалась чертовски занятной.
Глава 7
Аэропорт Атланты был, безусловно, одним из самых многолюдных в стране, но в такой ранний
