Фрастен), Фрутан, Алвад, Мутур (от «мохтар» — высший, главный), Стир, Истр, Гунастр, Алдан, Туробид[367]. Впрочем, если уж речь вновь зашла о «русских» именах, то вновь же следует подчеркнуть интернациональный характер русской общности. Так, имена Егри, Уто, Кол, Гуды — принадлежат к именам венедо-иллирийской группы. Имена Роальд, Шихберн, Куци, Моны имеют кельтскую основу[368]. Финно-угорскими, возможно, являются Каницар, Искусеви, Апубексарь[369].
Более того, есть некоторые основания считать финно-угорским и имя князя Игоря, которое зачастую производится от скандинавского Ингвар. Между тем, последнее было заимствовано скандинавами во время Великого переселения народов. Корень «инг» в уральских языках обозначает «господин», «старший». Как указывает Е. С. Галкина: «Западноевропейские источники называют Игоря Ингером и никогда — Ингваром, хотя это имя им было хорошо знакомо. В Древнюю Русь имя Ингвар попало, судя по летописям, в конце XII в. и никогда не смешивалось с Игорем[370]»[371]. К примеру, в ПВЛ по Пискаревскому летописцу сообщается: «Рюрику же княжащу в Новегороде и роди сын, и нарече имя ему Игорь». Между тем, в статье от 1217 (6725) года Пискаревский летописец сообщает: «Того же лета приходи Глеб с половцы и з братом Констянтином к Рязани. Ингвар же зь братьею срете и би их».
Таким образом, опять же по мнению Е. С. Галкиной, доминирующими в киевской элите первой половины X в. были три этнических компонента: салтовско-причерноморский, прибалтийский (очевидно это руги) и дунайско-балканский, а слова «род русский» носили не этническую, а социальную окраску.
В-четвертых, существование аланской руси может объяснить наличие иранских божеств в киевском языческом пантеоне. Так, ПВЛ сообщает о начале княжения князя Владимира[372]: «6488 (980). И нача княжити Володимер въ Киеве един, и постави кумиры (выделено мной. — K.П.) на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь». Известие ПВЛ о присутствии Хорса в славянском языческом пантеоне не является единственным. В «Хождении Богородицы по мукам» (список XII в.) сказано: «И рече архистратиг: «Сии суть, иже не вероваша во Отца и Сына и Святого Духа, но забыша бога и вероваша юже ны бе тварь Бог на работу сотворил, того они все боги прозваша: солнце и месяць, землю и воду, и звери и гади, то святей человекы, камени ту устроя, Трояна, Хърса, Велеса, Перуна, но быша обратиша бесом злым и вероваша, и доселе мраком злым содержими суть, того ради зде тако мучатся…»[373]. Кроме того, аналогичные упоминания присутствуют и в других русских средневековых апокрифических произведениях «и вроують в Пероуна и въ Хърса…»; «Тмь же богом требоу кладоуть… Пероуноу, Хърсу…»; «мняще богы многы, Перуна и Хорса…»[374] и т. д.
Хоре и Симаргл считаются иранскими, неславянскими божествами, и устроение князем Владимиром их идолов в Киеве выглядит достаточно странно, если не предположить проживание в Киеве достаточно значительного аланского компонента. Впрочем, здесь нельзя отрицать наличия общих верований, восходящих ко временам индоевропейского единства. Б. А. Рыбаков полагает, что при всей близости русского Симаргла-Съмаргла к иранскому Сэнмурву следует признать, что здесь перед нами не столько заимствование, сколько одинаковость образа. «В пользу этого говорит и то, что ни один из многочисленных иранских вариантов имени Сэнмурва не совпадает с русской формой»[375] .
В-пятых, существование аланской руси может объяснить и присвоение русскими князьями титула каган. Кстати, митрополит Иоанн, в «Слове о Законе и Благодати» (сер. XI в.), называл каганом упомянутого выше князя Владимира Святославовича, при котором, как это официально утверждается, крестилась Русская земля.
