– А… – бессмысленно сказала женщина в белом.
– Да-да, аминь! – договорил за нее добрый ангел.
Медсестра выронила шприц и упала мне на ноги. Почувствовав боль в коленках, я напрягла их и сумела согнуть, бесцеремонно стряхнув жертву ангела-инспектора на голый пол.
– Ты в порядке? – спросил инспектор, озабоченно глядя на меня сверху вниз сияющими зелеными глазами.
Пухлые щеки и все три ангельских подбородка взволнованно вздрагивали, я засмотрелась и забыла ответить. Тогда ангельский голос, показавшийся мне знакомым, спросил:
– Кто такая эта тетка? Может, зря я огрела ее колбасой?
– Чем?!
Я сильно удивилась и часто заморгала, в результате чего мой затуманенный взор прояснился до нормы и зрение улучшилось настолько, что я смогла как следует рассмотреть своего ангела-спасителя со снаряжением и замашками омоновца.
Босиком, в просторной батистовой ночнушке с рукавами, с надкусанной палкой сырокопченой колбаски в кулаке надо мной стояла моя дорогая и любимая подружка Ирка. Я глубоко вздохнула и не нашла ничего лучшего, как сказать:
– Так вот кто свистнул колбасу из холодильника!
– Хочешь укусить? – незлобиво предложила подружка. – Отличная колбаска, очень вкусная, не то что та водянистая кашка, которую давали на ужин!
– Ты что, ела сырокопченую колбасу?! – всполошилась я. – Тебе же это категорически нельзя!
Почувствовав, что мой опорно-двигательный аппарат снова при мне и готов исполнять свои обязанности, я поднялась на ноги и первым делом попыталась отнять у неразумной подружки вредную пищу, но она спрятала колбасину за широкую спину и с мрачной решимостью сказала:
– Не отдам! Хватит с меня больничной диеты, я на ней загнусь! Кашка-малашка и жиденький чаек – разве это подходящая еда для выздоравливающего больного?
– Я ужасно рада, что ты выздоровела, да еще так вовремя! – призналась я, решив закрыть глаза на погрешности в Иркином питании. – Если бы не ты, эта особа вколола бы мне какую-то дрянь!
– Она и мне ее вколола, прямо в капельницу, – помрачнев, сказала Ирка. – Я все видела, но не поняла, что дело нечисто, пока эта врагиня не вырубила тебя. Как она это сделала?
– С помощью электрошокера. – Я нагнулась, обшарила карманы халата поверженной врагини и присвоила упомянутый приборчик. – Минутку… Говоришь, ты все видела? Как это? Разве ты не спала?
– А ты поверила, что я сплю? – Ирка вновь повеселела и радостно засмеялась. – Я тебя провела! Я просто притворялась!
– Зачем?
– Не хотела мешать твоему рассказу, он был очень интересным. А сначала, когда ты только вошла, я притворилась спящей, потому что думала – это пришли люди в белых халатах.
– А ты при виде медиков впадаешь в спячку? – съязвила я.
– Ага, перестаю жевать, прячу под подушку колбасу, закрываю глаза и делаю вид, что меня нет, – охотно согласилась подружка. – Это мой способ пассивного сопротивления активному лечению.
И она пожаловалась на медиков:
– Надоели уже со своими бесконечными уколами и вливаниями! У меня уже вся задница опухла и шишками покрылась и на руках живого места не осталось. Кроме того, какая-то фигня из того, что мне тут капают, подавляет аппетит. Это зачем же мне такое дело? Не хватало еще фатально похудеть!
– Не волнуйся, по-моему, весь твой целый и неделимый центнер остался при тебе, – успокоила я ее. – Ирусик, я не поняла: врагиня вколола что-то тебе в капельницу, но тебе это ничуть не повредило?
– Мне – нет, – кивнула Ирка. – А знаешь, почему? Потому что я сегодня мочалку лечила.
– Кого это ты называешь мочалкой? – спросила я, оглядываясь.
Может, вторая кровать опустела не просто так, а в результате самодеятельной врачебной практики моей подружки? Может, тут лежала пациентка с редкой фамилией Мочалка и самозваная докторица Ирка ее лечила и залечила?
