собственное дело…
– По крайней мере на этот раз ты очень, очень близка к цели, – сказал Ричард, чувствуя, что в его голосе невольно проскальзывают нотки зависти.
– А если все закончится, как в прошлый раз?..
– Не ты ли убеждала меня, что нужно стараться не думать о плохом?
– Прости, Ричард. – Люси с протяжным вздохом взглянула на него. – Но я так этого хочу. Я хочу этого больше всего на свете!
– Все, что ты можешь сейчас сделать, это постараться взять себя в руки, а на прослушивании вложить в свое пение всю душу.
– Да, я знаю, знаю… – проговорила она и снова вздохнула. На этот раз это был короткий усталый вздох, и ее голос сделался грудным и почти печальным. – Я делала все, что было в моих силах. Я так старалась вжиться в этот образ, но он… ускользает от меня. Он для меня словно призрак.
– Это мы уже проходили, – терпеливо сказал Ричард. – Мэрилин Монро и в самом деле была непостижимой личностью. Ведь даже она сама не имела понятия, кто она такая.
– Но была же в ней какая-то чистота, уязвимость… – неуверенно проговорила Люси.
– Ее характер формировался в условиях ужасных лишений и роковых влияний. – Ричард пристально взглянул на нее. – По сути, став женщиной, она продолжала оставаться ребенком.
– Но в то же время она была и величайшим сексуальным символом современности, – возразила Люси.
– Конечно, в этой двойственности и заключалась вся ее трагедия, – со вздохом согласился он. – Как бы там ни было, она была живым человеком со всеми присущими ему слабостями. Она не имела ничего общего с тем мифом, который создали средства массовой информации и навязывали нам все эти годы. Мэрилин Монро, безусловно, была сложной натурой – беззащитной, одинокой, доброй и мечтательной. Но в то же время – тщеславной, малообразованной, изнывающей от скуки, неряшливой, самовлюбленной и, вероятно, даже психически неуравновешенной… Поэтому лучше всего, Люси, – продолжал Ричард, – если ты просто бросишь на нее самый общий взгляд и попытаешься зафиксироваться на нескольких деталях. Вот тогда, я уверен, у тебя и получится убедительный образ. – Он испытующе посмотрел на нее, от всей души желая, чтобы она поверила ему. – Может быть, тексты песен и музыка вдохнут в тебя истинное вдохновение, – добавил он.
– Две песни в мюзикле по-настоящему пронзительны и трагичны… – взволнованно начала Люси.
– В общем, мне не хотелось бы, чтобы у тебя был такой настрой, словно ты уже провалила эту роль, – нетерпеливо прервал ее Ричард. – Вот и все.
– Просто я вспомнила о первом прослушивании в Нью-Йорке, – вздохнула она.
– В конце концов, от трудностей никто не гарантирован… Впрочем, я полагаю, те, кто тебя прослушивал, не заметили, насколько ты недовольна своей игрой. Иначе бы тебя не включили в список кандидатов на эту роль… – Он снова пристально посмотрел на нее, а потом вдруг воскликнул: – Ты одного не должна забывать: у тебя фантастические голос и фигура. Такие же, как у самой Мэрилин Монро. Все, что тебе потребуется, это светлый парик!..
Люси поймала его взгляд, и ее губы тронула робкая улыбка.
– Иногда ты говоришь замечательные слова…
– И потом, имей в виду, – продолжал Ричард уверенно, – если тебе не дадут эту роль, для тебя всегда отыщется какая-нибудь другая. Это ты, я надеюсь, понимаешь?
Люси кивнула.
– А когда я получу роль, то смогу оставить работу в казино, – поспешно добавила она.
– Да, пожалуй, – согласился он.
Ричард, пожалуй, прав во всем, кроме одного. Ей не нужна никакая другая роль. Ей нужна роль Мэрилин.
– Боже мой, – воскликнул Ричард с оттенком раздражения, – как бы мне хотелось иметь отличный голос! Может быть, и я в этой жизни чего-нибудь добился бы.
Взглянув на него, Люси вдруг почувствовала себя виноватой.