Сейчас мы немного отступим от аланской темы и вспомним о тавроскифах, руководимых князем Святославом (942–972 гг.), которых Лев Диакон, впрочем, как и другие византийские авторы, называл «росами» (Рост). То, что упомянутые тавроскифы не принадлежали ни к иранской, ни к скандинавской этнической общностям, не вызывает каких-либо сомнений. Здесь вполне достаточно обратиться к их погребальным обычаям, которые Лев Диакон описывает так: «И вот, когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили [несколько] грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра» (История, IX, 6). О славянстве тавроскифов см. соответствующие комментарии к тексту М. Я. Сюзюмова и С. А. Иванова[376].
Любопытно, но Лев Диакон утверждает, что тавроскифов называли росами именно в просторечии (История, IV, 6). Здесь я напомню слова Лиутпранда Кремонского, посетившего Константинополь в середине X в., который утверждал, что русы получили свое наименование (???????) за особый оттенок цвета их тела (de qualitate corporis)[377], несомненно, отличавшийся от южной смуглости византийцев и арабов. М. Я. Сюзюмов полагает, что на основании приведенного замечания Литупранда можно сделать вывод, что в народном византийском произношении употреблялось не ???, a ???????, т. е. «красные»[378], о чем выше по тексту также было упомянуто. В высших же и образованных слоях Ромейской империи употребляли в документах слово «рос» (???). Что же касается Льва Диакона, безусловно, знакомого и с тем, и с другим чтением, то очевидно он употреблял слово «рос» уже не только по отношению к русским торговым экспедициям, но и к словенскому населению, находившемуся под русской властью. Как известно, во времена Олега русь стала, что называется, «оседать на землю».
Далее мы продолжим разговор об аланах, вернее о рос-аланах, и попытаемся все-таки ответить на вопрос, поставленный в предыдущей главе. А именно: каким образом оказались связаны в один узел моголы-нируны(ниучи), аланы и русь?
ЧИНГИС РЮРИКОВИЧ,
КОНУНГ ВСЕЯ МОГОЛИИ
Как было отмечено выше, аланская общность сформировалась на территории древнего Кангюя, получившего свое наименование от одного из названий Сырдарьи, которая еще в Средние века именовалась «рекой Канга». На вершине своего могущества в I–II вв. н. э. власть Кангюйского государства распространялась на земли, заселенные как кочевниками, так и оседлыми и полуоседлыми народами. В эту пору его территория простиралась от Ферганы и Семиречья на востоке и юго-востоке до Арала и Приуралья на Западе, от засырдарьинских степей на севере до южных пределов Согда, где граничила с территорией Кушанского царства, другой крупной державы древности.
Территория Кангюя в период своего расцвета — это территория Западного Туркестана в будущем, или же Турана в прошлом, чье название не имеет никакого отношения к современным тюркским народностям[379]. Туранцами в древние времена называли саков, массагетов, кушан, парфян, эфталитов и другие народности говорившие на восточно-иранских языках. В персидской литературе арийский мир разделен на кочевой Туран и оседлый Иран, которые, обычно, противопоставляются друг другу. Данное разделение идет со времен Ахеменидов (550–327 гг. до н. э.). Условной же границей между Ираном и Тураном в древние времена считалась Сырдарья, а в более поздние — Амударья, что объясняется военным давлением кочевого туранского мира.
Как отмечает JI.H. Гумилев: «Иран и Туран населяли близкородственные племена арийцев. Разделяла их не раса или язык, а религия. Инициатива разделения древнеарийской культурной целостности приписывается пророку Заратустре, жившему в VI в. до н. э. и проповедовавшему монотеизм, почитание Ахурамазды («мудрого владыки») вместо пантеона арийских богов — дэвов, тех самых, которых эллины помещали на Олимпе, а германцы — в Валгалле… Новую веру приняли далеко не все. Даже в Иране она возобладала не сразу. Но все арийцы, которые сохранили верность древним богам, стали туранцами, а сторонники Заратустры — иранцами. Так совершилось разделение на Иран и Туран. Персидские цари
