везде, что одновременно означает и нигде. Если Иисус являлся иудеем, то какое ему было дело до верований халдеев и греков? Учтите, что это ему принадлежат слова: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Матф. 5:17). Христос вовсе не стремился нарушить законы данные Мозесом, и что самое интересное, он их и не нарушил. Все дело в том, что точно так же, как Мозесу пришлось учитывать обычаи и верования
Поиски истоков Троицы в еврейской среде не дадут исследователю решения проблемы, пока он не признает, что ее истоки необходимо искать в верованиях индоевропейцев. Академики Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов особо отмечают, что «число «три» имеет сакральное значение в представлениях древних индоевропейцев и часто определяет количество основных значимых ритуально-мифологических единиц. Выделяются три главных бога пантеона — римские Iupiter, Mars, Quirinus, образующие капитолийскую триаду, которая имеет соответствие и в умбрской традиции; в древнеисландской традиции: Oöinn, Θογγ, Njorör. Трехглавые персонажи, носящие соответствующие обозначения, известны из многих индоевропейских традиций. Это — трехглавые чудовища в «Ригведе» и «Авесте», и их убийцы, носящие имена, образованные от числа «три», ср. др. — инд. Trita- aptia- (один из трех братьев), авест. örita-; ср. также трехглавое чудовище в славянском фольклоре. В индоевропейском мифологическом эпосе нередко объединяются три персонажа или три персонажа выступают как единое целое (ср. три богатыря в эпосе восточных славян). В кельтском эпосе один персонаж является сыном трех отцов — Mac Tri Con (буквально: «Сын Трех Псов»)… Особая значимость числа «три» в мифологических представлениях древних индоевропейцев сказывается и в троичности индоевропейской модели мира, и, соответственно, в членении «Мирового дерева» на три части — «Верхний мир», «Средний мир» и «Нижний мир», с которыми соотносится все живое, распределяющееся соответственно по этим трем мирам»{156}.
Здесь, кстати, следует вспомнить некоторые обстоятельства связанные с распространением в средневековой России так называемой «ереси жидовствующих». О доктрине, которую пропагандировал жид Схария известно не слишком много, но известно, что еретики отрицали божественность Христа, иконы, монашество, духовную иерархию, бессмертие человеческой души, а также догмат о Троице. Иудей, даже если бы он желал внедрить в арийское сознание принципы монотеизма (а христианство получило развитие, прежде всего, в арийской среде, в смысле европейской, а не иранской) путем некоторой адаптации религии Моисея, не пошел бы на установление подобного догмата. Для него это было бы равносильно требованию уничтожения язычества путем установления язычества еще более злостного, глобального и опасно нетерпимого.
Христос не являлся ни иудеем, ни евреем. Но каково же его человеческое происхождение? Ответ на этот вопрос, скорее всего, также не составит особого труда. Здесь следует посмотреть, у какого народа (или народов) из числа проживавших во времена Христа в Палестине или же по соседству с ней, существовали представления о троичности Божества. Подобные представления в эпоху Нового Завета могли существовать только у кельтов, т. е. галлов, известных в Малой Азии под именем
Свт. Феофан Затворник в толковании на Послание ап. Павла к галатам сообщает нам следующее. «О галлах рассказывают, что они поднялись с берегов Рейна, под предводительством Бриенна. Их было три племени: трокмы, толистобои и тектосаги, — все кельты. Сначала они нападали на разные местности Македонии и Греции, а потом во Фракии дали себе некоторую оседлость, основав нечто похожее на воеводство под именем Тиле. Между тем они не переставали удовлетворять своим воинственным наклонностям, — и это подало повод Никомеду, царю Вифинскому, пригласить их к себе на помощь в его борьбе с братом своим Кивелом. С этой целию они перешли в Малую Азию в 280 году до Рождества Христова под предводительством Леонора и Лотара; но там и остались, получив от Никомеда, за содействие ему, земли в Вифинии. Эти земли они не переставали расширять за счет соседних областей, пока не сделал им отпора Пергамский царь Аттал, одержав над ними победу, которая произвела на них такое впечатление, что они сочли лучшим переменить самое место своего поселения и перешли на реку Галис, протекающую посреди Галатии с юго-запада на северо-восток. Это было в 240 году до Рождества Христова. Тут они оселись окончательно и не переменяли уже более своего местожительства. Вскоре после этого, в 189 году до Рождества Христова, консул Манлий подчинил их римлянам, оставив, однако же, им собственное управление под своими владыками, кои потом получили титло царей. С этих пор они обратились к мирным занятиям и искусствам и стали возделывать свою плодородную и цветущую страну. Естественным следствием этого было то, что они посредством гражданских и житейских сношений смешались с местными греками, усвоив их нравы и язык, хотя, по замечанию блаженного Иеронима{157} (в начале 2-й книги Толкований), даже в его время некоторые там говорили таким языком, которым говорили тревиры. От этого все жители той области получили название галло-греков, а самая область — Галлогреции. Но потом эти названия заменились другими, и их стали звать галатами, а страну их — Галатиею»{158}.