– Прости! – воскликнула она. – Я не имела в виду ничего обидного для тебя. Я только хотела сказать, что главная роль означает кучу денег…
По меньшей мере тысячу фунтов в неделю. От подобной цифры у нее кружилась голова.
– Я уже все для себя решил, Люси…
Он взглянул на нее с упреком, и она пожалела о сказанном.
– У тебя есть на сегодня какие-нибудь планы? – робко поинтересовалась она, чтобы переменить тему, хотя заранее знала ответ на свой вопрос.
Ричард устало улыбнулся.
– Пожалуй, снова буду звонить моему расторопному агенту, – хмыкнул он. – Посмотрим, может быть, он подкинет мне что-нибудь интересное.
Между тем оба они понимали, что, если бы только у Нэда нашлось что-нибудь для Ричарда, он бы давно уже позвонил. Но вот уже шесть месяцев, как от Нэда ничего. Ни одного предложения. Даже самой завалящей рекламной халтуры.
– Ну да ладно, – по возможности бодро продолжал Ричард. – Я тоже не буду сидеть сложа руки. Достану у агентов театральные бюллетени и поищу, нет ли каких прослушиваний…. – Он плюхнулся в кресло и проговорил в шутливо-печальном тоне: – Господи, кажется, сто лет прошло, как я прогуливался по святым булыжникам «Главной улицы» и подпирал стойку бара в «Возвращении бродяги»… – Он покачал головой. – И ведь подумать только, мне даже не дали произнести там ни одного слова. Вся моя гениальная роль состояла в том, что я ухмыльнулся знаменитой Бет Линч и глупо кивнул, когда она подала мне пинту пива, которое, между нами говоря, было похоже на мочу… – Его голос задрожал. – Всего один поганенький эпизод…
– Но ведь ты снялся в январе в рекламе для «Америкэн экспресс»! – воскликнула Люси.
– Спасибо тебе, Люси, моя дорогая и любимая, что напомнила мне об этой прибыльной работенке протяженностью в тридцать секунд, которую мне удалось получить за четыре года, – вздохнул он.
В какой-то момент ему даже захотелось остаться одному: до того муторно сделалось на душе.
Люси осторожно посматривала на его склоненную голову и понимала, что уже все сказано. Но, когда Ричард снова взглянул на нее, она поразилась нахлынувшему на нее радостному чувству и подумала о том, какое у него удивительно родное лицо – немного грустное, нежное и любимое.
– Я люблю тебя, – сказала она.
– Знаю, – спокойно ответил он. – Но лучше бы ты занялась подготовкой к прослушиванию…
– А что ты собираешься делать?
– Что я собираюсь делать? – повторил он. – Пробегусь по магазинам. Надеюсь ухватить несколько моих любимых сандвичей. Может, с сыром. Может, с ветчиной, томатным соусом или горчицей. Возьму их с собой в мое любимое заведение, где, если удастся, заработаю несколько баксов. Ну, а потом вернусь к своей старой доброй раздолбанной «Олимпии», чтобы отстучать на ней несколько строчек о восхитительной жизни безработного актера.
– Не забудь обо мне.
– Я всегда о тебе помню.
– Что-то должно случиться, Ричард… – проговорила Люси. – Я это чувствую.
– Что-нибудь постоянно случается, – договорил он за нее. – Рано или поздно… Вот только вопрос: почему всегда поздно и никогда рано? – Когда она хотела что-то сказать, он нетерпеливо замотал головой. – Нет, не отвечай!.. А теперь не лучше ли тебе поторопиться?
Люси скрылась в спальне, а он без особого энтузиазма переключил внимание на листок бумаги, который взял с письменного стола. Это был прескучный список необходимых покупок, составленный им поутру. Этот самый список окончательно доконал его.
С каждым прошедшим днем Ричард почти физически ощущал, как отчаяние проникает в клетки его тела. Со все большим трудом он просыпался по утрам, не находя в своей душе ничего, кроме знакомого беспокойства. Никчемные телефонные обещания – вот и все, что у него было. Когда Люси старалась как-то приободрить его, это только раздражало еще больше, но он ничего не мог с этим поделать.
Вообще говоря, ему и раньше приходилось продираться сквозь подобные мрачные периоды. Конечно, он
