и я обещаю тебе, что ты сможешь выпустить все патроны, прежде чем я нажму на курок. Иначе... ты не сделаешь из этого автомата ни единого выстрела.
Минотти аккуратно загасил сигару в пепельнице и сказал, поднявшись:
— Я хочу разрядить его до последнего патрона.
Болан подошел к дивану, взял «томпсон», снял его с предохранителя, вернулся к замершему в ожидании гангстеру и, став позади него, передал старый автомат в руки Марко.
— Он стоял на предохранителе, — хихикнул Минотти.
— Конечно, — произнес Болан. — Я же не сумасшедший.
— Я тебе солгал, — весело признался Минотти. — Я никогда не стрелял из этой штуки, потому что все время боялся, как бы она не взорвалась у меня в руках.
— Теперь у тебя есть шанс проверить, насколько были обоснованны твои опасения. А в общем-то это не имеет никакого значения, ты как считаешь?
— Полагаю, что нет, — заметил Марко.
Он пересилил себя и нажал на спусковой крючок. Автомат 45-го калибра дернулся и запрыгал в руках Минотти, отчего все его тело затряслось, как в лихорадке. Мафиози крепче стиснул оружие в руках и плотнее прижал приклад к плечу.
Викторианские красоты полетели ко всем чертям под сокрушительным напором целого роя 9- миллиметровых пуль. Минотти уже начал входить в раж, когда Болан взял «беретту» за ствол и нанес ему сильный удар рукояткой за ухом.
Стрельба моментально стихла, «томпсон» отлетел в сторону, и Марко как подкошенный рухнул без сознания на пол. Если бы посторонний человек взглянул на него, то без колебаний посчитал бы его покойником? Но относительно Минотти у Болана были другие планы.
Он сунул «беретту» в кобуру, взвалил бесчувственное тело на плечи и направился к выходу.
Но в этот момент входная дверь, украшенная резьбой в викторианском стиле, распахнулась от удара ногой, и на пороге возник Дональд Рутиглио с длинноствольным пистолетом наготове. На его тонких губах играла самодовольная улыбка, когда он мягко, почти доброжелательно произнес:
— Тебе конец, Омега... или Болан... или кто ты там еще.
Но Болан-Омега-или-кто-ты-там-еще родился под счастливой звездой. Видно, ему не суждено было умереть в закопченном борделе Марко Минотти. Короткая очередь из легкого автомата — если слух не подвел Болана, стреляли из «узи» — свалила Бубнового Туза наземь.
Лео Таррин быстро вбежал в салон, ногой перевернул труп на спину и спокойно объявил:
— Ты был прав, сержант. С тобой все в порядке?
— Все о'кей, Лео, — ответил Болан верному другу. — Ты самый лучший напарник, которого я когда-либо знал.
Лео улыбнулся, и мужественные, полные решимости люди вышли из «Римских ночей», чтобы посмотреть, как выглядит Центральный парк солнечным субботним днем.
Глава 20
День был субботний, но вообще-то не солнечный. С юго-запада надвигались огромные серые тучи, уже заслонившие солнце и предвещавшие грозу, которая вот-вот должна была разразиться над городом.
— Надеюсь, это не дурное предзнаменование, — произнес Лео, взглянув на небо.
— Смотря для кого, — улыбнувшись, сказал Болан, входя в «караван» со своей бесчувственной ношей на плечах.
Роза Эйприл с иронией приветствовала его:
— Еще ни разу не было случая, чтобы ты кого-нибудь не притащил сюда? Что у нас сегодня? Открывается бесплатная ночлежка?
Мак улыбнулся ей:
— Ты не хуже меня знаешь, какой сегодня день, — и уложил Марко в спальном отсеке.
Лео прошел в задний отсек фургона и оставил «узи» в арсенале.
Роза устроилась рядом с сиденьем водителя и, бросив вопросительный взгляд на Болана, сообщила:
— Шеф ждет нас в парке. Ты знаешь где.
Болан, конечно, знал. План предстоящей операции пока не очень четко укладывался у него в голове, но раз уж ФБР решило провести ее таким образом, значит у них имелись на то веские причины.
Он уселся за руль, завел двигатель и направил машину в сторону парка.
Там уже вовсю кипела работа: агенты выстраивали сборные заграждения из щитов и металлических стоек, которые потом за ненадобностью легко разбирались и не занимали много места при хранении на складе. Следом за работающими медленно ползла машина, груженная сборными элементами заграждения.
Большой участок Центрального парка оказался блокированным и закрытым для публики, которой сообщили, что сбежал опасный преступник, укрывшийся именно здесь. В подтверждение этой легенды патрулировало множество городских полицейских.
У первого заграждения агенты ФБР узнали боевой фургон и поспешили открыть ему проезд. Болан проехал мимо, кивнув головой этим крепким парням, которые даже не представляли себе, что, собственно говоря, здесь происходит.
Расколов небо на две части, сверкнула ослепительная молния, и по крыше забарабанили крупные капли дождя.
Болан включил дворники и искоса взглянул на Эйприл. Она угрюмо смотрела вперед, вероятно, размышляя о том, что их ждет и когда, наконец, закончится эта кошмарная неделя.
Кто знает, может быть, он никогда больше не увидит этот парк, залитый солнцем. Да что там! Может, он в последний раз видит его в дождливую погоду. На него накатила волна философского настроения, а если точнее, то мечтательности... Да, пожалуй, это слово лучше всего отражало его состояние.
Вот и все... Болан не думал, что доживет до встречи в Центральном парке в этот субботний день. Еще совсем недавно она не представлялась ему возможной. Наверно, что-то было упущено, многое недоделано, а кое в чем он, чего греха таить, переусердствовал. Однако Мак не испытывал удовлетворения, ему не верилось, что все уже позади и война закончилась. Но впервые с тех пор, как он начал свой крестовый поход, Маку Болану показалось, что перед ним, наконец, забрезжило будущее. Хотя правильнее было бы сказать — перед его физической оболочкой, а вот имя... оно должно было умереть дождливым днем в Центральном парке.
Болану казалось, будто он едет на собственные похороны.
Он остановил громоздкую машину в условленном месте. Дождь усилился и превратился в настоящий ливень, так сильно хлеставший в окна, что сквозь них ничего нельзя было разглядеть. Если кто и притаился снаружи — поди разгляди его!
Конечно, этот ливень можно считать знамением. Знаки, ниспосланные свыше, не всегда бывают плохими.
Кто-то заколотил в дверь. Болан сразу нажал кнопку блокировки, дверь отворилась, и в машину, чертыхаясь, ввалился Гарольд Броньола.
У него не было ни плаща, ни зонта. Он промок до нитки, и под его ногами начала немедленно растекаться дождевая лужа.
— Эй, Страйкер, это ты заказал такую погоду? — сварливо спросил он.
— У природы нет плохой погоды, Гарольд.
Директор ФБР подошел к кушетке и пристально посмотрел на Минотти, который все еще не пришел в себя, затем вернулся в боевой отсек и открыл тяжелый дипломат, положив его на откидной столик.
— Я тут кое-что принес, — произнес он. — Кстати, у вас есть полотенце? А то я весь пол вам залью...
Эйприл принесла большое банное полотенце, набросила его на плечи Броньоле и шутливо сказала:
— Ну, шеф, теперь вы не посмеете сказать, что я никогда не терла вам спину.
Прекрасно! К ней вернулось хорошее настроение и присущее ей чувство юмора. Болан обнял Розу и коснулся губами ее лба.
