показывали. Сейчас люди такие — им только покажи, отберут у слабых женщин и тут же отожрут. — От темы жратвы аськина мысль причудливо скакнула к утренним визитерам. — А эти филологи под конец оказались ничего.
— Они не филологи, — подала голос сестрица.
— Какая разница, — отмахнулась Аська. — Притомили они меня сперва, а после общие знакомые откопались, сходили за водкой, посидели по-человечески… Теоретики. Говорят, период сейчас такой. У всех. Говенная морось, говорят, сыплется. Их по деньгам кинули, а у нас под утро кто-то просто в подъезде насрал. Вот так незатейливо. Это не ты, Морж, спьяну?
— Нет, — лаконично сказал Сигизмунд, продолжая хлебать борщ.
— Вот и я говорю: не мог он этого сделать, он генеральный директор…
— Вы каким бизнесом занимаетесь? — вежливо спросила Вика, желая сменить тему разговора на более приятную.
Аська привзвизгнула, предвкушая.
— Тараканов морю, — ответил Сигизмунд.
— И как? — спросила Вика.
— На жизнь хватает.
Повисло молчание. Сигизмунд будто со стороны слышал в тишине свое громкое чавканье.
Аська легла на стол грудью, засматривая Сигизмунду в лицо.
— Ну так что, поссорились вы с ней все-таки?
— Нет.
— Точно?
— Да.
— Так почему она от тебя ушла-то?
— Пропала она, а не ушла.
— Думаешь, похитили?
— Нет.
А может, и похитили, подумал Сигизмунд. Он не знал.
— Своими ногами ушла? — продолжала допытываться Аська.
— Я пошел машину заводить. Пока из гаража выезжал — ба-бах, ее нет.
— Что значит ба-бах? Стреляли?
— Это я фигурально. Просто — нет.
Сигизмунд твердо решил не пускать взбалмошную Аську во всю эту загадочную историю. Запутает еще больше.
Его уклончивость не осталась для Аськи незамеченной.
— Не хочешь говорить — не надо. Я тебе так скажу: если своими ногами ушла, возможно, своими ногами и назад придет. У беременных еще и не такое бывает.
Да уж, подумал Сигизмунд. Вспомнилась вдруг неприятная встреча с беременной в тот день, когда он нашел в гараже Лантхильду.
— Ну ладно, Морж, — сказала Аська. — Мы пошли. За деньги спасибо. Посуду у тебя мыть уж не будем, извини.
Сигизмунд встал, проводил их. Когда закрылась дверь, в квартире стало очень тихо и пусто.
В принципе, к этой пустоте он и стремился, когда расходился с Натальей. И жил в этой пустоте, лишь изредка разбавляя ее случайными и недолговременными подругами. А теперь в квартире будто звенело. Кассету бы поставить, Мурра послушать — так разбит магнитофон.
Сигизмунд ткнул пальцем в телевизор и плюхнулся на диван. Некоторое время бродил по каналам. Все было скучно. Засилие пошлости удручало. Шуршание памперсов не захватывало, «дэним» не привлекал. Не хотелось ни чистить зубы, ни источать ароматы Настоящего Мужчины. Ни хрена не хотелось.
Наконец набрел на академического дядю в двубортном пиджаке. Дядя бубнил про какую-то комету. Дескать, открыли в 95-м году комету. И не простую, а супер. То есть, без дураков супер, это вам не памперс-юни. И в бинокль уже эту комету видно, а скоро вовсе вырастет. Близко пройдет, но не упадет на Землю, хвост на полнеба растянет. Будет видна ночью, а если захотите — то и днем. Последним эту комету Рюрик видел, а теперь вот нам счастье привалило.
Дядю сменили спортивные новости. Сигизмунд выключил ого. Нет, не ого — телевизор. Ого раньше был. Вчера.
Он начал ощущать, как растет подушка времени между ним и Лантхильдой. Сперва чуть-чуть — вчера. Потом побольше — позавчера. Не успеешь оглянуться — месяц назад… Растянется, как хвост у кометы. На полнеба. На полжизни.
А ведь он всерьез собирался жить с ней всю жизнь — сколько получится. Он только сейчас понял, как серьезно к ней относился.
Из клубящегося тоскливого полусна-полубреда Сигизмунда вырвал телефонный звонок. Сигизмунд ощутил острый приступ досады: возвращаться к реальности не хотелось. Что-то было в этой реальности не так.
А телефон звонил и звонил. Настырно.
Сигизмунд снял трубку. Просто чтобы звонить перестал. Машинально произнес:
— Алло…
— Сигизмунд Борисович! — заверещала трубка. — Вы спите? Вы болеете? Сигизмунд Борисович!..
— Алло, — повторил Сигизмунд вяло.
— Вы слушаете?
— Кто это звонит?
— Это я, Света.
— Какая Света?.. — начал было Сигизмунд и тут проснулся окончательно. — Светка?
— Вы спите?
— Да не сплю я, не сплю. Задумался. Ты что как резаная?
— Сигизмунд Борисович, нас обокрали, — выпалила трубка.
Сигизмунд на мгновение представил себе светящееся окно светкиной квартиры.
— Сочувствую, — проговорил он еще более вяло.
— Да нас, нас обокрали! — надрывалась в телефоне Светка. — НАС!
Сигизмунд немного подумал.
— «Морену»? — спросил он.
— Да, да! Приезжайте скорее!
— Еду, — сказал Сигизмунд, роняя трубку.
Было одиннадцать утра. Сколько же он проспал?
Сигизмунд был в «Морене» через час. Федор уже прибыл. Захлебываясь, Светочка принялась рассказывать. Она пришла на работу первая, открыла дверь и обнаружила… собственно, ничего она не обнаружила. Вся техника была вынесена.
Компьютер с бухгалтерией. Принтер — лазерный. Факс поперли, естественно. «Панасониковский» телефонный аппарат со всякими кнопками: автоповтор там, автоответчик. Сигизмундово любимое вертящееся кресло на колесиках вынесли. Обидели, блин, генерального. Две пачки бумаги для лазерных распечаток — это уже свинство — беспринципно утащили.
Светочка звонила по старому телефонному аппарату — с битым корпусом и замусоленной трубкой. Валялся в ящике стола, все руки не доходили выбросить. А тут пригодился. Воткнула и позвонила — сперва Федору, потом Сигизмунду.
Смежная дверь к арендаторам была заперта. Открыли. У субарендаторов было вообще пусто. Входной замок с «ихней» стороны был сломан.
Сигизмунд с Федором переглянулись.
— Я велел Светке ничего не касаться, — сообщил Федор. — Чтобы все хранило девственный вид.