За информацией о верованиях кельтов (галлов) можно обратиться к весьма обстоятельной книге чешского ученого Я. Филипа «Кельтская цивилизация и ее наследие».
Для начала, мы должны представить себе характер данного народа и представить его тем легче, что он несет в себе черты свойственные славянам, особенно великороссам. Во-первых, война была страстью кельтов, на что указывал еще Страбон. Они любили битвы и приключения, забавы и пиршества. Во-вторых, их разговорчивость часто граничила с болтливостью. У кельтов очень сильно было развито воображение и пристрастие к религиозным традициям. В-третьих, со слов Цезаря можно уяснить, что это был народ непостоянный, всегда падкий на все новое и обладавший большой способностью подражать всему, что он видел и чему мог где-нибудь научиться. «Археологические находки свидетельствуют о том, что кельты умели не только подражать чужим образцам, но что благодаря своим творческим способностям они переделывали их, давая им свое содержание»{159}. В-четвертых, по словам Я. Филипа, друиды верили в бессмертие души.
Так вот, рассматривая религиозные представления кельтов, Я. Филип особо отмечает, что «для кельтской среды особенно типична троица. Мы познакомились уже с троицей матерей, но встречается и бог с тремя головами или с тремя лицами (рельефное изображение трехголового бога в области Реймса, трехголовый бог на сосуде в Бавэ), встречаются и бык с тремя рогами (tavros trigarnos), троица животных или фигуры, обладающие способностью утроиться и т. д. Число «три» кельты считали символом силы и совершенства, трехголовый бог был самым могущественным»{160} .
Единственная информация об именах кельтских божеств содержится у римского поэта Лукана (I в. н. э.). По его словам, кельты приносили «кровавые жертвы на алтарях дикого Тевтата, ужасного Езуса и Тараниса, что не добрее скифской Дианы» («Фарсалия», I, ст. 444–446). Известный религиовед М. Элиаде пишет: «Подлинность этих имен подтверждается надписями галло-римского периода, упоминающими Езуса, Таранукуса (или Юпитера Таранукуса) и Марса Тутатиса. Автор одного средневекового комментария{161} попытался истолковать эти надписи, но его толкования противоречивы. Однако комментарий содержит точные сведения о видах жертвоприношений, приличествующих каждому божеству: в честь Тевтата человека надлежало утопить в чане с водой; для Езуса жертву подвешивали на дерево и выпускали из нее кровь (выделено мной. —
Далее нам следует отметить одно обстоятельство.
Смысл смерти Христа заключается в том, что он принес себя в жертву, дабы приобщить к Господу язычников, о чем ап. Павел пишет галатам: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою — ибо написано: проклят всяк, висящий на древе, — дабы благословение Авраамово через Христа Иисуса распространилось на язычников, чтобы нам получить обещанного Духа верою» (Гал. 3:13–14). О том же: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились. (1 Петр. 2:24).
Вспомним обстоятельства казни Христа. Его распяли на кресте (дереве), а затем, после того, как Иисус «испустил дух» (Матф. 27:50), римский легионер пронзил его копьем: «один из воинов копьем пронзил