– Куда ты смотришь? Ты сюда смотри! – сказала Ирка.
Подружка стянула со своей кровати одеяло, и мне открылась необычная инсталляция, состоящая из капельницы на штативе, длинной прозрачной трубочки с иглой и поролоновой мочалки, помещенной в глубокую фаянсовую тарелку с облупившейся надписью «Горбольница № 1» на выщербленном краешке. Игла капельницы, глубоко вонзенная в дырчатую плоть губки, исправно питала мочалку лекарством. Или вовсе не лекарством – кто знает, что вколола в капельницу наша врагиня!
– Кстати, а кто эта вредоносная особа? – спросила Ирка, перехватив у меня реплику.
Мы обе обернулись и как раз вовремя: оказывается, загадочная особа уже пришла в себя и сразу же решила уйти от нас!
– Держи ее! – всполошилась я.
Это был скорее ритуальный клич, нежели призыв, обращенный к подруге, но она приняла его на свой счет и крикнула в ответ:
– Куда мне, я же в ночнушке и босиком!
Это был аргумент. Я перестала думать о сторонней помощи и перешла к самостоятельным действиям.
К сожалению, они были не столь активными, как хотелось бы. Я еще не вполне очухалась от шока и не успела обрести должную быстроту реакции и скорость передвижения. Обычно я бегаю не хуже кролика, преследуемого гончими, особенно если у меня, как и у него, есть хороший стимул.
На сей раз он у меня был: ужасно хотелось узнать, кто такая эта наша врагиня, а также примерно наказать ее за проявленное по отношению к нам с Иркой вопиющее недружелюбие. При этом по поводу личности замаскированной гражданки у меня не было никакой толковой версии, и я прекрасно понимала: если она сейчас уйдет, найти ее будет крайне трудно даже профессиональным сыщикам. Какие приметы злоумышленницы я смогу дать Лазарчуку? Никаких особых, разве что сапоги подробно опишу, и будет капитан искать ее по обуви, как принц Золушку, а это малоперспективно. Помнится, у сказочного принца эта затея едва не провалилась.
Соответствующие мысли метались в моей голове, как вспугнутые летучие мыши на чердаке, затрудняя составление нормального плана действий. Тем временем я все-таки действовала, хотя и без всякого плана, спонтанно, по ситуации.
Врагиня, которую Ирка огладила по макушке колбасой недостаточно крепко, стартовала из классической беговой позиции «упор присев», опередив меня секунд на десять, не больше, но и это в условиях бега по сильно пересеченной больничной местности была неплохая фора. Тем более женщина в белом не помчалась по прямому коридору, где я могла бы постепенно развить нужную скорость. Выскочив из палаты, она вильнула на боковую лестницу и с дробным стуком каблучков поскакала по ней, точно горная козочка. Когда я, с трудом вписавшись в крутой поворот, на ватных ногах заковыляла по ступенькам, моя врагиня уже прошла один лестничный марш и безостановочно продолжала стремительный спуск. Я тоже не стояла на месте, но мои ноги еще не вполне прошли затянувшуюся стадию обратного превращения из бескостных грабловых трямпов, и сократить разрыв никак не удавалось.
Впрочем, я и не отставала. Шесть лестничных пролетов до просторного холла первого этажа мы с врагиней прошли с фантастической скоростью. Думаю, это был внутрибольничный рекорд за все время существования этого богоугодного заведения! Однако до конца дистанции было еще далеко, впереди простирался больничный холл, сопоставимый по размерам с хоккейным полем. Ситуативное сходство с популярной спортивной игрой усугублял входной портал, дополнительно суженный стеклянной будочкой охраны.
– Шайбу, шайбу! – сорвалось с моих губ, когда мы вышли на финишную прямую.
Эта прямая начиналась в верхней точке последнего – если считать сверху лестничного марша. Он был заметно длиннее, потому что первый этаж у больницы выше последующих. Неожиданно я поняла, что это обстоятельство дает мне реальный шанс настичь отступающего противника, и сразу же им воспользовалась.
Врагиня прошла уже две трети последнего спуска, выводящего точнехонько на ворота, когда я
