профилактории, принадлежащем местному мясокомбинату. Путевки в это заведение получали не все члены трудового коллектива, но руководство отдыхало в комфортабельных номерах и грелось в сауне регулярно. Красавица Людочка познакомилась с главной бухгалтершей предприятия, милыми манерами и скромностью приглянулась капризной тетке, и та познакомила ее со своим племянником Дёмочкой.
Дёмочке было двадцать три года, он уже успел с отличием закончить Технологический университет, отлично разбирался в компьютерах, но ничего не понимал в девушках и совершенно не умел с ними знакомиться. У Дёмочки еще никогда не случалось романов, и в красавицу Людочку он влюбился мгновенно и безоглядно. У парня была собственная квартира – однокомнатная, но хорошая, не то что развалюха, в которой Людочка жила с мамой. Еще у Дёмочки было перспективное будущее. Людочка оценила все плюсы и вышла за Дёмочку замуж.
Однако счастливая жизнь молодоженов была недолгой. Через полгода после свадьбы Дёмочка случайно узнал, что жена ему изменяет, и воспринял это как конец света. Впечатлительный юноша свил из первых попавшихся под руку компьютерных проводов тугую петлю и повесился на люстре, оставив изменнице густо закапанное слезами обличительное письмо.
Людочкин однокомнатный рай мгновенно превратился в ад. Родственники несчастного Дёмочки взашей вытолкали ее из квартиры и вдобавок ославили на весь район как распутную мерзавку, из-за которой лишил себя жизни хороший парень. Тот факт, что мерзавка к этому времени уже была глубоко беременна, ничего не изменил. Признать ребенка гулящей бабы своим внуком убитые горем родители Дёмочки отказались наотрез. Людочка вынуждена была вернуться в мамин домишко. Работу она оставила, денег у нее не было, а вскоре родился Андрюша.
– Че ей было делать-то? – сокрушалась быстро захмелевшая Верка, уже с трудом ворочая языком. – Бросила девка мальца матери, а сама в город подалась – от стыда подальше и на заработки. И, видать, заработала-таки! Вишь, развалюху свою Петровы бросили, перебрались куда-то в другое место!
– Может, они продали этот дом? – спросила Ирка.
Верка пьяно захохотала:
– Да кому ж этот сарай можно продать? Его и даром-то никто не возьмет!
– А земля, участок под домом? Он чего-то стоит?
– Да ты сама подумай, какой участок! – Верка с обидным намеком постучала себя по лбу. – Чем он лучше того пустыря? Вода во дворе, канализации и газа нет, до автобусной остановки с полчаса по грязюке чапать.
– Но тут природа, свежий воздух, – неуверенно протянула Ирка.
Верка, своими ароматами сильно портящая атмосферу, издевательски захохотала:
– Приро-ода! За нее денег платить не надо: глянь, в двух шагах чистое поле начинается, там бесплатно участок бери и стройся – не хочу!
И она с воодушевлением запела:
– Поле, русское по-о-оле! Светит луна или падает снег…
– Нам пора, – сказала я, оценив состояние нашей собеседницы как предзакатное.
– До свиданья, – вежливо сказала Ирка, поднимаясь из-за стола.
Пьяная Верка нашего ухода даже не заметила. Подперев растрепанную голову грязным кулаком, она самозабвенно выводила песню про русское поле, тонким колоском которого певица воспринимала себя. Колосок заметно кренился набок и обещал полечь, не дождавшись урочной жатвы.
Через полчаса мы уже выезжали из Тихореченска на трассу. Без сожаления проводив взглядом убегающий назад дорожный знак с названием оставленного нами населенного пункта, я поудобнее уселась, отломила кусочек деревенского каравая, сунула его в рот и призадумалась.
Не знаю, как проистекают мыслительные процессы у других сыщиков, но в моем случае о четкой логике и дедукции говорить не приходится. Отчасти это объясняется тем, что работаю я как сыщик в условиях, далеких от идеальных: то и дело приходится отвлекаться от расследования для исполнения обязанностей матери, подруги и жены. Впрочем, я не жалуюсь, особенно по поводу супружеского долга. Однако мысли мои в результате скачут, как резвые молодые кузнечики, и последовательности в детективных раздумьях что-то не наблюдается. Определенное представление о происходящем – и происходившем – с Людочкой Петровой у меня уже сложилось, но общая картина прорисовывается пунктирно, с досадными пробелами.
Итак, что мы узнали в результате своего кавалерийского наскока на Тихореченск? Что Людочка Петрова на самом деле не девственница, у нее растет сын, который живет с бабушкой, – это раз. Второе: за короткий период времени Людочка где-то достала большую сумму денег. Насколько большую? Достаточную, чтобы без сожаления бросить развалюху на улице Березовой и «за хорошую цену» (выражение бабы Гали) купить для Аллы Даниловны и Андрюши благоустроенную квартиру Пожарских. При этом сама Людочка в этой квартире даже не прописана, она зарегистрирована по месту жительства в общежитии медицинского колледжа, хотя вовсе не живет там, – это три. Из этого следуют вопросы списком:
А) Как Людочке удалось убедить мадам Рябушкину и ее придворного врача-гинеколога в том, что ее девичья честь нерушима?
Б) Где и как Людочка раздобыла деньги на покупку квартиры?
В) Где на самом деле живет Людочка Петрова?
Ответ на первый вопрос давала практика специализированной гинекологической клиники «Камелия». Тамошние хирурги, как я уже знала, мастерски выполняют операции по восстановлению девственности. На второй вопрос тоже легко было найти вполне правдоподобный ответ. Чтобы проверить себя, я спросила Ирку:
– Как ты думаешь, каким образом молодая красивая девица из глубинки может быстро разбогатеть в большом городе?
– Выйти замуж и овдоветь, – не задумываясь, ответила подруга.
Я встретила ее слова удовлетворенным кивком. Эх, как бы мне выяснить, когда и с кем бракосочеталась Людмила Ивановна Петрова, а также – каким образом ей удалось вскоре вновь обрести свободу от супружеских уз, да еще и с денежками в кармане? В принципе, можно попытаться обойти все загсы города, чтобы поднять архивные записи за интересующий меня период времени, но какая это будет титаническая работа! Ужасно много времени у меня уйдет, а результат непредсказуем: где гарантия, что Людочка играла свадьбу именно в нашем городе? Вполне ведь могла ради такого дела смотаться куда- нибудь в чужие палестины!
– Слушай, а к чему был этот вопрос про замужество? – запоздало поинтересовалась Ирка.
– Так просто, – ответила я, ленясь пересказывать подруге свои многоэтажные соображения.
– А вот и не просто! – Ирка беспокойно завозилась на сиденье и напыщенно призналась: – Меня лично сейчас очень волнует вопрос крепости брачных уз.
– Что, Моржик все еще ревнует тебя к Гарри Поттеру? – вяло поинтересовалась я.
– Слава богу, уже нет! Теперь, когда под нашей крышей живет одноименный персонаж, Гарри Поттер Моржика не пугает, – усмехнулась подруга. – Зато я по-прежнему боюсь вторжения в наш счастливый союз третьего лишнего!
– Ты про Неотвязного Алика говоришь? Не волнуйся-а-а, – я зевнула. – Этой темной лошадкой я тоже занимаюсь.
На самом деле Неотвязного Алика я за своей детективной суетой вокруг Людочки Петровой как-то упустила из виду. Нехорошо получается, Ирка ведь на меня надеется… Я усовестилась и потянулась за мобильником.
– Да! Алло! Слушаю! Говорите! – нервным голосом на грани истерики заквохтал в трубку мой старый знакомый– импресарио Сёма Лячин.
– Да! Алло! Говорю! Слушайте! – насмешливо протарахтела я ему в ответ. – Сёма, это Лена!
– Лена, это Сёма! – хохотнул приятель. Голос его сделался заметно спокойнее. – Чего хочешь?
– Хочу разжиться у тебя контрамарочкой на концерт какой-нибудь заезжей знаменитости.
– Ты хочешь пойти на концерт? – Сёма искренне удивился. – Ты же всегда говорила, что тебе с лихвой хватает общения со знаменитостями в прямом эфире!
– Говорила, говорю и буду говорить, – подтвердила я. – А ты невнимательно слушаешь! Я не сказала, что хочу на концерт, я сказала, что хочу контрамарочку! Улавливаешь разницу?
